— Владимир, ваше подразделение стоит в Херсонской области, на Кинбурнской косе. Какова там ситуация сейчас? Пытаются ли сейчас украинцы высадить там десант? Часто ли вас обстреливают и, вообще, какое стратегическое значение косы?
— Она и есть стратегический объект, на который постоянно противник пытается высадиться десантом.
Были неоднократно случаи, когда они делали такие попытки и разведки боем, но они были все отражены. Для ВСУ они закончились бессмысленно погибшими людьми с их стороны.
Наши ребята отражают все их попытки огневой мощью, которая имеется у нас. Шансов у них нет. Мы им не даем ни малейшего шанса на прорыв и высадку их десанта.
— Как это все происходит? Они на катерах пытаются десантироваться? Если да, то какое количество катеров, сколько человек в них?
— Каждый раз по-разному. От трех до шести катеров максимум было, численностью примерно по 10 человек на каждом катере.
Как правило, начинаешь открывать огонь, они разворачиваются и уходят назад восвояси.
— Это резиновые лодки или металлические?
— И резиновые, и дюралевые, были даже байдарки.
— Когда они на вас идут, вы открываете огонь? Чем? Пулеметы?
— Пулеметы, зенитная установка, стрелковое вооружение, в зависимости от того, в каком удалении от береговой линии они находятся.
— Они откуда идут, из Очакова?
— Сказать не могу, потому что всегда по-разному: есть места, где они находятся ближе к нам. Не могу на это ответить. По воде расстояние до 10 километров.
— Они на что надеются, ведь будут обнаружены и уничтожены? Почему они постоянно предпринимают попытки десантироваться?
— Там же плавучие острова, из-за плавучих островов, с их помощью и пытаются прорваться, дабы скрыться за этими островами и предпринять внезапное нападение.
Но разведка наша четко работает, поэтому пока такого не происходило.
— Разведка БПЛА?
— И БПЛА. Контроль линии постоянно идет.
— У них какой план? Десантируются 30–60 человек, один-два взвода. Предположим, им удалось высадиться, — и что потом, они что должны сделать? Закрепиться на каком-то плацдарме, чтобы другие пришли, или они что-то на косе должны уничтожить, а потом обратно должны отплыть?
— Во-первых, им надо высадиться не на минное поле... Я так думаю, что у них замысел, скорее всего, закрепиться. Точно не знаю, в плен не брали никого еще, кто бы сдал информацию, какие у них планы. Они просто не могли дойти до берега, поэтому их планы нам неведомы.
Предположительно, хотят закрепиться на нашем берегу, чтобы потом активно начать наступление и другие действия предпринять.
— Сейчас произошел разлив Днепра после взрыва дамбы Каховской ГЭС. Это как-то отразилось на косе?
— Там сейчас находятся наши подразделения, разлива особого не было, а у ВСУ блиндажи подтопило, вода поднялась. Но по сведениям тех, кто находится дальше, там вода вышла из берегов, частично подзатопило, затруднило внешнее передвижение личного состава.
— На обороноспособности вашей разлив не отразился?
— Нет, никак не повлиял, потому что свою землю мы никому не отдадим.
— Казаки донские, кубанцы, терские, сибирские... В чем особенность их мотивации? Это воины, которые рождены для войны? Почему они так хорошо воюют?
— Я скажу так: все казаки — это воины Христовы. Все казаки пошли с Запорожской Сечи. Там Украины раньше не было, это была Киевская Русь, и все казаки пошли оттуда.
Соответственно, мы и хотим вернуть то, что положено России, Руси. А так мы воины Христовы, соответственно, для нас наша Отчизна, Русь — мы готовы отдать себя во благо этого, во благо Церкви, веры и Отчизны.
— А как вас встретило население Херсонской области? Оно лояльно России или нет?
— Когда мы сюда шли, люди смотрели на нас с осторожностью. На данное время отношение большого количества людей к российской армии изменилось, но все равно мы еще видим ждунов, которые ожидают возвращения киевского режима.
Приходится всегда быть настороже. Даже сейчас, когда нас достаточное количество, — все равно временами эти ждуны из мирного населения пытаются открыть по нам огонь в спину.
Приходится контролировать не только ту часть сектора, вести контроль, отражение нападения, но еще и оглядываться назад, чтобы в спину нам не стрельнули.
Население еще не совсем сориентировалось, что есть хорошо, что есть плохо, где правда, где ложь.
— Случаи, когда вам стреляли в спину, были?
— Было, конечно, только, слава богу, мимо, но было.
— А что это были за люди, которые стреляли? Кто они такие, сельские жители?
— Да, это сельские жители. После этого проводилась зачистка, задерживали, выявляли.
Я врать не буду, проводилась зачистка не нами, а были привлечены специальные службы для этого. Бросать позиции и идти чистить село мы не можем, поэтому для этого привлекались специальные службы. После зачистки наступает тишина на определенный промежуток времени.
Также запускают «птички» для выявления наших позиций. Но у нас успешно работают станции рэбовские, есть антидроновое вооружение. Не позволяем мы себя обнаруживать, боремся с этой нечистью.
В любом случае, как бы дело ни пошло дальше — мы не отступим ни на пядь нашей земли.
— Я знаю, что вы были ранены в Харьковской области? Опишите бой, какое было ранение?
— Ну как-то неудобно об этом рассказывать. Я из-за этого случая представлен к высшей награде государственной, поэтому мне уже неловко!
— Вы были представлены к званию Героя России?
— Так точно! И ордена Патриарха Московского и всея Руси. Но я отказался ехать получать звание — пока не закончится мой контракт, я батальон не оставляю здесь.
— За что вас к званию представили?
— За то, что под моим командованием в составе шести человек мы отбили украинские позиции поселка Великая Камышеваха, которая разделена на две части. Зашли вшестером, несмотря на то что количество состава противника было свыше тысячи человек. Мы это, правда, не знали.
Отбили передний край, закрепились, всю ночь держали позиции, отбили еще одну улицу, следующую, и только в полшестого утра подошел наш отряд.
Всю ночь мы удерживали позиции вшестером. За это я был представлен к званию Героя России, 25 апреля прошлого года.
27 апреля, когда мы перешли через болото, заняли вторую часть Камышевахи, при отражении нападения противника, в метре от меня взорвалась 122-мм мина, в результате у меня была средней тяжести контузия, порвана барабанная перепонка.
Присыпало землею, вылез самостоятельно, помог утащить «двухсотых» ребят, и после этого еще более месяца не уходил с позиций со своими казаками, которые были под моим командованием, воевал, пока меня по приказу командира батальона не вывезли в госпиталь.
27 апреля получил ранение, а в госпиталь попал только 3 июня. Все это время был на позициях, не бросал свое подразделение.
— Вы саму звезду Героя так и не получили до сих пор?
— Нет, я отказался ехать. Я должен был поехать получить ее, но я отказался ввиду того, что не могу подразделение оставить даже на три-четыре дня, а там еще заставят в отпуск ехать, неделя минимум. Я отказался от этого. Поеду ее получать только после полной и окончательной победы над ВСУ. Я так решил. Фронт не брошу.
— Вы сам кубанский казак. Как живут сейчас кубанские казаки? Украинская пропаганда говорит, что кубанцы — это украинцы, потомки запорожских казаков. Как вы там живете в станицах? Разговариваете на мове? Можете рассказать, какой у вас быт?
— Далеко ходить не будем. Я сам являюсь атаманом Константиновского хуторского казачьего общества, город Новороссийск.
У меня два сельских округа в зоне моей территориальной ответственности. Взаимодействие с главами сельских округов, районов и муниципального образования.
Живем нормально, у нас казаки не бедствуют, зарабатывают деньги сами. У всех прекрасные семьи. Коллектив именно нашей общины слаженный, вместе все делаем, все общие дела, воспитываем молодежь.
У нас сейчас молодежи, детей, порядка 120 человек. Мы занимаемся с ними полевыми работами, на трехдневные сборы в леса ходим, обучаем их на лошадях передвигаться, тактику военных действий проводим со стрельбой и оружием. Тактические занятия, стрельбы на базе 117-го гвардейского полка ВДВ Новороссийска. Проводим стрельбы с оружием.
Занимаемся молодежью плотно, а сами поддерживаем казаков в боевой готовности. У нас на Форте генерал-лейтенанта Раевского создан лагерь для БАРСов (Боевой армейский резерв. — Ред.), где проводим тренировки. Готовим людей, желающих идти добровольцами в зону СВО.
Поэтому казаки очень успешно справляются с боевыми задачами. Не только здесь, но и в тыловой части в деле подготовки и действующих казаков для СВО и молодежи. Готовим по полной во всем.
— А что за ребята воюют с вами вместе в вашем подразделении? Это все кубанцы или это сводный отряд казаков с разных регионов?
— Нет, это казаки со всей России. После селекторного совещания казаков — всероссийское совещание по работе казаков в зоне СВО. Там один казак, который был моим бойцом, принимал участие в зоне СВО на Харьковском направлении. Он про меня рассказал, назвал меня своим героем-командиром.
После этого стали мне звонить со всей России. Где брали мои телефонные номера, не знаю. Но в данный момент мое подразделение сформировано из числа тех казаков, которые сами ко мне попросились.
Я ни одного не звал, наоборот, только отговаривал людей, объясняя, что это не детская игра «Зарница», а реальные боевые действия, которые могут быть чреваты для кого-то из нас. Но все преданные оказались, все со мной здесь. Со всей России.
— Сейчас кубанские казаки сильно отличаются от донских, терских, сибирских, уральских?
— Знаете, я в подразделении не разделяю казаков на категории — кто, откуда. Когда все собрались, я объявил одно: мы здесь одна семья. Поэтому для меня без разницы, откуда он приехал, главное, что он казак.
— Казаки с Украины у вас есть?
— Есть. В моем подразделении. И я скажу, их родственники, которые проживают здесь, нам активно помогают как с питанием, так и с обеспечением нашего подразделения теми или иными необходимыми вещами.
— То есть казаки с Херсонской области к вам присоединились, я правильно понял?
— Нет. Они приехали на пункт приема личного состава в Россию. Я их собирал только в России. Здесь по местам и в СБ их проверяли, и лично я беседовал, чтобы не было засланных. Не люблю предательство в подразделении, если заведется один такой, соответственно, у меня будет негатив ко всему подразделению складываться из-за одного человека.
Поэтому у меня работала служба безопасности, которая все проверяла.
— И как? Не было таких засланных казачков?
— Один был.
— Расскажите.
— Я особо не вникал. Его выявили, я поставил охрану, просидел две недели, приехали ребята, забрали его, куда увезли, в каком направлении — понятия не имею.
— Как вы поняли, что это засланный казачок?
— Своим поведением он себя выдал. Совал нос туда, куда не следует. Пытался выпытать то, чего еще нету, а только планы, намерения. То есть много проявлял любопытства не в нужном для него русле. Это было еще в России, на пункте сбора личного состава. Он был из Донецкой области. Конкретно откуда, я уже не помню.
— Наша линия обороны. Все говорят о том, что сейчас вода сойдет, Днепр обмелеет и ВСУ будет легко пройти сначала на левый берег Херсонской области, а потом Крым и прочее. Вы разделяете такое мнение или это все чепуха?
— Если бы мне это кто-то сказал в подразделении — я бы осудил очень строго. Потому что когда нет доверия своим солдатам, тем более казакам – казаки никогда не отступали на войне.
Я могу сказать с точностью, с уверенностью, что Кинбурнская коса ни на пядь сдана не будет, вне зависимости от того, спадет или не спадет вода. В этом будьте уверены точно. Казаки бригады «Дон», тем более батальона «Аксай», этого не допустят от слова «совсем». Я в этом более чем уверен.
— Почему «Дон», если вы кубанец? Почему не «Кубань»?
— Бригада «Дон» основалась с первого казачьего отряда. Этот первый казачий отряд «Дон» был основан в прошлом году. В его составе был я, стоял у истоков этого отряда.
После случая с Камышевахой, о котором я рассказал, отряд получил большую огласку, и отряд вырос в бригаду.
В состав бригады входят и донцы, и терские казаки, и кубанские казаки. Наш отряд «Аксай» формировался как Кубанская сотня, и на базе нашего отряда сделали батальон «Аксай», в который входит Кубанская, Волжская, Забайкальская сотни — соседи со всей России.
Также есть батальон «Енисей», «Днепр», «Терек», но именно бригада сформировалась из первого состава отряда «Дон» численностью 120 человек. Теперь это очень большое подразделение.
— В чем сейчас тыл может помочь фронту? В чем нуждается фронт?
— У всех подразделений свои проблемы. За всех я сказать не могу.
— Скажите за себя!
— Если касаемо моего подразделения — у меня гуманитарная помощь идет постоянная. Казаки со всей России нам помогают.
Конечно, не все приходит, что хотелось бы, но мы стараемся работать, чтобы все это было.
Нам всегда нужна связь качественная, дроны-камикадзе, РЭБ, антидроновая станция, тепловизоры, ночники. Опять же, это разгрузки полной комплектации, потому что, честно говоря, приходится покупать самим.
Своих денег не жалко для того, чтобы обеспечить себе возможность взять больше боеприпасов, потому что я всегда говорили и говорю: лучше пусть останется, чем не хватит, проверено.
Медикаменты, в принципе, есть, но тактические аптечки, в виде жгутов, турникетов и другого — это все равно нужно, это расходный материал. Плюс спальные мешки.
Что еще? Крепления для автоматов. По мелочам, казалось бы, но это существенно облегчило бы нам вести качественные военные действия, ускорив нашу победу.