Проблема интеграции: 85 лет включения Западной Украины в состав УССР

Период истории Западной Украины от осени 1939 года до лета 1941 года, т.е. от начала Польского похода РККА до начала Великой Отечественной войны, весьма интересен и неоднозначен. Если в эпоху СССР события 1939-41 годов в Галиции и Волыни идеализировали, то в 90-е годы и до сих пор как украинские, так и российские историки либеральной направленности их демонизируют. Но на самом деле всё было сложно, и события, происходящие в западноукраинских землях в течение этих двух лет нельзя окрасить только в белый или черный цвет.

Сегодня украинские историки однозначно рассматривают вступление частей Красной армии на территорию западной Украины и Белоруссии в 1939 году как оккупацию. В советское время этот же процесс называли освобождением.

На самом деле все зависит от того, под каким ракурсом посмотреть на ситуацию.

С одной стороны, ввод войск на территорию соседнего государства, с которым существуют дипломатические отношения, договор о ненападении, срок которого истекал только в 1945 году, можно однозначно трактовать как оккупационные действия.

Однако если взглянуть на положение дел под другим углом, то нельзя не обратить внимание на то, что Польша не выполнила свои обязательства по Рижскому договору 1921 года, в частности, по предоставлению национальных автономий украинским и белорусским землям, оказавшимся в ее составе, предоставлению национальным меньшинствам равных политических и гражданских прав с поляками.

Были и свежие прецеденты изменения территориальных границ с опорой на принцип права нации на самоопределение. Речь идет о присоединении Саарской области к Германии в 1935 году, также на основе референдума, итоги которого были одобрены Лигой Наций.

И пусть плебисцита западного образца при оформлении присоединения западноукраинских и западнобелорусских земель не было, но была избрана другая юридическая конструкция: сначала жители территорий избрали Народные собрания Западной Украины и Западной Белоруссии, а потом делегаты этих собраний приняли обращения к СССР с просьбой принять их регионы в состав УССР и БССР.

Кроме того, как бы цинично ни звучала формулировка советского МИДа, объясняющая пересечение РККА польской границы, о том, что польское государство фактически перестало существовать, и все договоры с ним недействительны, по факту оно соответствовало действительности.

Показательна реакция союзников Польши. Британское правительство на заседании от 18 сентября 1939 года, то есть на следующий день после ввода советских войск в Польшу, приняло решение не объявлять протест на действия Советского Союза, поскольку Англия брала на себя обязательства защищать Польшу только от Германии. На основании решения правительства, министерство иностранных дел Великобритании всем посольствам и пресс-атташе выслало телеграмму, в которой указывало, что Королевство не только не намерено объявлять Советскому Союзу войну. Франция приняла аналогичное решение.

Куда важней любой юридической казуистики для понимания реальной ситуации мнение людей, проживающих на территории, которая оказалась в эпицентре геополитических игр.

Конечно, выборы в Народные Собрания Западной Украины и Западной Белоруссии, которые прошли 22 октября 1939 года, сложно назвать демократическими. Однако сказать, что эти выборы были полной профанацией тоже нельзя.

В крупных городах, например, во Львове, в Собрания баллотировались уважаемые в городе люди. Делегатами стали доктор-фтизиатр Марьян Панчишин, сын писателя Ивана Франко — Пётр, композитор Василий Барвинский. Кроме того, были случаи, когда делегатами назначались люди, которые не нравились коммунистическому руководству, так, например, представителем от Лановецкого избирательного округа, стал артист Александр Гринько, который не вызывал симпатию у коммунистов.

Народные Собрания выполнили возложенную на них задачу и легитимизовали вступление западных земель в УССР.

На самом деле то, что многие жители западных земель Украины, особенно беднейшие слои населения, с энтузиазмом встречали красноармейцев неудивительно. Во-первых, левые идеи в 20-30-е годы были популярны по всему миру. Во-вторых, многие люди на Западе, в том числе и в Польше полагали, что все плохое о СССР, что пишут в газетах — это капиталистическая пропаганда. В-третьих, крестьяне надеялись получить землю. В-четвертых, Польшу многие представители национальных меньшинств (украинцы, белорусы, евреи) искренне ненавидели.

Вторая Речь Посполитая, мягко говоря, не была либеральным государством. Вот, что писал польский историк и журналист Збигнев Залусский:

"Никогда межвоенная Польша не была, по существу, интегрированной страной. Всегда в ней была Польша А и Польша Б. Это касалось не только экономической политики государства, но и позиций всех политических сил. Все они игнорировали в своей деятельности восточные окраины. Служащих государственной администрации отправляли на восточные окраины, как на ссылку в Сибирь".

Варшава проводила политику насильственной полонизации, украинские и белорусские школы закрывались, украинский и белорусский язык вытеснялись из всех сфер жизни, кроме бытового. Инвестиции в развитие украинских и белорусских земель не вкладывались, наоборот, Польша пыталась получить как можно больше ресурсов из этих регионов: такая политика приводила к повальной нищете населения, даже по сравнению с другими территориями Польши, небогатой страны по меркам того времени. Преследовалась православная церковь, разрушались ее храмы.

На недовольство жителей "восточных территорий" Варшава отвечала силой. Неудивительно, что по воспоминаниям комиссара Льва Мехлиса, пленных польских офицеров пришлось защищать от самосуда украинских крестьян.

Нынешние украинские историки утверждают, что хоть РККА на западной Украине и встретили "хлебом и солью", но быстро разочаровались в новой власти.

Отчасти это так, отчасти нет.

Многие шаги советских руководителей изначально были ошибочными. Одной из глубинных проблем было то, что руководители СССР и Советской Украины не понимали ментальность людей, которыми им теперь нужно было управлять.

По воспоминаниям Павла Судоплатова, члены УПА* вели охоту на советских офицеров, а вычисляли они их легко, по сапогам, даже когда форма была скрыта под пальто. Просто во Львове, в отличие, к примеру, от Киева, гражданские сапог не носили, а в СССР это было повседневной обувью для многих, не только военных граждан.

Как это часто бывает, сотрудники спецслужб часто лучше понимают ситуацию, чем политики. Так Судоплатов в своей книге "Спецоперации" вспоминал, что он и Павел Журавлёв, начальник немецкого направления разведки, полагали, что Галиции, в силу специфики региона, нужно предоставить специальный статус в составе УСССР. Этого сделано не было, хотя возможно автономный статус мог бы дать западным землям Украины более органично войти в Союз.

Зато на Западную Украину отправили партийных функционеров с востока УССР.

Ехать на запад люди не хотели, отправлялись только под угрозой исключения из партии. Очень часто секретари райкомов и горкомов, от которых требовали отрядить работников на запад республики, действовали по принципу "на тебе убоже, что мне негоже". И отправляли на работу в западные области тех работников, которые им не нравились.

Вот, что писал в письме на имя Сталина помощник Ровенского областного прокурора Сергеев:

"Казалось бы, что с освобождением Западной Украины сюда для работы должны были быть направлены лучшие силы страны, кристаллически честные и непоколебимые большевики, а получилось наоборот. В большинстве сюда попали большие и малые проходимцы, от которых постарались избавиться на родине".

Ошибкой новой власти было преследование уважаемых в обществе людей, а кульминацией этого стал арест глубокого старика, одного из бывших руководителей Западно-украинской народной республики Костя Левицкого, который никакой реальной опасности на тот момент не представлял. Зато его арест и отправка в Москву сильно пришлась не по нраву галицкой интеллигенции.

Еще один интересный случай произошел в городе Станислав (ныне Ивано-Франковск) в 1940 году, когда началась паспортизация жителей западной Украины. На весовом заводе бывшего собственника Меера, который работал на заводе, в милиции отказали в выдаче паспорта и предложили выехать из города, заводской комитет собрал рабочих, на собрании единогласно решили просить власти оставить его жить в городе, выдать ему паспорт, мотивируя это тем, что он очень хороший человек.

А это говорит о том, что люди не хотели репрессий против тех членов общества, к которым народ испытывал уважение. И когда санкции все-таки применялись, это очень озлобляло население.

Что касается репрессий, то на первом этапе советизации им подверглись в основном либо польские колонисты, либо представители классов, которых коммунисты считали враждебными: промышленники, крупные землевладельцы, бывшие польские чиновники, ксёндзы (польские священнослужители). Учитывая, что приехавших поляков не любили, то санкции, в том числе и депортация, против них воспринимались многими жителями позитивно.

Однако в польском вопросе власти на местах настолько "перегнули палку", что в июле 1940 года вмешиваться пришлось лично Сталину. Вот, что он писал секретарю Львовского обкома Грищуку:

"До ЦК ВКП(б) дошли сведения, что органы власти во Львове допускают перегибы в отношении польского населения, не оказывают помощи польским беженцам, стесняют польский язык, не принимают поляков на работу, ввиду чего поляки вынуждены выдавать себя за украинцев и тому подобное.

Особенно неправильно ведут себя органы милиции. ЦК ВКП(б) предлагает вам за вашей личной ответственностью незамедлительно ликвидировать эти и подобные им перегибы и принять меры к установлению братских отношений между украинскими и польскими трудящимися".

Относительно поставок на западную Украину продуктов и промышленных товаров в Москве даже принимались специальные постановления. Но решить эту проблему не смогли, потому что вопрос снабжения населения товарами был "ахиллесовой пятой" советской экономической системы.

Однако далеко не все было плохо.

Крестьяне получали землю, о которой мечтали. Коллективизацию в 1939-41 годах проводили как эксперимент и массово в колхозы никого пока не загоняли. Открылось много украиноязычных школ, сельская и рабочая молодёжь получила возможность поступать в ВУЗы. Государство начало процессы по развитию культуры.

Так что на самом деле, первый период советизации западноукраинских земель был далеко не однозначным процессом.