Что касается дальнейших операций, то надо будет отдельно планировать их и перестроить наш ВПК, чтобы он снабжал войска средствами дистанционного поражения, дабы мы доставали по их ближнему тылу, считает военный эксперт, директор Музея войск ПВО Юрий Кнутов.
Об этом он рассказал в интервью изданию Украина.ру.
Ранее военкор Евгений Поддубный сообщил, что украинские войска активизировали действия на севере СВО. Силами подразделений 42, 63 и 67 бригад противник попытался взломать нашу линию обороны у Кременной. Было около 10 атак, все отбиты. Формирования режима понесли потери, были отброшены и сейчас проводят перегруппировку. Часть личного состава ВСУ сдались в плен.
— Юрий Альбертович, это было наступление ради наступления? Или на севере у противника есть конкретные оперативно-тактические цели?
— Противник прощупывает нашу оборону на участке от Харьковской до Запорожской областей. ВСУ выбирают стыки наших подразделений, где все труднее организовать оборону. Но я все равно считаю северный фланг больше отвлекающим. Хотя действия врага там весьма агрессивные, мы все равно уже 10 дней «контрнаступа» наносим ему поражение. Сначала работает наша авиация, потом — артиллерия. Например, позавчера была информация, что на Купянском направлении мы отбили восемь таких атак с тяжелейшими потерями для Украины, но они продолжаю лезть.
Главная их задача — держать наши войска в напряжении, не создавая на том или ином участке преимущества в силах и средствах поражения, а потом попытаться найти слабозащищенный кусочек в обороне, вклиниться в него, подтянуть резервы, расширить этот кусок, а потом подтянуть бронетехнику с целью прорыва и дальнейшего движения вперед.
На сегодняшний день вырисовывается три таких направления: Артемовское, Угледарское и Южнодонецкое. Угледар примечателен тем, что это самая короткая дорога к Азовскому морю с целью перерезать пути снабжения Крыма, создать на полуострове блокаду (а потом взорвать Крымский мост), чтобы Россия сама оттуда ушла без всяких боевых действий. Это глупость, но эта глупость взята за основу.
Теперь насчет важности Времевского выступа. Это господствующая высота. Ее захват позволяет контролировать близлежащие населенные пункты. Кроме того, перерезается дорога, которая ведет на Токмак, а оттуда на Мелитополь. Вторая дорога ведет по левому берегу Днепра в сторону Запорожской АЭС. Можно развивать направление и в одну, и в другую сторону. Противник это понимает и идет в жестокие атаки с точки зрения сбережения своего личного состава.
В первые дни удары наносились батальонно-тактическими группами (БТГ) при поддержке танков и БМП. Мы видели психические атаки, когда шли не просто «Леопарды», а «Леопарды-А6», о которых речь вообще не шла. Говорилось максимум про А-4 и про А-5. А «Леопард-А6» — это ультрасовременная модель. От «Леопардов А-7», которые стоят на вооружении бундесвера, они отличаются только электроникой для ведения сетецентрических войн. И якобы там еще должна стоять активная защита.
Так вот эти «Леопарды- А6» в первый же день были выведены нами из строя. Часть подорвалась на минах, часть была уничтожена, один мы захватили. Это был позор для немецкой техники. Украина же рассчитывала, что как только мы увидим эти металлические чудовища, то наши солдаты разбегутся. Но мы открыли эффективный огонь и вывели эти «гробы» из строя.
Противник перегруппировался и поменял тактику. Но эти выводы украинских генералов тоже стали опрометчивыми. Они отказались от атаки силами БТГ и перешли к атаке малыми тактическими группами, как это было вначале СВО. У нас тогда не было сплошной линии обороны, а только опорные пункты. Они на броневиках просачивались между этими опорниками, потом собирались в одном месте, захватывали населенные пункты, перерезали дороги, которые снабжали наши войска. Наши войска под угрозой окружения были вынуждены отступать.
Но теперь мы вернулись к советским уставам, написанными кровью. Мы вернулись к сплошной линии обороны по всей науке. Мы наладили взаимодействие между различными родами войск, выстроили нормальную систему управления и все у нас пошло хорошо. Противник этого не осознал, допустив две ошибки: они полагали, что мы разбежимся, и они считали натовскую технику супертехникой, которая гораздо лучше советской.
Почему на Западе посчитали, что тот же Т-72 — это ерунда? Потому что он был в двух вариантах. Первый шел на вооружение советской армии, а второй — на экспорт. В экспортном варианте броня была слабее. Поэтому в Ираке «Абрамсы» подбивали Т-72 на расстоянии в 5 км за счет тепловизоров. И на Западе сложилось впечатление, что наша техника — полный отстой. Но СВО показала, что это западная техника — отстой.
Те же самые «Брэдли» в Ираке горели очень активно. Более того, они переворачивались на кочках. Но это не самое интересное. На Украине есть «Брэдли» со специальной пушкой, которая может вести огонь по танкам. Но когда «Брэдли» поворачивала башню для выстрела, то от отдачи машина тоже переворачивалась. Поэтому башню можно было держать только по направлению самой машины. Американские солдаты жаловались, Пентагон пытался заменить эти БМП на более современные, но так до конца эти вопросы не были решены.
— Насколько я понимаю, противник сейчас все меньше использует западную технику, а перешел на советскую, чтобы нас числом завалить.
— Да. Напомню также, что «Леопард А-4» активно использовался Турцией в Ираке против курдов, которые применяли старые советские противотанковые ракеты. За 10 дней они сожгли 14 танков. Был дикий скандал. Турки очень обиделись на немцев, поэтому появились «Леопарды А-6». Но и этот А-6 показал себя далеко не лучшим танком.
Поэтому противник вернулся к старой советской тактике. Батальонная группа, усиленная Т-72 и Т-64 при поддержке БМП пытаются валом атаковать. Но мы ее бьем за счет авиации. Вертолеты Ка-52 великолепно работают и Ми-28 их поддерживают, Ми-8 прикрывают их на случай, если вертолет получит повреждение. Экипаж сядет, а Ми-8 их эвакуирует.
Вертолетные ракеты «Вихрь» работают на 6—8 км. А их ПЗРК «Стингер» и «Старстрек» работают на 6—7. То есть наши вертолеты не входят в зону поражения, но при этом накрывают цель и очень успешно. Мы это видим на многочисленных кадрах.
Мы модернизировали беспилотники «Ланцет». Дальность их действия теперь составляет более 40 км, а боевая часть составила более 3 кг (на сколько — мы не раскрываем). Они тоже работают по бронетехнике очень успешно.
Так что у нас есть серьезный противотанковый комплект. Классические минные поля, противотанковые рвы, линия обороны, а также дроны, которые выслеживают бронетехнику и дают целеуказания нашей артиллерии. Причем меня приятно удивило, что наши артиллеристы разработали специальные программы для телефонов и планшетов, которые позволяют за секунду делать расчеты. Раньше мы накрывали цель тремя выстрелами (пристрелочный, корректирующий, точный), а теперь мы накрываем цель первым снарядом благодаря опыту и хорошей памяти наших командиров, а также техническим средствам.
Противник уже это почувствовал на себе. Даже американская аналитика отмечает, что у нас теперь хорошее взаимодействие между войсками, беспилотники плотно работают с артиллерией, а средства РЭБ работают так, что глушат связь ВСУ.
И теперь враг применяет следующую тактику. Танки обстреливают наши позиции, БМП как можно ближе подходят к позициям, выбрасывают десант и тут же уезжают. Пехота пытается штурмовать окопы, но ее сразу уничтожают. И так несколько волн. За счет этого соотношение потерь 1:10. Это вроде бы хорошо, но это плохо, потому что Зеленский старается мобилизовать ребят из пророссийских регионов. Он творит геноцид, потому что русские убивают русских. Это изощренное коварство и подлость.
Всего в нашей обороне несколько линий. Американцы посчитали, что на Запорожском направлении ее глубина составляет до 30 км. Так вот бои идут даже не на первой линии, а на опорных пунктах.
— И если противник захватывает опорник, мы отходим и тут же накрываем его артиллерией.
— Да. Есть места, где села, которые выполняют роль опорников, переходили из рук в руки восемь раз. А какие-то населенные пункты мы вообще держим устойчиво.
Это говорит о нашем высоком моральном духе по сравнению с Харьковом и Херсоном. Ведь натовские военные именно на основе этих операций ВСУ сделали вывод, что молниеносная атака — это лучшее, что можно придумать. Вся операция должна продлится от 72 до 96 часов, чтобы Украина вышла на оперативный простор. И что в итоге? Две недели они стоят практически на месте.
Еще хорошо, что мы активно работаем по их тылам. Работают ВКС и «Искандеры». Мы наносим высокоточные удары по складам, пунктам управления и местам сосредоточения натовских наемников. Их число возросло, потому что значительное число украинских командиров убивают.
Еще один момент, который говорит о надломе в рядах противника, что вэсэушники стали чаще сдаваться в плен. Они бы сдавались быстрее, если бы не было заградотрядов, которые стреляют в спину. К этому можно добавить историю с тяжелым ранением Залужного и исчезновением Буданова. Утрата этих военных фигур ударила по авторитету украинского командования.
Более того, по информации с фронта, на передовой чаще всего нет украинских командиров. Даже командиры взводов находятся в тылу и оттуда якобы управляют войсками. По факту они их просто бросили. Основные функции командиров на передовой выполняют сержанты. Это вроде бы американская схема, но по факту это говорит об утрате доверия солдат к офицерам и о презрении офицеров к жизни своих собственных подчиненных.
— Вопрос по теме поставок оружия. Сохраняется ли еще опасность, что противнику дадут много высокоточки, из которого он начнет бить по коммуникациям, а мы останемся без снарядов?
— Есть. Они же в Херсоне хорошо работали по нашим складам, логистическим центрам и мостам. Они нарушили снабжение войск и нам пришлось отступать самим. Эта ситуация опять повторяется в Артемовске. Противник там пытается обходить город с флангов, чтобы взять под контроль 60—70% высот. Город находится под артиллерийским огнем врага. Они его корректируют. Если они возьмут фланги, нам придется уйти оттуда, не обороняя его.
Конечно, ВСУ работают «Хаймарсами» и крылатыми ракетами. Но крылатых ракет StormShadow у них не так много, и наше ПВО с ними справляется. С «Хаймарсами» мы справляемся еще лучше. Там, где есть наши ЗРК, их процент поражения от 90 до 100%.
Более того, мы буквально на днях испытали «Торнадо-С». Это как «Хаймарс», только с дальностью в 120 км. Единственное, что «Хаймарсу» нужно меньше времени на перезарядку. Зато «Торнадо-С» имеет ракеты индивидуального наведения либо по ГЛОНАСС, либо инфракрасное. И оно с высокой точностью поражает цель. Мы выпустили пять ракет, каждая из которых нашла свою цель. Это серьезный прорыв. Эта система разработана давно, но нам нужно было ее довести до ума. Если она пройдет испытание на поле боя, мы нарастим ее массовое производство. Тем более что недавно «Торнадо-С» поразил пусковую установку «Хаймарса». Это абсолютно новое явление, которое меняет расклад сил на поле боя.
Есть еще одна информация. Наши ребята перебрали старый танк Т-64. Поставили новый двигатель и современную броню на уровне Т-90. А пушка у него и так хороша, чтобы вести бой на расстоянии до 5 км. Теперь этот танк выполняет функции самоходной артиллерийской установки. Мы можем за него только порадоваться.
А еще был случай, когда мы взяли еще более старый Т-54, заложили в него до 6 тонн взрывчатки, поставили на систему дистанционного управления и направили на украинские позиции. Недалеко от позиций он подорвался. От взрыва погибло человек 10. Но это не главное. Главное, что взрыв 6 тонн привел к детонации противотанковых мин, которые находятся рядом. Образовались проходы. Так что у нас получилась новая машина разминирования, которая может вывести из строя два десятка мин без участия личного состава.
Кроме того, модернизировав наши «Ланцеты» и создав «Торнадо-С», мы получим возможность бить по противнику на 120 км, а это уже ближний тыл. Если раньше наши «Грады» и артиллерия били на расстояние в 30 км, и украинцы отводили свои склады и пункты дислокации на 50 км, то теперь им придется либо постоянно отступать, либо попадать под наш огонь.
— Украина может за счет чего-то усилиться?
— 11 июля будет принято решение, чтобы дать самолеты Киеву. Тут главная опасность, что их авиация сможет нести крылатые ракеты Storm Shadow, французские «Скальпели» и немецкие «Таурус» (у них дальность 500 км). К этому надо уже готовиться сейчас.
На Украине еще осталось много аэродромов подскока, где они могут держать по 2—4 машины с минимальным количеством механиков. Да, базироваться они будут в Польше и Румынии, но они прилетят на Западную Украину, а оттуда на аэродромы. Они всегда могут соврать, что базируются только на Украине. Поэтому для нас приоритетом будет отслеживание самолетов при помощи комплексов большой дальности.
Они позволяют нам применять очень интересный метод наведения ракет. Мы однажды на дальности в 200 км сбили два украинских самолета. Это мировой рекорд. Станция наведения ракет выстреливает ракету в определенном направлении, работает на инерциальной системе наведения, а дальше эту ракету подхватывает наш самолет А-50, ведет ее к цели, потом срабатывает активная головка самонаведения на самой ракете, захватывает цель и поражает. Это сложная и дорогая система, но она у нас есть. Мы сможем работать по тем же F-16 с такой дальности, с которой он не увидит наши самолеты.
Может быть, мы перебьем их не сразу. Но мы найдем эффективное решение борьбы с этой западной подставой.
— Можно ли говорить о сроках, когда мы окончательно отразим наступление ВСУ?
— Наша задача продержаться до осени.
У ВСУ подготовлено девять бригад. Одна бригада — это около 5 тысяч. Примерно 50—60 тысяч у них есть. Даже если мы перемололи за 10 дней «контрнаступа» 10 тысяч вэсэушников, это не то количество, которое подготовил противник. А дальше начнутся осенние дожди и наступать им будет сложнее.
Основная наша задача — не двигаться вперед. Мы уже вышли на демилитаризацию НАТО. Наша задача — обескровить противника, чтобы освободить Донбасс, а потом двигаться к левому берегу Днепра. Это нам по силам. Что касается дальнейших операций, то надо будет отдельно планировать их и перестроить наш ВПК, чтобы он снабжал войска средствами дистанционного поражения, дабы мы доставали по их ближнему тылу.
Это не значит, что я смотрю в будущее с детским оптимизмом. Я говорю про реальные возможности, которые у нас есть. Если мы их грамотно реализуем, то мы выполним все задачи.