– Сейчас мы находимся в Соледаре, где, помимо прочих, держит оборону ваше подразделение – 1-я ДРШБр "Волки". Как обстановка?
–Воюем, держимся, выполняем боевые задачи. Основная задача на данном направлении – недопущение прорыва противника в зоне обороны. В нашей зоне. Вот и работаем.
Ребята у нас молодцы. Все герои в нашей бригаде. По составу у нас тут сборная солянка, винегрет. И мобилизованные в нашем подчинении находятся, и спецконтингент.
По спецконтингенту, кстати, скажу, что ребята здорово мотивированы, поскольку есть хороший шанс начать жизнь с чистого листа. Понятно, что задачи, в принципе, у нас одни и те же, но права на шаг назад у спецконтингента нет. Поэтому ребята воюют самоотверженно.
Есть, конечно, определенные моменты, как и у всех сейчас. Но в политику ударяться не будем. Как и на других фронтах, случаются трудности с боеприпасами. Тем не менее, воем с тем, что имеем.
Мало БК – стараемся экономить, как-то выходить из ситуации. Задачи, поставленные перед нами вышестоящим начальством, выполняем, а это главное.
– Командиру есть кем гордиться?
–Начнем с того, что наша бригада по началу не была бригадой. На первых порах это был спецвзвод. Разведывательно-штурмовой взвод. Дело было еще до февральских событий 2022 года. Уже тогда мы все понимали и начинали готовиться к худшему.
Наше подразделение начиналось со взвода, который в дальнейшем перерос в роту, а потом и в батальон. Начинали мы с Киевского направления – одними из первых туда заходили и крайними выходили, прикрывая отход других подразделений.
Я все это к тому рассказываю, что с самого начала боевого пути "Волков", ребята активно проявляли мужество и героизм. Многие были представлены к государственным наградам. Есть в активе и ордена мужества, и медали за отвагу.
– Здесь труднее или полегче, чем на Киевском направлении?
–То, что сейчас происходит, является логичным продолжением всего, что было в прошлом году. После Киевского были Изюмское направление, Харьковское.
Там уже было намного сложнее, поскольку на Киевское мы заходили, будучи уверенными в том, что справимся с поставленной задачей в кратчайшие сроки. Но, как часто бывает на войне, что-то пошло не по плану.
У политиков есть свои задачи, у солдат – свои. Если сравнивать Киевское направление с текущим, то я склоняюсь к тому, что Изюмское направление, Бахмут, Соледар – это одни из сложнейших участков на сегодняшний день.
Что будет дальше, я, конечно же, не знаю, но мы готовы к любым вариантам.
–Со дня взятия Артемовска украинская военная медийка ежедневно сообщает о продвижении ВСУ на данном направлении. То на сто метров они продвинулись, то на километр. Что можете сказать по этому поводу?
–Слушайте, ну есть же элементарная арифметика. Если бы каждый день с того момента, как начались подобные заявления, они проходили километр, где бы оказались сегодня?
Ситуация очень простая. В тот момент, когда ребята из нашего уважаемого "оркестра", которых мы очень любим, поскольку и сами вышли из той же среды, отсюда уходили, мы зашли на их позиции. С тех пор мы здесь и работаем.
Да, на некоторых участках случались провалы, но для нас эти утраты незначительны.
В данный момент основные позиции, основные развязки и дорожные узлы нами удерживаются и контролируются. Да, тяжело. Да, есть потери. Тут без прикрас. Тем не менее, мы остаемся на позициях и выполняем задачи.
–Сейчас украинская сторона предпринимает на вашем участке активные штурмовые действия или ограничивается артиллерийскими ударами?
–В данный момент на нашем направлении довольно грамотно работает их артиллерия, а также наблюдаются попытки проникновения ДРГ и пехоты противника. Есть у них желание – проломить нашу оборону.
Мы постоянно мониторим, работаем. Каждый день что-то происходит. Но ввиду того, что мы на этих позициях – с начала апреля и с тех пор успели хорошенько изучить местность, ничего у них не получается. И артиллерия наша ничуть не хуже работает, и минные заграждения мы подготовили.
Все это позволяет успешно отражать их атаки.
Есть, конечно, определенные трудности. Порой враг умудряется проникнуть, но мы выбиваем его из тех мест, куда тот забился, а после этого вполне успешно добиваем.
–Похвастаетесь чем-нибудь конкретным?
–Любой день, когда враг погибает, является хорошим. Это не радость. Это наш успех в военной работе.
Одиннадцатого мая на нашем участке противником предпринималась попытка прорыва. Колонна из четырех БМП и двух танков намеревалась прорвать центр нашей обороны, но ввиду того, что загодя были установлены минные заграждения, их ждал неприятный сюрприз. БМП подорвалась и "разулась".
Следом за ней подорвался и танк, пытаясь объехать с левого фланга. Ребята вовремя "заптурили", стали работать из гранатометов, а там и артиллерия подключилась. Пришлось им ретироваться.
В итоге имеем две подбитых единицы техники: 62-й танк и БМП. Плюс – до пятнадцати человек личного состава.
– С импортным вооружением приходилось уже дело иметь?
–На данном участке из тяжелого ничего, по-моему, не наблюдали. Единственное – противопехотные машины "Брэдли" к нам заглядывали. Тоже были уничтожены.
Кстати! Возвращаясь к их наступлению одиннадцатого мая, хочу заметить, что среди наступавших преобладали грузинские наемники. Когда ребята пошли на зачистку, они вытаскивали, осматривали.
Там были граждане Грузии. Мы обнаружили документы. К тому же провизия, аптечки – все на грузинском языке.
– Чем характерны действия противника на вашем направлении?
–Тут такой момент…У кого, так сказать, нервы крепче. Наши ребята отнюдь не пальцем деланы, но то, что порой делает противник, вызывает удивление. Мы не можем этого понять и всерьез подозреваем, что их солдаты применяют какие-то наркотические вещества.
Потому что невозможно… "Птичка" корректирует, видит группу, которая к нашей зоне подходит. Отрабатывает артиллерия, но противник не залегает. Он может повернуться и посмотреть на своего раненого товарища и в отдельных случаях даже оказать какую-то помощь, но в других случаях он просто идет напролом.
Идет в лоб, на погибель. Даже не короткими перебежками.
Это свидетельствует о том, что ребята с той стороны, мягко говоря, не в своем уме. То есть они под какими-то веществами.
Что же до тактики, то каких-нибудь охватов, тактических маневров они не предпринимают. Просто пытаются кусать со всех возможных сторон, чтобы выявить бреши в нашей обороне. На что сразу же получают жесткий ответ.
–А как же их хваленая тактика "тысячи порезов", которую они уже полгода пиарят? Как же рейды на быстроходных автомобилях?
–Они могут говорить все что угодно. Точно так же, как заявляют на своих пресс-конференциях и саммитах, что давным-давно уже курят где-то под Кремлем, контролируют наши полетные зоны и все такое. По факту же ничего подобного нет.
Да, применяют дроны-камикадзе, сжигают нам технику. Но чего-то такого сверхъестественного, чтобы мы восхитились вновь зашедшей тактической группой, отчего-то не припоминаю. Не было такого, чтоб мы подумали: вау, вот это молодцы ребята, трудно нам с ними будет!
– Чем от дронов-камикадзе спасаетесь?
–От дронов-разведчиков наше подразделение, как и любое другое, надеюсь, спасается дронобойными ружьями, подавляющими и видеосигнал, и сигнал управления.
А вот с камикадзе, на сегодняшний день, у нас не было случаев, когда можно было как-то справиться. Они работают на очень высоких скоростях, вычисляют объект, уничтожают технику.
К примеру, эвакуационная группа двигалась на медицинском автомобиле и здорово повезло, что водитель вовремя заметил, что на него сверху что-то непонятное летит. Стал петлять по дороге, благодаря чему вскользь, можно сказать, отбил эту штуку.
В итоге дрон сдетонировал в воздухе, в трех метрах от машины. Ударился о нее, отскочил и сдетонировал.
Подобное очень редко случается, поскольку обычно он взрывается сразу – при контакте с целью. Остальные машины, к сожалению, сгорали.
–То есть оператор видел, что автомобиль – медицинский, но продолжил атаку?
–Естественно. Они видели, что это медицинская группа едет на эвакуацию раненых.
–И часто они столь демонстративно нарушают законы ведения войны?
–Достаточно часто. Имели бы возможность – каждый день бы нарушали. Но войсковая разведка работает, РЭБ прикрывает те участки дороги, по которым идет основное движение, идет эвакуация. Они пытаются, но РЭБ глушит. И это определенная помощь.
Ребята не дают им спокойно резвиться в нашей зоне ответственности.
– Если уж заговорили о беспилотниках, какова ситуация с ними? У ВСУ до сих пор перевес или мы наверстали упущенное?
–Если хотите мое субъективное мнение, то мы в этом плане заметно так силы набрали. Здорово помогают ребята из разных НИИ, которые разрабатывают новые устройства, и которых, по известным причинам, я сейчас называть не буду.
Разработки поставляют на фронт, мы их здесь пытаемся тестировать, применять, выявлять недочеты. Думаю, в ближайшее время мы в этом плане окажемся на коне. За нами будет победа на беспилотном направлении. Как по разведывательным, так и по ударным дронам.
– О кассетных боеприпасах что скажете?
–Я считаю, что коренным образом они ничего не изменят. А вот то, что в итоге от "великолепных" западных кассет будет погибать и калечиться куда больше мирных жителей, бесспорно. Но в этом –все они.
–ВСУ и раньше применяли "кассеты". Как по военным, так и по мирным жителям. На вашем направлении применяют?
–Буквально две недели назад применяли и опять же – по нашей точке эвакуации. Вычислили маршрут, на котором проводились какие-то ротационные действия, по которому вытягиваем раненых. Вычислили и обработали его кассетными боеприпасами.
Личный состав был уведомлен. Мы эту зону обозначили, оцепили. Потом наши инженерные группы прошли и навели там порядок, чтобы никто из ребят не подвергался опасности.
Применяют, да. Не то, чтобы часто, но случается.
– Вы упомянули гражданских. Остались они в Соледаре?
–Нет. Уже в начале апреля, когда мы сменяли тут "музыкантов", все гражданские были эвакуированы. Сейчас тут никого нет. Это то, что касается населенных пунктов Соледар и Бахмут.
– Западных экспертов восхищают наши минные заграждения. А вот ВСУ почему-то не оценили. Что думаете?
–Есть у нас зона ответственности. Сразу, когда заходили сюда, выявляли "серые зоны". Это те зоны, которые сложно просматривать с наблюдательных пунктов.
Определились на карте, поставили инженерным группам задачу – навести минные заграждения. Как на танкоопасных направлениях, чтобы броня не прошла, так и для пехоты.
В течение последнего месяца нашими инженерными группами было выставлено порядка четырех тысяч снарядов, минных заграждений, непосредственно мин, общей протяженностью в четыре тысячи метров. То есть свою зону ответственности мы перекрыли вдоль и поперек, что на сегодняшний день приносит неплохой результат.
Противник не прорвал нашу оборону ни бронетанковой группой, ни пехотой.
– Ребята на разных участках фронта стали замечать, что противник гораздо скромнее расходует боезапас, чем обычно. Есть мнение, что снаряды у ВСУ потихоньку заканчиваются. Как считаете?
–Я скажу – да. Если сравнивать с началом, когда мы сюда заходили, то в некоторых моментах, конечно, они работают активно, но так происходит значительно реже.
Ну и то, как применяют те же "топоры", дальнобойные пушки по нашему переднему краю, тоже свидетельствует о том, что, все-таки, с БК у них тоже проблемы. Что приходится им применять не те орудия, которые следовало бы использовать на данном участке.
– У вас есть какие-нибудь интересные трофеи?
–Пока в этой зоне ответственности у нас основная задача – стоять в обороне. Никаких вылазок и наступательных действий сейчас не проводим, а потому в данный момент, к сожалению, похвастаться нечем. Разве что их подбитой техникой.
Будут наступательные действия – будут и трофеи, как это происходило у нас на других направлениях, где мы весьма результативно работали.
– А пленные?
–А вот пленных случалось брать. Мы совместно брали с товарищами из подразделения "Ветераны". Ну, что они скажут? "У нас задача простая – идти вперед. Назад отходить не дают", –рассказывают они.
Это были ребята из теробороны. То есть обычные люди, не очень хорошо подготовленные. Не какие-то супер-подразделения.
– Судя по интонации, к пленным вы ненависти не испытываете.
–Я считаю, что все мы люди и у каждого – свой интерес на этой войне. У меня есть задачи и, как солдат, я должен их выполнять. Я отдаю себе отчет в том, что с той стороны, если не говорить об иностранных наемниках, а вот именно об украинских гражданах, воюют заблудшие овцы.
Они попали под политическое влияние своих руководителей – марионеток Запада.
Давайте вспомним Советский Союз! Это ведь было многонациональное государство, в котором жили грузины, русские, украинцы, армяне и многие другие национальности. Это было наше государство.
Знаете, меня воспитывал дед-фронтовик, который прошел Сталинград, Курскую дугу, освобождал Будапешт и Вену, дошел до Австрии. О многом, конечно, не рассказывал, хотя я выпытывал.
Но он часто вспоминал о товарищах из разных республик нашего великого Союза. Украинцев – в том числе. Это были сила и единство. Так почему же у меня должна быть какая-то ненависть? Как к врагу – да. Как к людям – нет.
– И напоследок: почему у вас позывной "Багдад"?
–А помните песню из 90-х – "В Багдаде все спокойно"? Вот, видимо, от нее все пошло. Стараюсь оставаться спокойным в самых разных ситуациях, несмотря на трудности и провокации.