Владимир Путин: Россия остается и задачи не меняются

Больше 23 лет назад, в феврале 2000 года, когда премьер Путин только шел на свой первый президентский срок, я попытался разобраться, с чем придется столкнуться и России, и Украине в случае его победы. И он победил, а я, как мне кажется, и сейчас только начал понимать, почему не могло быть иначе.

Тогда же, в 2000-м, я опубликовал статью, в которой предупреждал своих украинских земляков, что с победой Путина Украину ждут совсем другие времена. Так оно и оказалось. Но главное остается прежним — Украина как была тогда, так и сейчас не готова к Путину. Об этом, собственно, и речь. Потому что из того, что было изложено в моих «изысканиях», что-то изменилось в нюансах и окружающей атрибутике, но мало что изменилось в главном.

А главное, как мне кажется, в том, что во-первых, Россия после развала СССР, что называется, выстрадала такого политика, который придет и даст ей некую объединительную идею. За пределами РФ к ней, идее, можно по-разному относиться, но то, что она — в виде призывов к возрождению великой России — нашла отклик в душах большинства российских граждан и правящей элиты, это факт.

Во-вторых, я был уверен, что Путин, дабы спасти страну, будет наводить порядок и прижимать к ногтю чиновничью и олигархическую вольницу. Так оно и получилось. Россия тогда начала строить суверенную демократию, ни на кого не обращая внимания. И сейчас строит. А американский журнал «Тайм» еще в конце 2007-го провозгласил Путина человеком года — за поднятие роли России в мире.

Ну и, в-третьих, я был уверен, что Путин будет прагматиком, и украинские политики не смогут найти ключи к новому президенту «стратегического соседа» и ничего не противопоставят его тактике и стратегии. Так оно и получилось.

И вот что писалось тогда. С некоторыми уточнениями можно сказать, что ничего особо не поменялось. Только Россия стала неизмеримо сильнее. Но и проблемы остаются.

Получив от Бориса Ельцина предновогодний подарок в виде власти, 47-летний Владимир Путин за несколько недель, конечно, узнал о себе много такого, о чем он и не догадывался.

Узнали и россияне. Однако для большинства из них и. о. президента по-прежнему остается эдаким человеком — «тайной за семью печатями», который безотчетно вызывает любовь и неприятие, страх и уважение, трепет и восторг. И, естественно, неподдельный интерес. Хотя бы потому, что всегда хочется знать, какие такие пружины выталкивают ранее мало кому известного, пусть и высокопоставленного чиновника на самую вершину власти.

Я попытался узнать впечатление от нового «русского царя» членов украинской делегации, которые, так сказать, вживую и вблизи видели его на последнем саммите СНГ на рубеже тысячелетий. «Сложно сказать… Непростой, два, а то и три дна, неизвестные никому», — сказал один. «Умный, интеллигентный, жесткий и даже жестокий. Знает, что хочет и как этого добиться, но никому не говорит. Мертвая хватка и блестящая, молниеносная реакция. Отличный выученик спецслужб, его хорошо учили, но и он хорошо учился», — поделился другой.

И вот этого «человека в футляре», едва ли не самого младшего среди них, «столпы» СНГ тогда избрали своим председателем да еще и как-то подобострастно заявили при этом, что это, мол, аванс будущему президенту России. В таком исходе мартовского голосования россиян в 2000 году из глав государств СНГ никто не засомневался. Никто в этом, похоже, уже не сомневается и в самой России…

Тайна власти всегда мистична, ибо непонятна. А особенно в России, где звериная мудрость азиатчины всегда причудливо сочеталась с европейским гуманистическим просвещением, а политика огромной трансконтинентальной страны неизменно опиралась на Уральский хребет и каленые штыки безропотно-мужественных солдат и при этом освящалась непритворным раболепием строителей православных храмов, перед этим казнивших собственных сыновей и ближайших сподвижников. И, может быть, потому там всегда за Иваном Грозным царствовал Федор Иоаннович, после Бориса Годунова и Смутного времени появлялись Минин и Пожарский, а за Алексеем Тишайшим страну за непокорную боярскую бороду тянул в Европу Петр Великий.

Владимир Путин в России, похоже, появился в самый раз. Так как ей в конечном итоге всегда не везло на «царей Борисов», обещавших согражданам всеобщее благоденствие, которое как-то само собой забывалось в упоении от собственного царственного рыка и шелеста мантий. Владимир Путин — это на данном этапе времени, как говаривал Михаил Жванецкий, точное попадание человеком в место. Он адекватен времени, главенствующим реалиям жизни, потребностям страны и общества.

В каком положении сейчас находится Россия, долго говорить не нужно. Достаточно посмотреть на Украину, с прилежностью, достойной лучшего применения, копирующую все основные параметры развития соседа. Экономика — в развале и держится пока преимущественно на вывозе стратегического сырья и на росте мировых цен на нефть, а не на основе внутреннего воспроизводства, способного давать в бюджет не только нефтедоллары. Целостность федеративного государства постоянно пробуют на прочность местные национальные князьки, маскируясь под особые отношения с Москвой, а Чечня — так это вообще отдельный разговор.

Но самые разрушительные разброд и шатание наблюдаются даже не в экономике или политике, а в умах простых россиян. Они сбиты с толку, дезориентированы происходящим и где-то на подсознательном уровне психологически заблудились между сегодняшними унижающими реалиями и былым ощущением причастности к великому государству, с которым считались в мире.

Пусть дома вокруг было равенство в нищете, пускай в окружающем мире уважали, потому что боялись «медведя с ядерными когтями», но ведь не позволяли себе публично-презрительно вытирать ноги о советское государственное и личное достоинство. А отсюда и кажущееся всем недемократичным стремление россиян доминировать над кем-то, найти духовное прибежище в виде псевдопатриотизма и вернуть привычное ощущение былого величия. И не важно, кто в этом хаотическом «реабилитационном» процессе подвернется под руку — «чурки», «хохлы» или «зажравшиеся пиндосы-америкосы». Какая демократия, какой интернационализм, когда нет почвы под ногами и нужен хоть кто-то виноватый…

В такой ситуации стране нужны были несколько лет спокойной жизни и новый человек, гарантирующий стабильность и надежду. Таким человеком и явился Владимир Путин. Он негаданный, но желанный символ стабилизации. Воплощение спасительного бегства от навязанного гордого и ко многому обязывающему «я» к привычному и уютному, а потому кажущемуся незыблемым «мы». «Мы — россияне, а они — все против нас» — примитивный, но надежный способ сплотить разрозненное население в подобие единой нации, не воспользоваться которым грех. И Владимир Путин это, похоже, понял. И игнорировать этот его козырь может разве что дурак от политики.

Сила Путина еще и в том, что он, даря надежды, не стал отказываться от политических наработок своих предшественников. И дело даже не только и не столько в якобы преданности идеям «великого дарителя» Бориса Николаевича, в последние месяцы заговорившего на нынешнем путинском политическом языке великой России, интересам «высокой семьи» и ее окружения или олигархов, тесно и доходно сбившихся в кремлевскую камарилью. Они его выдвинули, и он гарантировал им сохранение статус-кво. Достаточно вспомнить хотя бы одно из первых путинских заявлений о том, что никакого передела собственности не будет. Он им это пообещал. Пока. Они на этом и успокоились. Пока, по крайней мере, чисто внешне. Но об этом ниже…

Путина позвали на политическое лобное место — во главу правительства — как практика. И он взял от своих предшественников все хорошее, что только было в их экономической и политической практике. Вряд ли стоит здесь вспоминать Егора Гайдара и Геннадия Бурбулиса с Анатолием Чубайсом — от них Путину досталось хозяйство, поставленное на рельсы дикой капитализации, которую по мере сил и возможностей и в разной степени успешно пытались обуздать другие российские премьеры.

И Владимир Путин, усвоив целесообразность и нужность этого пути, взял в риторике и практике от номенклатурно-хозяйственного Виктора Черномырдина тягу к сохранению хребта российской экономики — естественных монополий типа РАО «Газпром» или РАО «ЕЭС России». От тогда «либерального скороспелки» Сергея Кириенко — стремление жить по средствам и любой ценой наполнять госбюджет. От монументально-патриархального государственника советского типа Евгения Примакова — умение, и главное, желание находить взаимопонимание с политическими оппонентами в Госдуме и не делать в экономике никаких резких движений, надеясь на авось и на ее естественное саморегулирование. И даже от незадачливого «интеллигентного силовика» Сергея Степашина — щадящую, во всяком случае, на словах, солдатские жизни твердость в решении проблемы чеченского сепаратизма.

«Чеченская карта» — особая в колоде Путина. Правильный розыгрыш ее способен обеспечить Путину не только трамплин в президентское кресло, но и консолидировать вокруг него все общество. Не только людей, уставших от отсутствия побед и запуганных чеченским терроризмом, но и армию, а главное, среднюю прослойку российских управленцев, которым уже не светит ни стать олигархами, ни выехать за бугор и которые кровно заинтересованы в сильном государстве. Оно для них и единственная дойная корова, и поприще самореализации, и, в конце концов, просто родина. Вспомните надрывное: «Уродина, пусть и не красавица, но она мне нравится». Умному политику не использовать это — грех непростительный…

Нельзя не заметить, что чеченская война уже стала лакмусовой бумажкой для определения собственного политического долголетия для многих российских деятелей, стремящихся удержаться на плаву в путинском военно-патриотическом обозе. О необходимости «твердости и решительности» заговорили и такие откормленно-благополучные либералы, как Гайдар, Чубайс, Немцов. И, похоже, нынешняя критика действий Путина в Чечне со стороны «патологически-принципиального» Григория Явлинского или «тактически-принципиальных» Евгения Примакова с Юрием Лужковым — это не более чем сиюминутная конъюнктура либо предусмотрительные авансы на будущее самим себе. В случае возможной неудачи на Кавказе всегда можно будет сказать: а мы, мол, предупреждали. Но, похоже, Путин Чечню уже «не выпустит». И дело, к сожалению для чеченцев, не только в президентской гонке. Мятежная Чечня не нужна Путину и в годы его президентства, а тут представился такой случай убрать «головную боль» загодя.

Путиным начали восторгаться сразу после объявления его наследником. Ехидные, конечно, с самого начала ерничали по поводу бесцветности, несамостоятельности и кагэбэшности преемника, но делали это мягко, как бы для проформы. А все беспощадные критические стрелы по-прежнему были направлены против Бориса Ельцина, невольно противопоставляя ему новую политическую фигуру. И Путин на фоне «одряхлевшего льва», конечно, выигрывал. Немногословен, но умеет говорить. Неспешен и одновременно решителен, когда этого требует ситуация. Может пообещать дать в морду и в меру интеллигентен, знает, что сказал, к примеру, Монферран. Рассказывает, как важно заботиться о стариках и детях, и в то же время уверен, что с врагами лучше всего разговаривать, «моча их в сортире», а главное, предупреждая их об этом. Ну чем не вождь для тех, кто постоянно в морду получает, но этого не любит?

Тональность критики резко и заметно изменилась сразу после ухода Ельцина. Все как бы внезапно осознали, что они тоже могут оказаться в том пресловутом «сортире», и как бы невзначай начали примерять к путинской голове шапку Мономаха, а к его внезапно обретенным ельцинским полномочиям — российскую Конституцию. И сразу вдруг вспомнили все демократические заслуги Ельцина и то, что первый российский президент мог, но ни разу не воспользовался во вред демократии своими почти царскими полномочиями.

А главное, все вдруг поняли, что на шахматной доске российской политики была одна тяжеловесная фигура — Ельцин, который, «надев пальто, ушел в историю», а все остальные, мол, пешки несамостоятельные. И Путин среди них — самый что ни есть серый и малопонятный. От него все и разом потребовали каких-то дополнительных гарантий.

И чем ближе президентские выборы, тем сильнее стало это желание вбить клин между ельцинским прошлым и путинским настоящим и, естественно, будущим. Понятно и кто вдруг резко занялся этой благородной «работой» и трогательно озаботился судьбами демократии в России.

Во-первых, это те, кто действительно принимал непосредственное участие в решении о назначении Путина преемником. Им нужно было четко знать, что новая метла не выметет всех подчистую, а в процессе подбора собственной команды с прежней кремлевской мутной водой не будут выплеснуты и нужные «дети». Среди этих «птенцов гнезда Бориса» в первую очередь называют Бориса Березовского, Романа Абрамовича, Валентина Юмашева, Александра Волошина и, естественно, единоутробную дочь Татьяну Дяченко. Они, дескать, и добились первого гарантийного указа Путина на посту и. о. — о неприкосновенности первого президента России.

Вторыми зашевелились «люди шанса» — потенциальные и вечно неудачные конкуренты Бориса Ельцина, перед которыми теперь замаячила пусть и призрачная, но надежда отыграться на его преемнике. Это и «вечно вчерашние» — Зюганов со двором, и «вечно будущие» — Явлинский, Жириновский, Примаков, Лужков и прочие демократы, чье историческое призвание, по меткому замечанию экс-главы ФСБ Леонида Шебаршина, — в доказательстве того, что демократия в России невозможна.

В-третьих, это, конечно, региональные лидеры, которым нужно убедиться, что слова Путина о великой России — это только риторика, а не подлинное стремление урезать местные аппетиты и отобрать то, что Ельцин щедро делегировал вниз под известным лозунгом «берите столько суверенитета, сколько сможете», и то, что под видом этого было прихвачено лишнего. Уж кто-кто, а бывшие подчиненные Путина по ФСБ точно знают, кто, где и в каком виде взял не свое, и при случае могут шефу намекнуть, теперь-то посты он выдает…

Все они, естественно, задействовали излюбленный, проверенный и действенный способ — пиар-технологии черного цвета с функциями выгребной ямы. Ну а медийные магнаты зашевелились в привычной надежде срубить по-легкому не только на Путине и его спонсорах, но и на их противниках и конкурентах. Действуют они по незамысловатому принципу: мол, Владимир Владимирович, мы вам показали силу своих СМИ, когда раскрутили вас, никому не известного, до уровня звезды первой величины, вы должность поимели, так теперь мы можем вас же и «закопать».

Вершиной этого «закапывания» стали слухи о том, что Путина крепко держат на крючке, так как знают и могут рассказать о его подлинной роли в прошлогодних взрывах жилых домов в Москве и Волгодонске. Намек, как говорится, ясен: мол, тогда только начиналась массированная античеченская кампания и образ врага нужно было убедительно дооформить, вот подчиненные Путина и расстарались. С его ведома, конечно…

Однако, как по мне, поезд уже ушел. Даже если недоброжелатели опубликуют копию приказа с подписью Путина о взрыве домов, даже если понесут его от избы к избе, чтобы каждый россиянин мог пощупать, все равно это вряд ли поможет. После такого вала компромата, рожденного «схваткой бульдогов под ковром» и выплеснутого в умы россиян во время думских выборов, практически стерта грань между добром и злом в восприятии потребителями информационного продукта сказанного, напечатанного и показанного. Люди просто не поверят. Даже наоборот — воспримут это как попытки очернить героя. Олигархи России воочию могут убедиться в правильности украинской пословицы «своим же салом — себе по губам»…

Путин с самого начала откровенно действовал по принципу умного теленка, который четко знает, где его мамки и что от них можно поиметь, но при этом был сам себе на уме. Об учете опыта предшественников уже сказано выше. Но то, как Путин при чужой помощи и по черномырдинскому образцу создал под себя новую партию власти — движение «Единство-Медведь», как результативно раскрутил его на думских выборах и как при помощи неопытных «медведей» в новой Думе «приручил» коммунистов, поставил на место зарвавшихся правых и «опустил» лужковцев с примаковцами — это просто шедевр политической практики, который уже впаян в современную историю новой России.

И на посту и. о. Владимир Путин по-прежнему неспешен. Время работает на него, а лишние телодвижения могут создать непредвиденные трудности. Поэтому только выигрышные и выверенные шаги. Но даже они говорят, что у Путина есть своя игра. Прошел месяц, и в Кремле уже нет всесильного Павла Бородина, а в Белом доме — Николая Аксененко. А главный администратор Волошин служит так же верно Путину, как и Ельцину. А «омандаченный» Борис Абрамович, по его словам, крестный отец «Медведя» и закулисный вдохновитель многих «наших побед», уже сокрушается по ОРТ, что месяц назад послал «дитяти» свой план урегулирования чеченского конфликта, а его, мягко говоря, похерили. А как были разочарованы те, кто поспешил злорадствовать по поводу проигрыша в борьбе за кресло подмосковного губернатора ставленника Путина и Кремля Геннадия Селезнева лужковцу генералу Борису Громову. С воцарением Селезнева в Думе не без помощи Путина, как говорится, умылись все.

Постепенно вырисовалась и главная особенность Путина-политика. Это, по общему и даже всеобщему мнению, жесткий прагматизм, который дает, с одной стороны, свободу. Свободу от старых привязанностей и новых друзей, от какой-то определенной идеологии и нравственных ценностей. Прагматичная политика сбрасывает такие мелочи со счетов напрочь. Даже такая «химера», как совесть, измеряется по иезуитскому принципу «цель оправдывает средства» и по полученным дивидендам. Путин медленно, но уверенно обретает и демонстрирует эту свободу, с которой начинают считаться в надежде приручить старыми обязательствами. К примеру, саммит СНГ тому подтверждение: старики как бы сказали салаге: «Ты главный, ты и рули». Но кто гарантирует им, что Путин будет рулить по-ельцински?

Путин уже довольно четко обрисовал и главный метод воплощения в жизнь своего прагматизма, и его внеидеологическую окраску. Первый получил название «консолидация власти», вторая — это наднациональный, политический или, если хотите державный, национализм всех многонациональных граждан России. Другими словами, по Путину, в России все — политики, власть, граждане — должны работать так, чтобы все же и почувствовали гордость от принадлежности к великой России. Так, как, к примеру, живут США, где белые и негры, смуглые и желтые и даже краснолицые и красноносые с одинаковым вдохновением распевают «Боже, Америку храни». При таком подходе у государства и его народа очень мало сантиментов в отношении других.

Последние выборы в Госдуму только подтвердили, что Путин на правильном пути. На выборах победили политики, в той или иной мере разделяющие все оттенки российского державного национализма. Но время эксцентричного Жириновского или коричнево-чумового Макашова прошло. Никто уже не призывает мыть сапоги в Индийском океане или «бить жидов — спасать Россию». Всех призывают укреплять государство, которое само продемонстрировало готовность противостоять всему миру и снизило порог возможностей применения ядерного оружия. А что сограждан-чеченцев продолжают утюжить танками и ракетами, так это чтоб другим неповадно было. Молодой российский политолог Петр Казначеев, придерживающийся либеральных взглядов, после думских выборов группе украинских наблюдателей поведал образно: «В России изменилась концепция национализма. Власть убрала из него коричневые цвета и добавила белый оттенок защиты государства».

Однако, справедливости ради, следует, видимо, сказать, что, с другой стороны, такой прагматизм одновременно и отбирает свободу. Если нет демократии и гарантий свободы личности, если государство и призывы его укреплять используются в личных, корпоративных или конъюнктурных интересах, то человек становится новым рабом. В нынешней России никто не даст гарантий, что дело обстоит не таким образом. Но свобода-то есть! И Путин — раб такой России. Более того, без пяти минут раб, «коронованный» народом.

И в этой ситуации опять задавать традиционный вопрос о том, готова ли Украина на равных сосуществовать с таким рабом, мне представляется даже неприличным — очень уж ясен ответ. А спецвоенная операция (СВО) продолжается…