https://ukraina.ru/20220909/1038571807.html
Алексей Чадаев: Война на Украине и всё вокруг неё для нас борьба за выживание
Алексей Чадаев: Война на Украине и всё вокруг неё для нас борьба за выживание - 09.09.2022 Украина.ру
Алексей Чадаев: Война на Украине и всё вокруг неё для нас борьба за выживание
Философ и политолог Алексей Чадаев, директор Института развития парламентаризма, инициатор Первого Всероссийского слета операторов боевых квадрокоптеров... Украина.ру, 09.09.2022
2022-09-09T08:12
2022-09-09T08:12
2022-09-09T11:55
украина
всу
потери всу
киев
россия
сво
гражданские свободы
российская империя
интервью
/html/head/meta[@name='og:title']/@content
/html/head/meta[@name='og:description']/@content
https://cdnn1.ukraina.ru/img/07e6/09/08/1038572035_0:158:1444:970_1920x0_80_0_0_16546e4e6471c7605df7adfba50c62f4.jpg
Философ и политолог Алексей Чадаев, директор Института развития парламентаризма, инициатор Первого Всероссийского слета операторов боевых квадрокоптеров "Дронница" в интервью Украине.ру говорит о настроения и будущем общества в России. — Алексей, расслабленность общества вы описали фразой "мы вознамерились победить полмира, не вставая с дивана". Это плохо или нет?— СВО приобретает ведомственный характер. Этим занимаются люди, которым поручено, а всех остальных вроде как не зовут. Им там не совсем место. Это с одной стороны. С другой – общество по-разному отреагировало на начало военной операции. Кто-то считает, что надо делать все для фронта, все для победы, а кто-то хочет остаться в параллельной реальности и будет делать все, чтобы жить дальше, как до 24 февраля, и требовать от мира того же.Любая гражданская мобилизация (не только отправка добровольцев на фронт, но и сбор гуманитарки, помощь военным, любая такая активность) — перевод диванного патриота в состояние патриота деятельного. Но он сразу же начинает сталкиваться с ситуациями из произведений Салтыкова-Щедрина и тем, что называют свинцовыми мерзостями отечественной бюрократии, которую начинает ненавидеть едва ли не больше, чем врага. Это есть в среде волонтеров, активистов, военкорской тусовки. Там довольно сердитые люди, которые интересуются, почему они жертвуют многим, помогают фронту, а какие-то госструктуры им не способствуют, а, наоборот, вставляют палки в колеса. Все конфликты с таможней сюда же, и все прочее «не положено», «приказа не было».Я в этом вижу зародыш внутриполитической проблемы. Объективно страна столкнулась с замедлением специальной военной операции и с локальными неудачами. Соответственно, у нас возникает общество рассерженных патриотов, новая оппозиция, она будет другой, отличной от навальнистской старых времен, от хипстеров. Это будут люди с реальными заслугами перед страной, и они будут задавать вопросы, на которые система отвечать не умеет и не любит.Очень важно, чтобы это всё не превратилось в 1917 год, когда рассерженные патриоты, недовольные медлительностью и бездеятельностью власти, бюрократией, была и тема якобы шпионов в августейшей фамилии, которые все сдают и сливают, и эти рассерженные патриоты решились на радикальные действия, вынудили царя к отречению, а потом не удержали ситуацию и страна развалились. Некоторые уроки следовало бы выучить. Есть критика и критика. Есть та критика, которая укрепляет критикуемый объект, а есть та, которая бьет по нему. «У нас не хватает беспилотников», это правильно, «режим прогнил, нами правят пораженцы» — неправильно.— Это так. Но не проигрываем ли мы украинскому обществу, более мобилизованному, может быть, не такому воинственному, но милитаризованному?— Я не считаю себя человеком воинственным или милитаризованным. Сейчас идет борьба чисто военная, а еще расчеловечивание и контррасчеловечивание. И надо выиграть в первом, и проиграть во втором. Я не хотел бы, чтобы все это скатывалось в «бей-убивай». В этой ситуации надо оставаться людьми, не дать инстинктам взять над тобой верх. Мы воюем, и мы будем делать и все будем делать, чтобы победить, но это не должно превращаться в карнавал садизма.— Воин должен ненавидеть и убивать...— А я вот не согласен. Наша задача их победить, а победить не то же самое, что уничтожить, высшая доблесть [у Сунь-Цзы] — победить, не вступая в сражение. Для меня важнее, чтобы в украинском обществе влиятельные силы, неорганизованные пока — там все же тоталитарная система, все рубится на корню — вот эти силы, оппозиция были бы готовы на взаимодействие с нами.— Не будет ли это попыткой создать УССР-2.0 или «братскую антифашистскую Украину», что вызывает отторжение у многих?— Это дискуссия в разных сообществах идет по кругу: «Если сядет на трон условный Янукович, то за что же мы тогда боролись?» Важно очень точно видеть врага. Являются ли мобилизованные мужики из украинских городов, которым дали автоматы и промыли мозги, нашими врагами?— Они хотят нас убить, кто хочет нас убить, тот враг.— Но многие хотят выжить, многие хотят сдаться в плен...— В вермахте тоже не все хотели воевать и хотели выжить....— Ну да, верно. Отдельный интерес — самой обидной обзывалкой оказалось для них слово «немцы» — оно и выжило в качестве наименования противника…— Есть в ходу на фронте более оскорбительные и жесткие клички. Стоит ли им давать такие комплименты?— Комплимент ли это? Возвращаясь к теме, я за то, чтобы воевать не числом, а умением. Именно поэтому мы организовали «Дронницу». Мы за то, чтобы наша армия показывала превосходство на поле боя и технически, и концептуально, и морально. Победа растет из ощущения превосходства, ощущения правоты и силы, ума, когда лучше понимаешь противника, чем он понимает тебя, лучше, чем он понимает себя, когда умеешь прогнозировать и предсказывать ходы.— Но та сторона, политическое украинство, считает, что ведет борьбу за выживание, что придает ожесточение…— Я исхожу из того, что и для нас это борьба за выживание. В своей Новгородской лекции сказал, что главная проблема — это рассинхронизация: для кого-то эпоха сменилась 24 февраля, а у кого-то запаздывающее сознание, желание, чтобы ничего не менялось.— Хотя началась Третья Мировая?— Третья мировая — жупел, как у всякой метафоры у нее есть границы. Происходящее сейчас в чем-то похоже на мировую войну, а в чем-то нет.— Нынешнее общество адекватно тому, что мы испытываем, тому, то нам предстоит?— Оно пока неадекватно в том смысле, что наша элита, довоенная элита была устроена так: чем выше на ступеньках лестницы иерархии, тем лучше ты интегрирован в глобальный мир, там недвижимость, яхты, счета, здесь лишь территория охоты. И такие ценности и у всех, кто ниже по лестнице: средний класс ездит в отпуск в Турцию, а остальные смотрят по телевизору. Запад был магнитом, и относительно него определял и твое социальное положение. И в этом конфликте ломается модель, формируется новая аристократия, новое дворянство — я имею в виду героев войны. Для старой элиты единственным приемлемым результатом является поражение России. Единственный вариант, при котором все происходит как надо: мы все отдали, Крым, Донбасс, начинаем платить и каяться. Любой другой вариант для них ужаснее. Оказывается, все ради чего они жили, было неправильным, и кто они теперь непонятно.
https://ukraina.ru/20220908/1038569989.html
https://ukraina.ru/20220907/1038509255.html
украина
киев
россия
российская империя
Украина.ру
editors@ukraina.ru
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
2022
Новости
ru-RU
https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/
Украина.ру
editors@ukraina.ru
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
Украина.ру
editors@ukraina.ru
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
украина, всу, потери всу, киев, россия, сво, гражданские свободы, российская империя, интервью
Философ и политолог Алексей Чадаев, директор Института развития парламентаризма, инициатор Первого Всероссийского слета операторов боевых квадрокоптеров "Дронница" в интервью Украине.ру говорит о настроения и будущем общества в России.
— Алексей, расслабленность общества вы описали фразой "мы вознамерились победить полмира, не вставая с дивана". Это плохо или нет?
— СВО приобретает ведомственный характер. Этим занимаются люди, которым поручено, а всех остальных вроде как не зовут. Им там не совсем место. Это с одной стороны. С другой – общество по-разному отреагировало на начало военной операции. Кто-то считает, что надо делать все для фронта, все для победы, а кто-то хочет остаться в параллельной реальности и будет делать все, чтобы жить дальше, как до 24 февраля, и требовать от мира того же.
Любая гражданская мобилизация (не только отправка добровольцев на фронт, но и сбор гуманитарки, помощь военным, любая такая активность) — перевод диванного патриота в состояние патриота деятельного. Но он сразу же начинает сталкиваться с ситуациями из произведений Салтыкова-Щедрина и тем, что называют свинцовыми мерзостями отечественной бюрократии, которую начинает ненавидеть едва ли не больше, чем врага. Это есть в среде волонтеров, активистов, военкорской тусовки. Там довольно сердитые люди, которые интересуются, почему они жертвуют многим, помогают фронту, а какие-то госструктуры им не способствуют, а, наоборот, вставляют палки в колеса. Все конфликты с таможней сюда же, и все прочее «не положено», «приказа не было».
Я в этом вижу зародыш внутриполитической проблемы. Объективно страна столкнулась с замедлением специальной военной операции и с локальными неудачами. Соответственно, у нас возникает общество рассерженных патриотов, новая оппозиция, она будет другой, отличной от навальнистской старых времен, от хипстеров. Это будут люди с реальными заслугами перед страной, и они будут задавать вопросы, на которые система отвечать не умеет и не любит.
Очень важно, чтобы это всё не превратилось в 1917 год, когда рассерженные патриоты, недовольные медлительностью и бездеятельностью власти, бюрократией, была и тема якобы шпионов в августейшей фамилии, которые все сдают и сливают, и эти рассерженные патриоты решились на радикальные действия, вынудили царя к отречению, а потом не удержали ситуацию и страна развалились. Некоторые уроки следовало бы выучить. Есть критика и критика. Есть та критика, которая укрепляет критикуемый объект, а есть та, которая бьет по нему. «У нас не хватает беспилотников», это правильно, «режим прогнил, нами правят пораженцы» — неправильно.
— Это так. Но не проигрываем ли мы украинскому обществу, более мобилизованному, может быть, не такому воинственному, но милитаризованному?
— Я не считаю себя человеком воинственным или милитаризованным. Сейчас идет борьба чисто военная, а еще расчеловечивание и контррасчеловечивание. И надо выиграть в первом, и проиграть во втором. Я не хотел бы, чтобы все это скатывалось в «бей-убивай». В этой ситуации надо оставаться людьми, не дать инстинктам взять над тобой верх. Мы воюем, и мы будем делать и все будем делать, чтобы победить, но это не должно превращаться в карнавал садизма.
— Воин должен ненавидеть и убивать...
— А я вот не согласен. Наша задача их победить, а победить не то же самое, что уничтожить, высшая доблесть [у Сунь-Цзы] — победить, не вступая в сражение. Для меня важнее, чтобы в украинском обществе влиятельные силы, неорганизованные пока — там все же тоталитарная система, все рубится на корню — вот эти силы, оппозиция были бы готовы на взаимодействие с нами.
— Не будет ли это попыткой создать УССР-2.0 или «братскую антифашистскую Украину», что вызывает отторжение у многих?
— Это дискуссия в разных сообществах идет по кругу: «Если сядет на трон условный Янукович, то за что же мы тогда боролись?» Важно очень точно видеть врага. Являются ли мобилизованные мужики из украинских городов, которым дали автоматы и промыли мозги, нашими врагами?
— Они хотят нас убить, кто хочет нас убить, тот враг.
— Но многие хотят выжить, многие хотят сдаться в плен...
— В вермахте тоже не все хотели воевать и хотели выжить....
— Ну да, верно. Отдельный интерес — самой обидной обзывалкой оказалось для них слово «немцы» — оно и выжило в качестве наименования противника…
— Есть в ходу на фронте более оскорбительные и жесткие клички. Стоит ли им давать такие комплименты?
— Комплимент ли это? Возвращаясь к теме, я за то, чтобы воевать не числом, а умением. Именно поэтому мы организовали «Дронницу». Мы за то, чтобы наша армия показывала превосходство на поле боя и технически, и концептуально, и морально. Победа растет из ощущения превосходства, ощущения правоты и силы, ума, когда лучше понимаешь противника, чем он понимает тебя, лучше, чем он понимает себя, когда умеешь прогнозировать и предсказывать ходы.
— Но та сторона, политическое украинство, считает, что ведет борьбу за выживание, что придает ожесточение…
— Я исхожу из того, что и для нас это борьба за выживание. В своей Новгородской лекции сказал, что главная проблема — это рассинхронизация: для кого-то эпоха сменилась 24 февраля, а у кого-то запаздывающее сознание, желание, чтобы ничего не менялось.
— Хотя началась Третья Мировая?
— Третья мировая — жупел, как у всякой метафоры у нее есть границы. Происходящее сейчас в чем-то похоже на мировую войну, а в чем-то нет.
— Нынешнее общество адекватно тому, что мы испытываем, тому, то нам предстоит?
— Оно пока неадекватно в том смысле, что наша элита, довоенная элита была устроена так: чем выше на ступеньках лестницы иерархии, тем лучше ты интегрирован в глобальный мир, там недвижимость, яхты, счета, здесь лишь территория охоты. И такие ценности и у всех, кто ниже по лестнице: средний класс ездит в отпуск в Турцию, а остальные смотрят по телевизору. Запад был магнитом, и относительно него определял и твое социальное положение. И в этом конфликте ломается модель, формируется новая аристократия, новое дворянство — я имею в виду героев войны. Для старой элиты единственным приемлемым результатом является поражение России. Единственный вариант, при котором все происходит как надо: мы все отдали, Крым, Донбасс, начинаем платить и каяться. Любой другой вариант для них ужаснее. Оказывается, все ради чего они жили, было неправильным, и кто они теперь непонятно.
