Таврическую губернию в I Государственной думе представляло 6 депутатов. Географически губерния состояла из двух частей — собственно Крымского полуострова и трех материковых уездов — Днепровского, Мелитопольского и Бердянского, территория которых до сих пор остаётся в составе Украины. Земли, входящие сегодня в состав Херсонской и Запорожской областей, в первом русском парламенте были представлены двумя выходцами из крестьян — Кириллом Нечипоренко из Мелитопольского уезда и Семеном Притулой из Бердянского. Однако оба они своим положением выделялись на общем фоне простых земледельцев.
Кирилл Нечипоренко четверть века служил писарем волостной администрации и избирался гласным, т.е. депутатом уездного земства, а также почетным мировым судьёй (должность в уездном уровне судебной системы, в подавляющем большинстве случаев занимаемая дворянами). Он был избран непосредственно от крестьянства губернии, но при этом сам был «тайным членом кадетской партии».
Его младший коллега Семен Притула не только занимал различные посты в низовой сельской администрации, но и сотрудничал с местными газетами — «Жизнью Крыма» (открытой в январе 1906 г. лидером местных кадетов кн. Оболенским) и «Вестник Таврического земства» (с января 1906 г. выходила как газета ориентированная на массового читателя, в т.ч. крестьян). «Жизнь Крыма» даже посвятила ему отдельную статью «Член Государственной думы г. Притула» (1906. — № 90. — С. 3) в которой сообщалось, что этот сознательный крестьянин тратил свое жалование на самообразование в Петербурге.
В Думе Нечипоренко вошел в Трудовую группу, объединявшую крестьян, левую интеллигенцию и рабочих, а Притула примыкал к левому крылу кадетов.
Пожалуй, ключевой политической фигурой Таврической губернии в тот период был упомянутый князь Владимир Оболенский. В оставленном им обширном мемуарном наследии подробно описаны выборы в I Думу, подготовка к ним и последующие месяцы парламентской работы.
Потомок знаменитого аристократического рода, он родился в столице, окончил физическое отделение физико-математического факультета Санкт-Петербургского университета, затем несколько лет работал в министерстве сельского хозяйства и с 1896 г. перешел на службу в земство.
В 1903 г. он решил перебраться в Крым, в Ялту, где у него была небольшая дача, а у его тестя Владимира Винберга имение с виноградником. В том же году Оболенский избрался в гласные ялтинского уездного земства, председателем которого стал Винберг. Под его руководством уездное земство пережило подлинный расцвет, закономерным итогом которого стало избрание Винберга в IV государственную думу.
Сам Оболенский сперва стал гласным Ялтинского уездного земства, затем Таврического губернского и членом губернской управы. Он перебрался в Симферополь и вскоре своей деятельностью заслужил широкую известность. Однако уже через два года Оболенский был уволен из губернской земской управы по требованию МВД, как политически неблагонадежный.
Владимир Оболенский состоял в «Союзе освобождения» — политической организации, ставившей целью добиться установления в России парламентского строя. Он активно участвовал в разнообразных земских съездах, предшествовавших созыву Государственной Думы.
В саму Думу Оболенский избирался от конституционно-демократической партии, в которой состоял с момента ее основания и губернское отделение которой возглавил.
Другой крупнейшей фигурой крымской политики был Соломон Самойлович Крым. Родился он в Феодосии, высшее образование, так как и Оболенский, получил в Санкт-Петербургском университете, а затем сельскохозяйственной академии.
Соломон Крым происходил из видной караимской семьи. Этот немногочисленный крымский народ, происхождение которого остается дискуссионным, исповедовал собственную версию иудаизма, что не мешало его представителям обладать всей полнотой прав подданных Российской империи.
Крым был богатым землевладельцем, получил личное дворянство. Он с равной энергией посвятив себя агрономической науке (виноградарству и садоводству), благотворительности (феодосийская публичная библиотека, карадагская научная станция, археологические раскопки и т.д.), общественной деятельности (гласный уездного и губернского земства).
Кн. Оболенский так характеризовал Соломона Крыма: «самый блестящий и даровитый гласный собрания, лучший… его оратор, вкладывавший в дорогое ему земское дело больше всего инициативы, притом человек чрезвычайно умный и честолюбивый». В Думу Крым также избирался как кадет.
Пожалуй, наиболее опытным из таврических депутатов был Александр Новиков. Сын керченского купца, он с семьей эвакуировался с полуострова во время Крымской войны, окончил гимназию в Харькове и поступил на юридический факультет Московского университета, однако не смог его окончить, так как был отчислен по политическим мотивам, оказавшись в рядах радикальных студенческих кружков.
В издании посвященном 10-й годовщине Думы, опубликованном вскоре после кончины Новикова, он был охарактеризован как «человек закала и идеалов 1860-х годов», т.е. эпохи либеральных реформ Александра II. Университетский диплом он получил лишь в 1870 году, сдав экзамен как вольнослушатель.
Общественную деятельность уже целиком в легальном русле Новиков продолжил по возвращению в Керчь. С 1868 г. он избирался сперва гласным городской думы, затем уездного и наконец губернского земства, почетным мировым судьёй, а в 1888 г. был избран керченским городским головой. В 1890 г. Новиков возглавил Феодосийский городской общественный банк основателем и первым директором которого был отец Соломона Крыма.
По фракционной принадлежности в Думе Новиков примыкал к правому флангу кадетов и партии Демократических реформ харьковского профессора Ковалевского.
Шестой таврический депутат был одновременно личностью нетипичной в ряду избранников губернии, и вместе с тем очень показательным для настроений русских избирателей времён революции 1905 —1907 гг.
Начать стоит с того, что по словам Оболенского Александра Сипягина избрали в Думу практически случайно. Выборщики Таврической губернии никак не могли определиться с последним мандатом, в заседании объявили перерыв, после чего где-то в кулуарах за чашкой чая крестьяне столкнулись с красноречивым оратором, взгляды которого на аграрный вопрос пришлись им по душе. Оратором оказался кандидат Сипягин.
В отличие от большинства прочих таврических перводумцев он не был местным уроженцем — родился в Тифлисе в семье военного. Сипягины — старинный дворянский род, дядя будущего депутата был министром внутренних дел, убитым террористом-эсером в 1902 г., а прадед — героем Отечественной войны 1812 г. Большое влияние на Сипягина оказала мать — урожденная польская дворянка Гурская.
Высшее образование Александр Сипягин получал не в столицах, а в Харькове. Затем он стажировался в Вене, но так и не смог получить профессорского места и перешел на поприще среднего образования.
Сипягин преподавал географию в гимназиях Новороссиского края: сперва в Бахмуте, а затем перебрался в Севастополь. Там он, конечно, демонстрировал передовые общественные взгляды и педагогические методы, сотрудничал в местной прессе, но при этом, в отличие даже от крестьянских депутатов губернии, совершенно не имел за плечами земского опыта.
Однако дело было в том, что Сипягин в Севастополе подружился со знаменитым лейтенантом Шмидтом — предводителем восстания 1905 года на Черноморском флоте. Этого оказалось достаточно, чтобы кадеты включили его в число выборщиков, либеральные авторы в красках расписывали его в общем заурядную биографию, а власти подвергли репрессиям — он был уволен из гимназии и выслан из губернии, куда не мог вернуться даже после избрания в Думу, несмотря на личное ходатайство экс-премьера Витте.
В политическом смысле Сипягин считался «левее кадетов» и либеральные реформы считал лишь первым шагом к дальнейшим преобразованиям в социалистическом духе.
Подобные депутаты принадлежали, по словам кн. Оболенского, к «распространенному тогда в России типу интеллигентов "левее кадетов", которым нравилось быть "левыми", но которые не имели личного мужества, чтобы войти в революционные партии, а вместе с тем не имели гражданского мужества примкнуть к партии Народной Свободы, отказавшейся от революционной тактики и за это подвергавшейся резким нападкам толпы».
По словам Оболенского в Думе Сипягин мало интересовался фракционными делами, а запомнился в первую очередь тем, что припадал к руке депутата от Виленской губернии католического епископа барона Эдуарда фон Роппа, одного из создателей польской католической конституционной партии. Эта встреча в Думе сыграла в дальнейшей судьбе Сипягина определяющую роль.
После разгона Думы из всех шестерых депутатов губернии лишь лидер таврических кадетов Оболенский подписал Выборгское воззвание, в котором депутаты призвали народ к неповиновению властям.
Все подписанты воззвания были осуждены к небольшим срокам тюремного заключения и навсегда лишены права занимать выборные должности. После этого Оболенский вынужден был надолго уйти из политики.
Февральскую революцию он принял настороженно, хотя и находился на левом фланге партии, противясь блокированию с генералом Корниловым. Летом 1917 г. Оболенский был избран в петроградскую городскую думу. После Октябрьского переворота занял непримиримую позицию по отношению к большевикам и вынужден был перебраться подальше от них — в ту самую Таврическую губернию, от которой когда-то избирался в Думу.
А там, тем временем возникло краевое правительство, которое в конце 1918 г. возглавил Соломон Крым, успевший к тому времени побывать депутатом IV Думы и комиссаром Временного Правительства. Оболенский возглавил хорошо знакомую ему таврическую земскую управу, правда губерния уже лишилась трех своих северных материковых уездов, аннексированных Украинской державой Скоропадского.
Оболенский как мог поддерживал единство губернии на уровне местного самоуправления и даже ездил по этому вопросу в Киев, где поражался тому, как былые царские чиновники перекрасились в щирых украинцев. Пост главы Таврической земской управы князь занимал вплоть до эвакуации Крыма в 1920-м году, оставив в мемуарах яркие портреты таких деятелей как генерал Слащев-Крымский и барон Врангель.
После падения белого Крыма князь Оболенский и Соломон Крым оказались в эмиграции во Франции. Еще раньше Россию покинул друг лейтенанта Шмидта Александр Сепягин, который через несколько лет после роспуска Думы принял сан католического священника (членом Римской церкви он стал еще в Севастополе) и в конце концов осел в Риме.
Как сложилась дальнейшая судьба крестьянского депутата от Бердянского уезда Семена Притулы неизвестно. А про его коллегу из Мелитопольского уезда Кирилла Нечипоренко благодаря мемуарам Оболенского мы знаем чуть больше.
«Почти все крестьяне — вспоминал Оболенский думские заседания — считали своим долгом выступить по аграрному вопросу. Среди моих товарищей-депутатов от Таврической губернии был один очень культурный, но скромный крестьянин Нечипоренко.
Он не решился выступать по земельному вопросу. Молчание Нечипоренко односельчане сочли за измену крестьянскому делу и до такой степени преследовали его, когда он вернулся домой, что ему пришлось с семьей переселиться из своей деревни в Симферополь, где я устроил его на службу в земскую управу».
Более Кирилл Нечипоренко на страницах мемуаров Оболенского не упоминается и в других доступных автору источниках не фигурирует. Однако известно, что из его родного села Агайманы происходит известный геофизик Петр Кириллович Нечипоренко, который писался сыном служащего.
Петр Нечипоренко после окончания гражданской выучился в Екатеринославском горном институте, занимался геологоразведкой в Донбассе, а в 1937 г. был расстрелян по одному из академических дел. Фамилия и отчество, дата и место рождения, наконец отчетливое портретное сходство позволяют предположить в нем сына бывшего депутата Государственной думы.
Социальный портрет депутатов от Таврической губернии весьма показателен.
Большинство из них были местными уроженцами (4 из 6). Высок был их образовательный уровень, причем большинство из обладателей университетских дипломов получили их в столицах. Большинство депутатов губернии были выходцами из местного самоуправления.
Оба таврических депутата-дворянина — Оболенский и Сипягин — поселились в Крыму лишь в начале века. Они не имели крупной земельной собственности и принадлежали скорее к городскому среднему классу.
И это не удивительно, ведь, по словам Оболенского «в Таврической губернии, не имевшей своего родового дворянства, кроме татарского, значительная часть землевладельцев состояла из разбогатевших крестьян, немецких колонистов и купцов-армян, греков и караимов. В одном только Днепровском уезде дворян было много, и он был главным поставщиком губернских предводителей». Такими выходцами из богатых буржуа были купеческий сын Новиков и внук потомственного почетного гражданина Крым.
В тот период предводителем таврического дворянства был представитель крупного новороссийского помещичьего рода Скадовских, имя которых и по сей день носит основанный ими порт Скадовск в современной Херсонской области Украины. Именно Скадовский, представлявший правых, был главным соперником кадета Оболенского при голосовании на собрании выборщиков.
Северные же уезды Таврической губернии в I Думе были представлены двумя крестьянами, которые при этом занимали различные посты в низовой администрации и вообще были достаточно активны в социально-политическом плане. Такая картина вполне отражала утверждение Оболенского о том, что «крестьянство Таврической губернии было значительно культурнее, чем в большей части остальной России». В значительной мере эта характеристика применима и к другим регионам Новороссии.
В сравнении с двумя другими новороссийскими губерниями — Херсонской и Екатеринославской показательно отсутствие среди депутатов как крупных дворян-помещиков, так и пролетариев.
В результате, при общем доминировании лево-либеральных взглядов, политическая физиономия депутатов от губернии вышла довольно расплывчатой. Типичными конституционными демократами были Оболенский и Крым, а уже Новиков занимал позицию несколько правее кадетов. Крестьянин Нечипоренко оказался на левом крыле кадетской фракции, учитель-дворянин Сипягин в думе стал «левее кадетов», а крестьянин Притула вступил в самую левую из парламентских сил I Думы — «трудовую группу».
Показательно, что несмотря на все последующие политические перипетии губерния так и осталась оплотом либерализма. «Наша Таврическая губерния — писал Оболенский — не послала ни в одну из четырех Дум ни одного депутата правее октябристов».
Наконец весьма показателен этнический состав таврических перводумцев. Подавляющее большинство из них были русскими — 3 великороссами, 2 малороссами. При этом оба малоросса никакого интереса к украинским политическим объединениями как в Думе, так и вне ее не проявляли. Из 6 депутатов от губернии только 1 представлял многочисленные этнические общины полуострова. И хотя немцы, греки, евреи и татары имели политические амбиции, но только караиму удалось попасть в число депутатов. При этом своему мандату он обязан не столько поддержкой соплеменников, сколько своей активной общественной позицией.