Сам Потап небольшого роста, щуплый, вряд ли обладающий серьезной физической силой. Длинная бородка, почти как у Некрасова и Жана Кальвина. В ухе сережка-гвоздик. Держится уверенно. Чувствуется, что он не боится в плену, или точнее, уже перестал сильно бояться. Он просто знает, что расстреливать его не будут, бить, пытать, издеваться не будут. От шока попадания в плен он тоже уже отошел. Пришел в чувство, поэтому ведется себя более-менее естественно.
Говорит четко, по-деловому. При этом знает, что говорить. Лишнего себе не позволяет. Чувствуется, что он начеку. Потап в курсе дела, что нацистов в ДНР не любят со всеми вытекающими отсюда последствиями, и что не только Гитлера, но и Бандеру с Шухевичем считают нацистами. Поэтому в разговоре, когда у него спрашиваешь об отношении к этим двум персонажам, сразу уходит в несознанку: мол, не поддерживаю. Олеся Бузину убили украинские националисты? Я не в курсе этих событий. К русским и России плохо отношусь? Ну что вы, как можно. НАТО? Да не надо мне НАТО. Воевать и в армии служить? Всё! Больше не хочу. Хочу мира, спокойствия и семью.
Но уже во время разговора я сразу почувствовал, что напротив меня сидит украинский нацик. Нераскаявшийся и ничуть не сомневающийся в правоте украинского национализма нацик. Даже не сомневаюсь, если бы он сейчас смог бы оказаться на Украине, он снова бы пошел в армию, чтобы убивать русских.
Уже после нашего с ним разговора я узнал, что у него тату на всю грудь в виде трезуба с каким-то патетическим орнаментом. Он мне потом его показал. Действительно, большой трезуб. Я как человек, у которого у самого есть тату, знаю, что себе набивают, как правило, то, во что сильно верят, и то, что выражает твою собственную суть. Трезуб себе набивают только завзятые украинские националисты.
Также потом я узнал, что Потап соврал. Он никакой не рядовой всушник, а заместитель командира роты снайперов. Артиллерист посылает снаряд в какой-то квадрат, по каким-то координатам, пехотинец стреляет в военного, который также стреляет в него. И первый, и второй могут убить, а могут и не убить. А снайпер целится и стреляет в человека, который никакого урона нанести ему не может. Он видит свою жертву, видит того, кого убивает. И тут нужна особая психология. Такие люди не испытывают угрызений совести — им нравится убивать.
Вот это читатель должен понимать, когда будет читать интервью старшего сержанта Александра Новичко.
— Потап, вы ведь контрактник, почему пошли в морскую пехоту?
— Изначально был мобилизован, в дальнейшем подписал контракт, продолжил службу, в виду небольшого количества работы по специальности.
— А где воевали?
— В районе Мариуполя.
— Где вас пленили?
— В районе завода имени Ильича. Мы на «Азовмаше» жили, выдвигались потом через завод Ильича.
— 24 февраля Путин объявил о специальной военной операции, где вы в это время находились?
— Мы находились в поселке Водяное… нет, Бердянское, это перед Широкино. 24 февраля нас сняли оттуда и отправили в Мариуполь для охраны командного пункта бригады.
— Как вы попали в плен? Вы сдались сами или вас пленили?
— Так как уже командования полностью не было у бригады…
— Куда оно делось?
— Была попытка прорыва, командир бригады уехал, не дождавшись остальных, и подразделение, не дождавшись никаких сигналов…
— Это полковник Владимир Баранюк?
— Да, просто рванул, сам никому ничего не сказав, не дав никаких сигналов, за ним некоторые подразделения тоже рванули. Ничем этот прорыв не закончился, и на следующий день мы повторно другой прорыв попробовали в нескольких направлениях, каждый уже сам по себе. Каждое подразделение как могло, так и пыталось. Кто-то пешими порядками пытался выйти, кто-то на технике.
Мое подразделение выдвигалось на технике, но обе единицы техники пришли в неисправность еще в районе завода. Завязалась небольшая перестрелка, пешим порядком мы отошли.
— Вы командовали отходом?
— Нет, я не командовал, я рядовой боец. Я отошел, вся моя группа потерялась, я остался один. Сутки пересидел, подождал.
— Где пересидели?
— Подвалы в районе завода, там много коммуникаций разных.
— «Азовмаш» или Ильича?
— Ильича. Железная дорога, коммуникации. Я переждал сутки, думал, что делать, потому что особо вариантов воевать — да и за что и с кем — не было. Пробиваться как-то… Просто сложил оружие там, где находился, снял бронежилет и вышел в сторону позиций противника. Там меня взяли в плен, не били.
— Я смотрю вы в гражданской одежде, вы переодевались в гражданское и вышли?
— Это исподнее. У меня форма лежит в камере, где нас содержат на данный момент, там довольно тепло, поэтому нет смысла надевать на себя сразу все.
— Вы приняли добровольное решение сдаться в плен?
— Так точно.
— Вы из Николаева, из Новороссии?
— Нет, это юг Украины, это не Новороссия.
— Почему? Вы знаете, что такое Новороссия?
— Это то, что кто-то, может, и хотел так назвать, но давайте в юридических рамках разберемся — это юг Украины.
— А когда-то этот край не был «югом Украины».
— Когда-то все было степью.
— На месте Новороссии была степь. В 1764 году при Екатерине Второй была образована Новороссийская губерния, столица — Кременчуг. Этот край стал называться Новороссией. Одесский Университет до революции назывался Новороссийским.
— Я глубоко не вдавался.
— Не любите русских?
— Почему? Я всю жизнь говорю на русском языке, у меня все родные говорят на русском языке.
— Вы в штыки воспринимаете название «Новороссия».
— Дело в том, что вещи нужно своими именами на данный момент называть. Если это территория Украины, почему называть ее «Новороссия»?
— В 1918 году была Одесская и Донецко-Криворожская республика. И только потом эти территории присоединили к Украине.
— Я родился в независимом государстве Украина в 1993 году, и знаю, что границы независимого государства, в котором я родился, состоят в таких-то границах. Это все, что мне положено знать.
— Если Николаев будет присоединен к России, вы этот выбор примете?
— Если это будет выбор жителей Николаева, то… я не заставлю людей думать иначе.
— Вы готовы стать гражданином России?
— Я не готов ответить.
— То есть не готовы? Вы украинский патриот. Вы русскоязычный, из города Николаева, кто город Николаев основал и почему он Николаев?
— Князь Потемкин был основателем города Николаева, это была в первую очередь военная верфь.
— А в честь кого назвали город?
— Покровителя моряков святого Николая.
— Петербург назвали в честь святого Петра, но мы же понимаем, что Петр Первый назвал его в свою честь. Николаев назван так в честь будущего императора Николая Первого, внука Екатерины Второй.
— Может быть, так.
— Вы такой украинский патриот, но не говорите по-украински, у вас культура, как и у меня, такая же русская. Я вижу, что и менталитет у вас со мной одинаковый. А почему вы все-таки украинский патриот?
— Может, потому, что я родился в Украине. Страна мне полностью подходит, люди мне нравятся в этой стране, все меня устраивает. Да, правительство… но это уже, если говорить о государстве. Правительство, конечно, у нас — то еще счастье.
— Путин говорит, что русские и украинцы — это один народ. Один народ?
— Это очень близкие по духу народы.
— Я считаю себя русским, а вы себя считаете кем?
— Я считаю украинцем.
— Мы с вами иностранцы по отношению к друг другу?
— По сути, да.
— А если бы мы не говорили, что я русский, а вы украинец, кто-то понял бы, что мы друг от друга как-то отличаемся культурно?
— Сомневаюсь!
— Значит, мы не иностранцы?
— Не по внешним суждениям…
— Русский язык ваш родной и в Николаеве все говорят по-русски.
— Не все, но большая часть.
— А вас никогда не смущало, что русский — не государственный язык, что в магазинах продавцы должны в обязательном порядке говорить по-украински, в кинотеатрах фильмы нельзя дублировать на русский язык, в школах обучение только на украинском языке, не родители выбирают язык обучения, за них выбирает государство? Вас это не смущало никогда?
— В каждом государстве преподается государственный язык. Это естественно. Каждый точно так же может обучать своего ребенка факультативно либо в качестве дополнительных иностранных языков любому языку, который пожелает.
— В Англии государственный язык английский, но при этом большинство населения говорит на английском языке. А вас не смущает, что большинство населения Украины говорит на русском, а русский не является государственным языком?
— Нет, не смущает.
— То есть все нормально?
— Да. То, что разговоры ведутся в быту, на каком-то удобном языке, это не должно вообще касаться государства никак. А вот в государственных сферах документоведения, деловодства, обучения, образования…
— Вы говорите в своей собственной семье на украинском или на русском языке?
— С отцом я говорил на русском. Бабушка с дедом у меня из села, поэтому они больше говорят на суржике, то есть мне просто с ними общаться даже на русском, но я могу и переходить точно также на украинский при общении с бабушкой-дедушкой.
— А с друзьями на каком языке говорите?
— С друзьями на русском языке.
— Почему тридцать лет государство независимое, украинское, вы 1993 года рождения, почему вы на украинском не говорите? Степан Бандера вас бы не понял. Вы бы пришли к Степану Бандере, и сказали: «Я — украинец, но говорю по-русски», что бы он вам на это сказал?
— Пускай со Степаном Бандерой разбираются те, кто его героем считает. У нас так повелось, что большая часть населения говорит на русском языке, но при этом все знают государственный язык и все могут свободно на нем общаться, смотреть телепередачи, читать, писать.
— Почему вы сами по-украински не говорите, если государство Украина?
— Видимо, не настолько мне это необходимо. Я могу полностью полноценно общаться на украинском языке, для меня это не составит сложности, я отлично его понимаю. На государственном уровне я отлично понимаю документы. Фильмы я тоже чудесно понимаю. У меня не вызывает никакой сложности.
— А культ Бандеры и Шухевича, как вы к нему относитесь?
— Дело каждого.
— Но поклонником были?
— Никак нет.
— Ну как это «нет»? Борцы за украинское счастье, «государство Украина, не знаю, никакой Новороссии». Давайте честно, были поклонником?
— У них было свое непонятное движение, они там вечно искали, к кому примкнуть, а примыкая к кому-то, боролись за независимость государства против таких же украинцев, которые точно также за что-то боролись. Это борьба с самими собой, получается, у них была.
— А 9 мая для вас — праздник?
— Скорее, День Памяти. У меня бабушка и дедушка были на войне.
— День Победы для вас не праздник?
— Это не столько праздник, сколько вспомнить своих родных, близких, дальних родственников, которые в этой войне… У меня бабушка никогда не радовалась 9 мая, потому что, вспоминая, сколько она горя натерпелась за годы войны, сколько они потеряли людей…
— 9 мая — это День Победы, избавление от фашистского ига.
— Но тем не менее…
— Как относитесь к России?
— Нейтрально отношусь к России.
— Были там когда-нибудь?
— Нет. Я за границу никогда не выезжал.
— Как вы себе Россию представляете? Что за страна?
— Страна как страна, у меня есть знакомые из России, нормально общаемся. Моя кума из Керчи. Сейчас она уже живет, я так подозреваю, на материковой России, я с ней потерял связь. Другая кума из Перми, переехала, живет в Украине. Такие же люди, как мы, все нормально, никаких проблем в общении, никаких сложностей.
— Сейчас вы сдались в плен. Вы каким видите свое будущее?
— Скорее всего, точно не военным.
— Почему?
— Из-за того, как с нами поступили, как просто оставили в городе — без помощи, без ничего. Доверять уже таким структурам у меня лично нет желания. Нет доверия к армии на данный момент, так как нас бросили. И просто уже хочется, если честно, просто быть дома с семьей.
— А у вас дети, жена есть?
— У меня девушка есть, но тем не менее…
— А где она сейчас?
— В Николаеве. Мы три месяца в год только дома — это не жизнь, и семью строить с таким человеком, мне кажется, не каждый захочет. Да и жить всю жизнь переездами туда-сюда не особо хочется.
— Предположим, Николаев присоединяют к России, ваши действия, вы останетесь в Николаеве или уедете на Украину? Предположим, Львов останется не с Россией и Киев, ваши действия какие будут?
— Даже не думаю об этом.
— Может предположить?
— Я человек, который больше по ситуации привык разбираться, чем планировать подобные варианты. У меня собственная квартира в Николаеве, просто так ее бросить… я даже не уверен, смогу, не смогу.
С другой стороны, она никуда не денется, так что, возможно, бы уехал, через время как-нибудь приехал бы, посмотрел, что и как происходит. Потому что все равно малая родина, ведь родился в Николаеве. Будет интересна судьба города в любом случае, что бы ни происходило.
— У вас, в Николаеве, были крупные судоверфи. Они сейчас не работают.
— Нет.
— А при России начнут работать, Россия же нуждается во флоте. Это хорошо?
— Это всё не факт.
— Не факт? То есть не верите в то, что они заработают? Говорите честно: «Не верю!»
— Не верю.
— Почему не верите?
— Не могу объяснить, просто не верю.
— Вы политикой увлекались до службы в армии? Первый, второй Майдан поддержали?
— Были люди, которые поддерживали.
— А вы поддерживали?
— Я, честно, пытался диплом написать.
— Диплом? А где вы учились?
— Я учился в Национальном Университете кораблестроения.
— Хорошо, писали, но вы же смотрите телевизор, должны же быть какие-то эмоции? Симпатизировали Майдану?
— Да понятно, телевизор, видео. Не то чтоб симпатизировал, но люди все равно какое-то движение начали, против чего-то протестуют конкретно. Я не понял, конечно, в чем была вся суть и задумка.
— Но поддержали, раз протестуют?
— Нет, не то чтоб поддержал, нейтрально относился, как сторонний наблюдатель.
— В Одессе 2 мая события помните, когда были сожжены люди? Как к этому отнеслись тогда?
— Это печально на самом деле, когда гибнут люди — это в любом случае печально. Но опять же, это битва интересов, причем чьих-то, а не этих самых людей, которые были.
— А в 2019 году, когда были президентские выборы, вы голосовали за Порошенко или за Зеленского?
— Я менял паспорт и не голосовал совсем.
— А кому вы симпатизировали? Порошенко?
— Если из этих двоих, то возможно даже да, Порошенко больше.
— Потому что «Армия, мова, вера»? Угадал?
— Нет!
— А почему?
— Да потому, что, мне кажется, шоумен и комик… ну да, может, в менеджменте он хорош в каком-то, но в своей сфере. У него нет ни юридического, ни политического образования.
С другой стороны человек, который на должности президентов в нашей стране — это не особо весомая фигура, то есть он имеет отношение только к внешней политике и к армии. Но на какие-то процессы внутри страны влияет только в том случае, если у него команда, есть большинство в Верховной Раде, потому что у нас парламентско-президентская республика все-таки.
— Ющенко был против парламентско-президентской республики.
— Не знаю, у меня семья за Януковича голосовала.
— Серьезно? А вы голосовали за Януковича?
— А я тогда еще не голосовал.
— А почему семья голосовала за Януковича?
— А потому что… даже и не знаю. Он красивее рассказывал на русском языке, чем Ющенко рассказывал в свое время.
— Кстати, как к НАТО относитесь? Тренировали вас натовские инструкторы?
— Нас нет. Присоединение к этим всем военным альянсам имеет кучу обязательств, но не факт, что по отношению к нам эти обязательства будут точно также исполняться.
— А вы хотели бы, чтобы Украина стала членом НАТО?
— Честно — не особо.
— То есть за нейтральный статус?
— Нейтральный статус, да. Это вполне нормальное явление, просто нужны гарантии безопасности в любом случае, для любой страны, потому что безопасность — это одна из базовых потребностей человека. И социума точно так же. Просто группа каких-то стран, которые все равно ставят свои интересы выше, чем интересы других, и могут потом просто использовать тот же наш статус члена НАТО в своих интересах для того, чтобы наших военных вместо своих отправить в какую-то не очень хорошую ситуацию.
— Вы не считаете, что НАТО использует Украину просто как плацдарм против России?
— НАТО все-таки как-никак оборонный альянс. Я не думаю, что есть какие-то планы через Украину по нападению на Россию, но опять же, я сержант вооруженных сил, я не могу знать всего.
