Немаловажным фактором, который привёл СССР к распаду, является череда сотрясавших его межнациональных конфликтов. Первым из них стал конфликт между армянами и азербайджанцами, возникший в 1988 году вокруг Нагорного-Карабаха. Если спросить любую из сторон, она сразу же заявит, что его инициатором конечно же были оппоненты, и приведёт по этому поводу множество доводов.
Одни назовут первопричиной избиение азербайджанской милицией 1-2 декабря 1987 года жителей армянского села Чардахлу. Они препятствовали главе райкома Шамхорского района Азербайджанской ССР Магомеду Аджару Асадову заменить главу местного совхоза Сурена Егияна своим ставленником — азербайджанцем по национальности. Сегодня это село полностью азербайджанское и носит не старое армянское название, а новое азербайджанское — Чанлибель.
Другие вспомнят, что на протяжении всего времени существования Армянской ССР шёл процесс «мягкого» выдавливания с её территории азербайджанцев, из-за чего к 70-м годам их доля среди армянского населения составляла 6,5%, хотя в начале ХХ-го века была 40-50%. По заверениям азербайджанской стороны, ещё в 1986-87 годах в Азербайджан стали прибывать беженцы, в основном из Кафанского и Мегринского районов Армении, изгнанные армянскими националистами. Причём местная администрация оказывала им поддержку. На сегодня азербайджанцев на территории Армении проживает ничтожно мало.
Найти кто здесь прав, кто виноват, практически невозможно, потому что конфликт этот длится сотни лет, со времён вторжения в середине XI века на Кавказ турок-сельджуков. Но сейчас речь не об этом.
Вместо того, чтобы остудить наиболее горячие головы административными и экономическими репрессиями, в Москве в ЦК КПСС долгое время ограничивались правильными словами и призывами к сохранению мира и добрососедских отношений, которые никакими конкретными жёсткими действиями не подкреплялись. В результате пролилась большая кровь.
С середины февраля в центре столицы Нагорно-Карабахской республики (НКР) Степанакерте практически не прекращаясь шёл митинг, на котором армянские ирридентисты требовали у центральных властей присоединить республику к Армении. Соответствующее ходатайство было направлено на рассмотрение в Верховный совет СССР. Москву по этому поводу несколько раз посетили различные делегации партийных, культурных и прочих деятелей Армении. Это не могло не вызвать раздражение в Баку.
В ответ похожие митинги стали проводиться в Азербайджане местными националистами. И первые и вторые получали активную моральную (а может быть и финансовую, кто его знает) поддержку от эмигрантских организаций.
Наконец 27-29 февраля 1988 года в городе-спутнике Баку — Сумгаите произошёл погром, в ходе которого только по официальным данным погибли 26 граждан армянской и 6 азербайджанской национальности. По неофициальным данным жертвы армянского населения города исчислялись сотнями.
29 февраля 1988 на заседании Политбюро ЦК КПСС в Москве было официально признано, что массовые погромы и убийства в Сумгаите осуществлялись по национальному признаку. Нужно было что-то делать. Слово взял министр обороны СССР генерал армии Дмитрий Тимофеевич Язов:
«Надо… ввести хотя бы один парашютный или десантный батальон, а также батальон милиции в Степанакерт, чтобы не было там этих сборищ».
Однако десантников ввели не только в Степанакерт. В тот же день оперативно в Баку высадился 137-й (рязанский) полк 106-й воздушно-десантной дивизии. Его командованию поставили задачу, предупредить тотальную армянскую резню и остановить погромы в Сумгаите.
Затем в течение года был переброшены подразделения из различных других десантных дивизий.
В том числе из Одесской области в Ереван перебросили базировавшуюся тогда в Болграде 98-ю дивизию ВДВ. Временно ситуацию удалось стабилизировать. Командующий ВДВ генерал-полковник Владислав Ачалов вспоминал позже об этих событиях:
«Прекратились массовые грабежи, провокации, возобновилась работа предприятий, с перебоями, но шли занятия в школах и вузах. Офицеры и даже солдаты-десантники пошли на предприятия, в школы, в органы управления, основные вузы с разъяснительной работой. К сожалению, офицеров ВДВ в народе видели чаще, чем представителей местной власти».
В конце 1988 года начался новый виток противостояния. В Закавказье перебросили дополнительные подразделения десанта вместе с их штатной боевой техникой. Вскоре в регионе сконцентрировалась крупная группировка ВДВ. В своей книге воспоминаний Ачалов писал:
«Были остановлены кровавые столкновения в Кировабаде, на границе между Арменией и Азербайджаном. В Кировабаде, на границе с Нагорным Карабахом, например, десантникам пришлось применить приёмы рукопашного боя».
98-я гвардейская воздушно-десантная дивизия, а точнее её 217-й и 299-й полки всё это время находились в Ереване, при этом постоянно происходила ротация рот и батальонов, которые то прибывали из Болграда, то отправлялись туда транспортными самолётами. При чём возили десантников без парашютов, такой порядок был заведён ещё с конца 60-х годов. Они и в Афганистан летали без них.
7 декабря 1988 года в 10 часов 41 минуту по московскому времени вдобавок к этим напастям случилась ещё одна беда — землетрясение в Спитаке.
Прибывший в ноябре в Ереван 1065-й Артполк 98-й дивизии в тот же день отправился в этот почти полностью разрушенный стихией армянский город, чтобы оказать его жителям помощь.
В сентябре 1989 года батальоны 217-го гвардейского полка ВДВ во второй раз отправили в Закавказье, на этот раз в Баку. В обязанности десантников входило патрулирование города, предупреждение актов насилия, поддержание общественного порядка. До беспорядков и боёв с азербайджанскими националистами, как это потом было в 1990 году, ещё было далеко, так что служба шла спокойно — в штатном порядке.
Всего полк пробыл в Азербайджане где-то 20-30 дней. Незадолго до отлёта обратно в Болград его роты успешно по очереди сделали маршброски до Сумгаитского полигона, где провели стрельбы, и обратно. Так же успешно совершила марши и отстрелялась 8-я рота 3-го батальона гвардии капитана Николая Николаевича Зорева.
Ничего удивительного в этом нет, хоть 217-й гвардейский полк ВДВ и не участвовал в боях в Афганистане, практически всего его офицеры и прапорщики выполняли там свой интернациональный долг в различное время в составе других воздушно-десантных подразделений. Например, Зорев воевал там с 1982 год по 84-й, был награждён орденом Красной Звезды.
18 октября 1989 года для возвращения полка к месту базирования на аэродром Насосная в Сумгаите прибыли 25 самолётов Ил-76МД 37-го военно-транспортного авиационного полка (втап). Он базировался тоже в Одесской области неподалёку от Болграда — в Арцизе. Экипажи подняли ночью по тревоге. Взмывая друг за другом через каждые две минуты, самолёты сначала перелетели для дозаправки в Кривой Рог, и уже оттуда направились в Сумгаит.
Первые пятнадцать самолётов к вечеру 18 октября вывезли первые два батальона десантников, их вооружения и имущество. Для вывоза 3-го батальона и подразделений обеспечения оставались последние десять «илов».
Первый из них лично пилотировал командир 37-го втап Александр Николаевич Калмыков. Экипаж этого самолёта фактически являл собой штаб полка — штурман подполковник Фасхаддин Закиров по совместительству являлся штурманом полка, связист майор Юрий Гавриков — начальником связи полка, бортинженер майор Игорь Краюхин — инженером полка. Общая численность экипажа составляла 7 человек.
Незадолго до вылета полковник позвонил своему заму в Арциз, напомнил, что должны прийти машины с бетоном и попросил обеспечить их выгрузку. Через несколько часов он последний раз в своей жизни уселся в кресло командира корабля. В 18:22 полковник Калмыков запросил разрешение на взлёт, и спустя минуту борт №76569 взмыл в небо.
В штатном режиме полёт продолжался всего пять минут: в 18:27 воздушный стрелок прапорщик Александр Андрияш доложил: «Командир, у нас левый двигатель горит». Ещё до того, как о возникновении нештатной ситуации доложил лишённый эмоций голос автоматического речевого информатора, Калмыков скомандовал: «Применить пожаротушение».
Нужно заметить, что голоса пилотов до последнего момента оставались абсолютно спокойными, хоть они и осознавали, что речь идёт о жизни и смерти, и счёт идёт на минуты, если не на секунды.
Первоначально система пожаротушения сработала, о чём и доложил старший борттехник старший лейтенант Евгений Андреев. Однако вскоре прапорщик Андрияш снова доложил, что видит пламя. Пока запускались вторая и третья очереди пожаротушения, помощник командира корабля старший лейтенант Валерий Вологин доложил руководителю полётов о заходе борта на экстренную посадку.
В 18:30 горящий двигатель отвалился, при этом огонь перекинулся на закрылки. Командир отдал приказ выпустить шасси — задние выпустились, передние — нет. Их пришлось выпускать аварийно. Тем временем стрелок доложил, что пламя вроде как поутихло, но, возможно, он его просто не видит. Вскоре выяснилось, что он был прав. В 18:33 заполыхала почти вся плоскость крыла.
Пожарная система не сработала. Позже оказалось, что куски дисков турбины оторвавшегося двигателя перебили провода управления пожарным краном. Он не открывался, о чём и доложил борттехник. Крыло полыхало, так как части того же двигателя повредили топливную систему.
У всех членов экипажа были парашюты, они могли в любой момент покинуть самолёт, могла выпрыгнуть и часть лётчиков, чтобы самолёт сажали оставшиеся.
Но за всё время переговоров в кабине этот вопрос не то что не обсуждался — никому из пилотов и в голову не пришло его поднять. Они знали, что от их действий зависят жизни сидящих за их спинами 50-ти человек, и спокойно делали свою работу, понимая, что с каждой минутой шансы на успешную посадку стремительно уменьшаются. Остальные, кто не был непосредственно задействован, остались просто из чувства лётной солидарности.
В 18:37:06 прапорщик Андрияш доложил: «Командир, крыло рушится, плоскость горит!» Пошёл отсчёт последней минуты жизни самолёта.
А до аэродрома оставалось совсем чуть-чуть: в 18:37:13 — 10 километров; в 18:37:42 — 8; в 18:38:03 — 6. Им не хватило всего нескольких минут. В 18:38:08 речевой информатор последний раз сообщил: «Крен велик!», и затем раздался взрыв. Самолёт рухнул в море.
После катастрофы переброску полка в Болград остановили, борт, взлетевший следом за погибшим «илом», вернули обратно. Остальные самолёты разгрузили и оставили на земле до выяснения причин аварии. Подавленных случившимся десантников через два дня вывезли на к месту их дислокации на Ан-22.
Позже расследование катастрофы показало, что её причиной стала поломка в двигателе: обрыв вала турбины низкого давления вследствие разрушения межвального подшипника.
Этот подшипник был «болезнью» пермских двигателей Д-30КП, которые устанавливались на Ил-76МД. Из-за него в период с 1979-го по 89-й годы с эксплуатации досрочно сняли десятки двигателей, а самолёты 37-го и прочих укомплектованных самолётами такого типа авиаполков долгое время остались стоять «на приколе».
Что касается 217-го гвардейского полка ВДВ, то он вернулся в свои казармы в Болград. Комсомольская организация дивизии объявила среди десантников сбор денег на памятник, и вскоре в городе появился монумент в честь погибших.
Гвардии капитана Зорева, троих десантников и неопознанные останки похоронили там же в Болграде. В соседнем Виноградном погребли прапорщика Юрия Николаевича Арсенова. Остальных погибших в цинковых гробах повезли в их родные города и посёлки.
Любопытно, что в 2000-е (а может быть и раньше, но точно не позже мая 2004-го года) на некоем ресурсе «Аллея Славы» появилось описание этой трагедии, в котором присутствует такая информация: «…Борт запросил срочную посадку, на что аэродром ответил строгим отказом. И предупредил, что при самовольном снижении на полосу по самолёту будет открыт огонь».
Это утверждение является полным бредом, так как аэродром Насосная в Сумгаите в октябре 1989 года полностью контролировала Советская Армия. И даже если бы вдруг кому-то вздумалось на нём открыть огонь по транспортнику, его тут же подавили бы ещё пока остававшиеся на земле их товарищи из 3-го батальона.
Кроме того, есть аудиозаписи переговоров и их расшифровка, в которых нет и намёка на подобное.
Это одно из немногих свидетельств, что кому-то очень хочется сеять вражду между русскими и азербайджанцами, между русскими и армянами, между азербайджанцами и армянами, между всеми другими народами бывшего Союза, России, Украины, Киргизии, Казахстана.
Данный пример, только маленькая толика той огромной работы по дестабилизации политической ситуации на просторах бывшего СССР, которая ведётся, начиная с горбачёвских времён.
Кому-то очень хочется, чтобы мы, жители бывших советских республик, убивали друг друга, нищенствовали, вымирали и боролись за выживание, пока он, этот кто-то, будет обстряпывать в хаосе развязанных не без его помощи войн и конфликтов свои грязные делишки. Боюсь, пока что у этого кого-то всё более-менее идёт по плану.