Как России не проиграть «мир», лишить Украину выхода к Чёрному морю и контроля над Харьковом и Сумами, в интервью изданию Украина.ру рассказал профессор факультета мировой политики МГУ имени М. В. Ломоносова, эксперт Российского совета по международным делам Алексей Фененко.
— Алексей Валериевич, какой, на ваш взгляд, главный итог уходящего года?
— В 2022 году многие ожидали, что украинский конфликт останется локально-региональным противостоянием, примерно как война в Грузии или Сирии. Однако сегодня мы понимаем, что на Украине идет полноценная региональная война, самая крупная в Европе со времен Второй мировой.
Я бы даже сказал, что мы переживаем наиболее масштабную за последние 80 лет войну в Европе. Это, по-моему, главный итог уходящего года.
— Что главное показал украинский конфликт?
— Он показал несколько интересных особенностей.
Во-первых, конфликт на Украине поставил под сомнение всю концепцию ядерного сдерживания. То есть показал, что никакие ядерные бомбы нас не удержат от военного конфликта высокой и средней степени интенсивности. Так же было с химическим оружием во время Второй мировой войны, никто этот вид вооружений так и не применил. Но наличие химического оружия отнюдь не остановило Вторую мировую.
Просто мы забыли этот опыт и сделали ставку на то, что ядерный потенциал нас защитит от войн. Но ведь можно спокойно вести боевые действия и без этого.
Момент второй: никто не испугался наличия в России ядерного оружия — в угрозу его применения нашей стороной не очень-то верят в современном мире.
В-третьих, под сомнение поставлена сама концепция того, что Третьей мировой войны не произошло из-за наличия у держав (США и СССР) ядерного оружия. Я согласен с тем, что говорили скептики: не важно в чем причина этого — главное, что мы до сих пор не могли создать многомиллионную армию, способную действовать в другом полушарии Земли.
И, наконец, последняя особенность: если, например, поднимутся новые центры силы, такие как Германия или Япония, окрепнет Китай, тогда могут снова возникнуть иные военные конфликты и великие державы.
— Почему не боятся нашего ядерного оружия?
— Напомню, что незадолго до начала СВО, 3 января 2022 года, вся ядерная пятерка (они же пять постоянных члена Совбеза ООН: Россия, США, Китай, Великобритания и Франция) подписали меморандум «Совместное заявление лидеров пяти государств, обладающих ядерным оружием, о предотвращении ядерной войны и недопущении гонки вооружений».
Там сказано, что все пять стран считают своей первоочередной ответственностью недопущение войны между государствами, обладающими ядерным оружием, и снижение стратегических рисков:
«Мы заявляем, что в ядерной войне не может быть победителей и она никогда не должна быть развязана. Поскольку применение ядерного оружия имело бы далеко идущие последствия, мы также подтверждаем, что ядерные вооружения — пока они продолжают существовать — должны служить оборонительным целям, сдерживанию агрессии и предотвращению войны».
Американцы оценили это заявление так: мы договорились не доводить будущий конфликт на Украине, а возможно, и в Восточной Европе до уровня ядерной эскалации. (Так это или не так — другой вопрос, но американцы его оценили так).
Давайте вспомним Женевский протокол 1925 года, в котором великие державы обещали не применять химическое и бактериологическое оружие. В годы Второй мировой войны все выполнили его условия. Франция не применяла химическое оружие, когда немцы шли на Париж; СССР — в критические дни Битвы за Москву; да и немцы — под Берлином.
Но если мы обещаем не применять ядерное оружие, то кто нам мешает ограниченно воевать на базе обычных вооружений?
— Есть разные мнения по разрешению украинского конфликта, в том числе что только мировое побоище поставит точку в противоречиях между Западом и Россией. То есть реально все идет к мировой войне? Согласны ли вы с такими заявлениями?
— Давайте сначала определимся, что такое мировое побоище. Мировых войн было в истории, с одной стороны, не так-то много, с другой — они были разными и по характеру, и по форме, и по методам ведения вооруженной борьбы.
Некоторые ученые считают, что Первая и Вторая мировые — одно целое. То есть это, по сути, тридцатилетняя мировая война 1914–1945 годов, пусть и с перерывами и подписанием мирных соглашений.
Второй момент: наполеоновские войны и войны Французской революции 1789–1815 годов. Мы помним Европейский театр военных действий: Аустерлиц и Бородино. Но одновременно боевые действия шли и в Австралии, и в Индии, и в Египте. Современная независимая Латинская Америка тоже результат этой войны. Фактически это была настоящая мировая война своего времени.
До этого в XVII веке с 1618 по 1648 год (а по факту даже до 1668-го) была Тридцатилетняя мировая война. Мы опять-таки помним только ее европейский театр, но она затронула Мировой океан и колонии — вспомните голландские набеги на испанские поселения в Америке и взятие Малакки у португальцев. В войну косвенно была вовлечена даже Япония, закрывшая торговлю для европейцев, но сохранившаяся привилегии голландцам.
Таким образом, мы имеем дело уже с тремя подобными примерами долгих тридцатилетних военных конфликтов.
— Может ли наш Ялтинский мировой порядок завершиться четвертой тридцатилетней войной?
— Вполне. Мы почему-то считаем, что она обязательно будет такой же, как Вторая мировая. А что, если это будет больше похоже на Тридцатилетнюю войну XVII века? Где-то на периферии тлеет и тлеет; где-то постоянно идут небольшие военные конфликты… А после уже только потомки поймут, что мы жили в мировой тридцатилетней войне.
— Действительно ли Западу нужно уничтожить Россию как пример для стран, желающих свободы выбора?
— Я думаю даже больше. Западу нужна не просто абстрактная свобода выбора. Западу, если он хочет установить однополярный мир, нужно ликвидировать наш военный ядерный потенциал и получить гарантии невозможности его быстрого восстановления.
Эту цель американцы открыто наметили в 1993–1994 годах. Тогда, вопреки расхожим представлениям о конце холодной войны, либеральных реформах, они четко сказали: остаточная мощь России еще слишком сильна, поэтому она по-прежнему наш противник — и это не зависит от того, какой политический режим в РФ.
— Как США могут уничтожить наш ядерный потенциал?
— Достаточно вспомнить опыт перестройки. Вариантов много.
Например, поставить у власти правительство, которое будет готово саморазрушиться или усилить сепаратистские тенденции в России, чтобы она разделилась на несколько государств. Или навязать России договоры о разоружении с ускоренной ликвидацией наших ядерных боезарядов в обмен на символические уступки со стороны США.
Или поддерживать в России экологические движения, выступающие за отказ от атомной энергетики, то есть сырья для производства ядерных боеприпасов. Об этом надо помнить и расслабляться нельзя.
— В планах Запада есть уничтожение Китая после России?
— Конечно, в идеале они хотели бы ликвидировать Китай. Англосаксам не нужна страна с независимым, крупным военным и экономическим потенциалами. Но Китай они считают слабее России.
— Почему?
— Американцы мыслят категориями стратегической культуры: они считают Китай абсолютно не воинственной страной с учётом реальных войн, которые он вёл и проиграл за свою историю.
Например, опиумные войны середины XIX века, когда гораздо меньшие силы англичан и французов побеждали китайскую армию. Или опыт Японско-китайской войны 1894–1895 годов. Или, наконец, поражение Китая во Вьетнаме в 1979 году.
Американцы спрашивают: «А какую, собственно, войну в истории выиграл Китай?» И считают его более слабым противником, чем Россия.
— Закончится ли спецоперация в 2024 году, как вы считаете?
— Прогнозы делать опасно, но пока мы видим, что конфликт скорее ведется в позиционной фазе. Никаких ярких прорывов за два года, на мой взгляд, нет — взятия крупных городов мы пока что не увидели.
То есть СВО двигается по логике ограниченных традиционных войн в Европе, идет борьба за мелкие цепочки городов. Такие войны, случалось, велись по несколько лет и на ограниченных театрах военных действий с ограниченными политическими целями.
На Западе (прежде всего в Великобритании) полагают, что конфликт развивается в выгодной им форме. Украинская государственность, полагают они, сохранится в антироссийском качестве и после окончания спецоперации — Украина останется как суверенное государство.
Речь идёт лишь о том, какие регионы потеряет Украина, и здесь им важно склонить Россию к некой форме компромисса. Например, зафиксировать перемирие по нынешней линии фронта, что стратегически будет скорее неудачей для России.
Украина сохранит выход к Чёрному морю, контроль над Харьковом и Сумами — приграничными к России регионами. Через несколько лет можно будет перевооружить украинскую армию и насытить ее новым оружием. Наша задача — не проиграть мир.
— В наших интервью вы неоднократно упоминали опасность выступления Польши, Финляндии и даже Турции против России. Что готовит нам Европа? Какая опасность может исходить от нее в следующем году?
— Это не сценарии ближайших лет. Чтобы выступить против нас, указанным странам еще необходимо «поднакачаться» 7–8 лет.
Финляндия и Швеция установят у себя прочные антироссийские режимы; Польша и Германия усилятся; про страны Прибалтики промолчу — тут и так все ясно. Нам же следует опасаться усиления давления на Балтийском море.
— Как влияет на отношения России и Запада то, что в Европе в ходе побед новых политиков происходит смена элит?
— Главное, что меняется в Европе — это пробуждается Германия, и может снова возникнуть ситуация наличия сильной и мощной немецкой армии. Обратите внимание на недавнее заявление министра обороны Германии. Он чётко сказал, что им нужно 5–8 лет чтобы подготовиться к грядущему конфликту с Россией.
Восемь лет — это период, когда можно будет воссоздать сильную немецкую армию и, например, развернуть Германию к новой идеологии, включая отказ от пацифизма. В таком случае это будет конец Евросоюза в нынешнем качестве или его переформатирование.
Тогда встанет снова вопрос о существовании мелких стран (Бельгии, Австрии, Нидерландов, Люксембурга и других). Они этого боятся и пытаются усилить свои позиции уже сейчас. А кто-то, как Виктор Орбан, строит планы на будущее — на создание более крупных территориальных государств.
Современная этнополитическая карта Европы оформилась по итогам Второй мировой войны. До этого здесь была абсолютно другая Европа, и они это прекрасно помнят. Вполне возможно, что карта Европы (прежде всего Восточной) изменится еще раз. Вопрос лишь в том, будут ли это мирные изменения.