Дмитрий Еловский об изнанке информвойны против России и способах противодействия

— Я думаю, что здесь сила украинских чиновников и тех, кто управляет у них войной в интернете, является обратной стороной слабости Украины как государства. То есть если сравнивать с Россией, то Россия — достаточно сильное государство,в этом государстве сильный бюрократический аппарат. Большой, и государство у нас с большими традициями, всё-таки там под 800 лет примерно.

Поэтому в силу этих традиций оно немножечко такое закостеневшее. Так как вся эта система работает достаточно хорошо, то какие-то новые инструменты работы приживаются в нашей системе с трудом. Многократно опробуются, смотрятся на эффективность и так далее. И работа в интернете, и работа с информационной повесткой всегда в нашем государстве воспринималась как абсолютно вторичная задача.

Потому что более важно, чтобы система работала на благо, в том числе людей. А Украина — государство слабое и у него мало рычагов взаимодействия, поэтому они компенсировали эту слабость государства, отсутствие традиций использованием новых технологий.

Поэтому они в интернет научились работать лучше, чем мы, потому что другого у них не было, а у нас большая наша система, неповоротливая в интернет «не умеет», потому что для неё это как бы такая слишком новая и очень непонятная технология, которая где-то противоречит традициям управления государством в нашей стране.

— Тут все очень сложно, потому что Украина в этом плане является производной от Запада, а в части именно медиа — Запад их создал. Он их сделал, он всю эту индустрию сформировал, она стала частью западной экономики.

По сути, у нас своей медиаиндустрии никогда не было. Она была точно так же вторична по отношению к западным. Мы просто копировали то, что на Западе сделали. Все наши известные медийные площадки, даже в интернете — просто копии западных медийных площадок, и «Одноклассники» и «ВКонтакте». Телешоу всегда копировали и рецензировали западные. То есть у нас, к сожалению, с медиа всё очень плохо в этом отношении.

Но ваш вопрос на самом деле очень сложный, потому что, честно вам скажу, я не знаю, что противопоставить этой огромный медиасреде, машине, которую мы не создавали, она для нас вообще — чуждая среда.

Пока только хотя бы закрыть основной негатив и его проникновение в Россию, что было сделано, когда заблокировали известные западные соцсети и основные площадки для разогрева всех этих вещей.

И, наверное, надо пытаться создавать что-то своё, тут с этим ничего не поделать. Оно будет дорого и плохо будет работать, криво и косо, но другого выхода, наверное, нет. Потому что, в любом случае, пока мы не сможем на равных бороться на западных площадках с западной пропагандой, потому что кто площадку держит, тот её хозяин. Ты там что хочешь делай, пока тебя терпят, ты ещё можешь что-то сделать, да. А как только тебя перестанут терпеть, просто обрубят и всё.

Что сейчас на Youtube происходит? Методично зачищает любые крупные каналы, которые хоть как-то поддерживают российскую сторону и пытаются как-то взвешенно освещать ситуацию. Ну а Youtube все это, понятно, на раз банит, и с этим ничего не сделаешь.

То есть судиться там с ними можно попробовать, но всё кончится тем, что Youtube просто пошлёт нашу судебную систему подальше, и на этом всё закончится. Поэтому только, наверное, создавать своё, может быть, пытаться балансировать на противоречиях между крупными игроками.

Есть Китай и его медийные площадки, есть Индия и тоже их медийная среда. Может быть, попытаться там как-то играть на этих противоречиях. Не обижаться, что оно получается плохое, не очень качественное, потому что при таком рынке хорошее качество не получится.

Сравните «Фейсбук»* с несколькими миллиардами пользователей и «Вконтакте» с несколькими десятками миллионов пользователей. Несравнимые вещи, никогда вы не добьётесь от «Вконтакте» такой же степени технологичности, как у «Фейсбука»*. Просто рынки разные.

— Вот несколько причин, есть внутренние, есть внешние. Медийная среда общемировая находится под контролем США, Великобритании и нескольких стран Запада, где преимущество США и Великобритании.

Позиция России для них не то чтобы даже не интересна, они её будут использовать против нас. Здесь надо без иллюзий понимать, мы находимся на чужой территории, в чужой медийной среде.

Все это будет использоваться против нас, потому что нам не верят, наша репутация и наши восприятие сформировано, оно негативное, поэтому, чтобы мы ни говорили, это будет восприниматься в штыки.

Украине будут верить не потому, что Украина говорит правду, а потому, что это укладывается в общую концепцию. Сейчас это выгодно, вы можете что угодно говорить, и поэтому прокатывает истории как «Буча».

Там не надо быть суперэкспертом, надо просто внимательно посмотреть на ситуацию. Нельзя задавать вопросы. Критические вопросы — да, люди с критическим мышлением их задают. Их тоже заглушают, банят и убирают из информационного пространства, их мнение сейчас не нужно.

Очень сложно пробиться через этот барьер, пока проигрываем в этом плане. Ну, мы в этом плане изначально проиграли, потому что вся медиа индустрия мировая, она контролируется теми, с кем мы сцепились в этом конфликте. Скажите спасибо, что интернет не выключают, потому что он им самим нужен.

Проблемы есть и внутренние. Как я говорил, у нас есть очень сильная сторона нашей бюрократии в силу того, что она такая с традициями, большая, сильно отстроена, но у неё есть как бы и обратная слабая сторона, она очень неповоротливая.

Очень медленно действует и огромное количество согласований, нужных в разных ведомствах, поэтому мы всегда проигрываем в скорости, особенно в информационном пространстве. Мы всегда реагируем с запозданием.

Не потому, что мы слепые идиоты, а потому что у нас слишком длинные цепочки согласований. А информационная политика, особенно международная, всё-таки требует того, чтобы она была не только согласована. Чем ты сильнее концентрируешь сигнал, чем лучше формулируешь месседж, тем он эффективней.

Для этого нужно, чтобы у тебя все информационные каналы были управляемы, то есть ты должен миру выдавать некий один понятный месседж. Не разноголосицу с кучей всяких разных вариантов, а что-то одно.

Нужно этим управлять, а управлять быстро у нас не получается, слишком у нас перегруженная бюрократическая система.

Ответ на это решение — создание внесистемных, но подконтрольных высшему руководству структур, которые напрямую с ним (руководством) взаимодействуют. Единый пресс-центр назовём это или единый координационный информационный центр, который будет максимально замкнут на высшее руководство.

Будет получать от него практически напрямую сигналы и, соответственно, будут быстро реагировать на ситуацию, то есть по современным стандартам информационной войны у вас на реакцию время примерно 20−30 минут.

Вам надо убрать всю бюрократию, вывести такой информационный центр за её пределы, подчинить её напрямую кому-то из высших руководителей, кто принимает решение и может уделять этому какое-то время.

Тогда вы сможете добиться реакции в течение 20−30 минут. Тогда, когда вы хотя бы не будете опаздывать, это уже хорошо. На самом деле это очень сильно помогает и на международных площадках. Если вы быстрее даёте свою информацию, то это нивелирует тот факт, что против вас там вся медийная индустрия.

Всё равно кто первый сказал, обычно его чаще слушают, это тоже есть такое правило в медийной индустрии.

— Во-первых, у нас слишком завышенные требования к молодёжи. Молодежь будет таковой, хватит от неё требовать излишней ответственности, потому что ответственность возникает, когда вы за что-то отвечаете, когда у человека есть семья, квартира, машина, ещё что-то и работа, то есть он чем то рискует.

Когда у 22-летнего молодого человека за душой ничего, он не будет ответственным, но это объективно, не надо от него требовать в этой ситуации какого-то там стратегического мышления и мысли о Родине каждый день.

Надо перестать как бы за ними гоняться и заставлять их Родину любить. Есть обратная сторона медали — в среде нашей молодёжи у нашего государства и страны плохая репутация.

Вот репутация складывается из трёх частей: информированность, отзывы релевантных лиц и личный опыт взаимодействия.

С информированностью у нас ещё худо-бедно что-то есть, ну, неплохо работали с этим и есть много медийного контента, который информирует молодёжь о том, что из себя представляет их страна, почему ей можно гордиться. Здесь, конечно, лобовые такие приёмы типа там рассказы на уроках про любовь к Родине есть. Дальше начинается проблема, то есть отзывы релевантных лиц для молодёжи, то есть тех, которые молодёжь считает лидерами мнений.

—Да блогеры, всё остальное, тут уже начинаются колоссальные проблемы. Потому что часть из них вообще уехала с криками «Нет войне», а часть — затаилась. Часть говорит, что мы в политику не лезем и так далее. То есть если мы хотим, условно, чтобы у нас молодёжь по-другому относилась к своей Родине, давайте начинать работу с теми, кто для этой молодёжи что-то значит.

Пугачёва ничего не значит, и им на неё плевать с верхней полки. Можно искать таких вот личностей, и работать так — это не значит делать «размещалово». Там методы более простые, с другой стороны, они требуют элементарных человеческих отношений, то есть не надо к ним относиться как к скоту или как к рабам.

Надо с ними просто спокойно нормально разговаривать, где-то помогать, где-то не лезть. Большинство вот этих медийных лиц, интересных молодёжи — это вполне адекватные ребята. Надо вести себя по-человечески, часто это очень помогает.

И третья часть — опыт взаимодействия. Делайте государство для молодёжи приятным во взаимодействии и всё будет у вас хорошо, и они будут нормально к государству относиться. То есть вот у нас там «Госуслуги» — это прямо прорыв, они спасают мнение молодёжи о государстве.

Такого ни в одной стране мира нет. Надо это везде делать. То есть и полицейские не должны вести себя определённым образом. Тётушки в госорганах тоже не должны хамить, то есть у государства должно по отношению к молодёжи человеческое лицо.

Потому что вы можете сколько угодно работать с блогерами и размещать ролики в интернете, но в один прекрасный момент молодой человек придёт в какое-то ведомство для чего-нибудь, и столкнётся с реальностью. После этого всё это пойдёт прахом, потому что личный опыт взаимодействия он перебивает все остальное.

— По сравнению с тем, что было раньше, там сейчас всё прекрасно. Да, реально. Вот то есть в этом плане на самом деле работа идёт, но, соответственно, тогда дайте время этой работе, то есть отношение людей к государству меняется не за один день, понимаете, там ещё поколение минимум, которое привыкнет к тому, что есть такое государство, и у него такое лицо.

— С выборкой, ну то есть посмотрел бы «Инстаграм»* этих личностей. С большой аудиторией и технически это несложно посмотреть аудиторию молодежи по возрастам. Ну и это технически это очень простая задача, далее — поехали с ними разговаривать, слушать.

Ну тут вот плохо работают лобовые вещи, у них тоже есть некий опыт взаимодействия с государством и со страной вообще, хорошо бы послушать этот опыт, они вам вывалят кучу всего, естественно.

И, например, начать потом с этим разбираться, помочь чем-то, изменить что-то в стране, пусть они увидят, что государство меняется в лучшую сторону.

Они будут говорить о динамике, а просто прийти сказать, что у нас хорошая страна, ну как бы это бессмысленно. Хорошая страна относительно чего? Вам нужно с чем-то сравнить. У нас с этим проблемы — мы меняем, они видят, что вот, смотрите, изменилось что-то, что страна на них реагирует, что ей не всё равно, не плевать.

И у них появляется положительный позитивный опыт взаимодействия с государством. Всё! Они после этого будут его нести дальше в массы, и у них появится ответ всем своим поклонникам, которые будут спрашивать, что страна сделала, скажу, смотрите, вот это сделали классно, всё работает отлично.

— Медиапространство мировое, находящееся под контролем наших оппонентов, и мы в нём находимся в позиции изгоев. Нас не слышат, ну давайте вот предельно объективно и честно.

— Честно, это как бы как фраза красивая, но в реальной жизни всё немножко жёстче. Правда — это понятие очень условное. Условно, ваша позиция есть, позиция оппонента. Кто из вас на самом деле прав? На самом деле неважно, важнее у кого громче микрофон.

— С фейками влияют две вещи. Первое — это называется мощность вашего сигнала. Насколько вы можете сигнал распространить до целевой аудитории, добежать до всех. И второе — скорость, с какой вы реагируете.

Если мы возьмём истории с фейками внутри России, где государство и его оппоненты долгое время были, условно, на равных по распространению сигнала, то есть внутренняя оппоненты в медийном пространстве.

Часть единого пространства была полностью подконтрольным государству, часть, а интернет — условно, примерно на равных по возможности распространения сигнала.

Как только у нас государство делало две простых вещи — выходили представители власти и говорили все как есть, правду, и делали это быстро, то фейки удавалось очень быстро купировать. Тогда и люди доверяют власти.

Поэтому в этой части нет проблем борьбы с фейками, но только пока вы на своей территории.

Фейки за пределами нашей территории. Тут мы не контролируем медийное пространство, и, самое главное, мы не можем дойти со своим сигналом до целевой аудитории, потому что нам его блокируют. И в этой ситуации вы можете говорить правду, или не говорить правду, никто вас не услышит, потому что у вас каналов трансляции нет.

Что в этой ситуации делать? Ну хотя бы говорить быстрее — да, это вы можете сделать. Это находится в зоне вашего контроля.

— Наша IT-индустрия является вторичной по отношению к такой же индустрии США, то есть она состоит либо из компаний, которые копируют американскую сферу, условно, занимается копированием, либо просто локализацией на местном рынке. Либо прямо зависимые в этом плане.

Те (в США) обрубают лицензии и бизнес заканчивается. Вторая часть этого рынка — это сервисные компании, которые предоставляют какие то программные продукты для того, чтобы их использовали в США. И они полностью зависимы абсолютно от Запада.

То есть у них не будут покупать ничего, если они будут слишком рьяно [патриотически] себя вести. И третьи — это фрилансеры, которые, работая на западные компании, просто живут здесь. Считайте, что это рабочие места США, физически находящиеся просто в России.

Поэтому ожидать от этой индустрии, что в момент, когда мы сцепились с их работодателями, что они встанут на сторону матушки России, не стоит…

Слава богу, что нашлись люди, которые встали. Вообще, нужно говорить о том, что хорошо, что хотя бы какая-то часть этих специалистов проявила патриотизм и осталась в стране и работает на страну.

Это прямо был исход. Кроме того, какая-то часть осталась и мимикрировала, возможно, у них есть внутреннее сопротивление. И в лучшем случае они просто не выполняют задачи, так как выполняли бы, если бы верили в свою страну, а в худшем случае, может быть, даже и саботируют.

Но, опять же, вопрос решается несложно, для этого есть внутренняя контрразведка, задача их — в критических точках выявлять внутренний саботаж и устранять его.

Всё, что касается критической инфраструктуры государства, для этого есть все необходимые инструменты, включая аж целую Федеральную службу безопасности.

— Что спасает Россию, это мудрость народа. Без всяких сейчас кавычек, без шуток, это мудрость народа. Мы страна с большой тысячелетней историей. Слава богу, наш народ много всего видел в своей жизни. И он в достаточно большой своей массе достаточно аккуратно оценивает власть.

Он понимает, что да, сейчас нам что-то может не нравиться, но в целом без сильной власти нашу страну разметает, разнесёт и хуже будет всем.

Слава богу, за последние 100 лет, то есть на памяти как бы ну почти всех живущих или дедушек и бабушек, мы видели две революции, в результате которых из-за резких действий по отношению к собственной власти качество жизни падало. И в этом плане у нас хороший опыт, как не надо делать, поэтому в этом плане наш народ очень устойчивый. Он прекрасно понимает, не надо делать резких движений в вопросах судьбы страны и выборов по принципу «подбросил монетку».

Чем отличаются, например, россияне от украинцев, у которых нету вот этой вот длинной истории самостоятельного государства. У них есть история как у народа, это народ с большой историей. Но истории самостоятельного государства у них нет.

Они не умеют работать с этим институтом, поэтому их постоянно метет.

А вот наш народ — у него история государства настолько большая и объёмная, что он намного более взвешенно относиться к собственной власти. И сказки про то, что власть может быть сильно лучше, — это всё таки сказки.