«Куба далеко, Куба далеко, Куба рядом!», — пели когда-то на советской эстраде. И слова этого хита несли в себе тогда очевидный пропагандистский посыл, объясняя для массовой аудитории значение политических, экономических и культурных контактов между Москвой и Гаваной.
Казалось, еще вчера Латинская Америка была безмерно далека от интересов и мыслей большинства жителей СССР. Однако драматические события Карибского кризиса показали, что мировая политика перешла в глобальное измерение, и экзотическая Куба стала основным политическим партнером Советов в западном полушарии.
Полеты баллистических ракет сокращали огромные расстояния до секунд, критически важных при нанесении ядерного удара. Так что попытка разместить их на карибском острове давала возможность уравновесить угрозу американских ракет «Юпитер», нацеленных на советские города с военных баз НАТО в Турции.
Безопасность, свобода и независимость кубинцев зависели тогда от помощи и поддержки Советского Союза, а Москва, в свою очередь, рассчитывала на Кастро как на своего союзника в борьбе с империализмом. И это равноправное сотрудничество основывалось не столько на советских ракетах, потому что их вывезли с острова после соглашения между Кеннеди и Хрущевым, снявшего прямую угрозу ядерного конфликта.
Сам факт существования кубинского революционного правительства, которое смогло победить и выжить под боком у США, развивая свою собственную социально-политическую систему — несмотря на террористические атаки и подрывную деятельность американских агентов — постоянно оспаривал могущество Вашингтона, подрывая его усилия, направленные на установление мирового господства.
Ведь на этот пример смотрели во всем мире — и в первую очередь в других странах Латинской Америки, где вспыхивали народные бунты и тлели лесные костры герильи.
Кубинский Давид стал историческим вызовом североамериканскому Голиафу. Потому что, начиная с доктрины президента Монро, провозглашенной в 1823 году, Соединенные Штаты Америки объявили западное полушарие зоной своих «исключительных жизненных интересов», рассматривая Латинскую Америку в качестве собственного заднего двора, где ничего не делается без разрешения Белого Дома.
А сколько-нибудь серьезные попытки неподчинения заканчивались жестким давлением или прямыми военными интервенциями — когда американские морские пехотинцы входили на территорию Мексики, Никарагуа или все той же Кубы.
Кубинцы доказали, что все может быть по-другому — они строили свою жизнь и будущее, не оглядываясь на интересы американского бизнеса. Потому что они никогда не совпадали с интересами их народа. Благодаря советской помощи, которая всегда осуществлялась на основе принципов взаимного уважения, правительство Кастро отстояло свою независимость в условиях военных провокаций и тяжелой экономической блокады со стороны США. Что превратило этот небольшой и бедный ресурсами остров в важный субъект глобальной политики.
В свою очередь, СССР получил от этого сотрудничества возможность военно-политического присутствия вблизи американских границ — пускай даже оно ограничивалось возможностями осуществления логистических операций и разведывательной деятельностью с помощью центра радиоэлектронного наблюдения в Лурдесе. Потому что Советский Союз никогда не использовал территорию союзной ему Кубы для каких-либо вооруженных провокацией против своего внешнеполитического противника.
С тех пор прошло много лет и многое поменялось. После распада СССР США развернули экспансию в Восточной Европе и на Ближнем Востоке, поскольку Латинская Америка — за исключением изолированной и оставшейся без прежних союзников Кубы — послушно следовала в фарватере Вашингтона. А войны в Югославии, Ираке и Афганистане отвлекали внимание американских политиков, которые ослабили контроль над делами в своем заднем дворе.
Однако уже в 1999 году началась Боливарианская революция в Венесуэле, которая десятилетиями имела репутацию безнадежно зависимой колонии — страны-бензоколонки для западных корпораций. Бывший военный и харизматический политический лидер Чавес завоевал широкую популярность у жителей латиноамериканских стран, представив план масштабных социальных реформ. Они включали в себя перераспределение доходов в пользу широких народных масс — с целью ликвидации бедности, неравенства, безграмотности и предоставления всеобщего доступа к бесплатным медицинским услугам.
Чавес стал для США новым Кастро, открыто выступая против империалистического диктата в странах Южной Америки — что привело к так называемому «левому повороту», когда многие латиноамериканские государства отказались от безоговорочного подчинения Белому дому. И хотя эта волна постепенно сошла на нет, в латиноамериканском регионе продолжаются серьезные социально-политические процессы, которые постепенно превращают его в потенциальный центр мировой политики будущего. Несмотря на то, что это происходит вдалеке от стран бывшего СССР.
На днях в Чили было представлено левое правительство. Его сформировал новый президент этой страны, тридцатипятилетний студенческий лидер Габриэль Борич. В состав этого кабинета вошли несколько министров из чилийской компартии, левых организаций, индейских общин и социальных движений, включая внучку Сальвадора Альенде. И это позволит поставить крест на неолиберальном наследии Пиночета, который некогда захватил страну при деятельной поддержке своих североамериканских покровителей и партнеров.
«Наиболее заметные черты правительства Габриэля Борича — решающее присутствие в нем женщин (14 из 20 министров), а также представителей левых партий. Кроме того, это самое молодое правительство в истории Чили. Однако, вместе с тем, практически все его члены характеризуются высокой профессиональной подготовкой», — говорит об этом латиноамериканист и журналист Олег Ясинский.
Новые власти Чили будут сотрудничать с правительством Боливии, где недавно снова пришли к власти социалисты, вернувшись после правого переворота, которому также активно содействовали США. Президентом Перу избран школьный учитель — социалист, а уже вскоре левые могут победить на выборах в Бразилии и даже в Колумбии, которая всегда являлась главным оплотом империалистической политики Вашингтона.
В этих процессах заложено немало противоречий, на пути молодых южноамериканских политиков заметно немало трудностей и препятствий. Однако общий вектор этого движения представляет собой потенциальную угрозу политической гегемонии США — гораздо более серьезную, чем любые ракетные установки. Потому что общественные настроения в Латинской Америки кардинально отличаются от происходящего в Украине, где до сих пор молятся на белых господ из Госдепа, уверовав в их глобальное превосходство.
У латиноамериканцев все по-другому — новое поколение все меньше верит в традиционные ценности глобального капитализма и не испытывает никаких иллюзий по поводу целей колониальной политики США. Подчинить их своей воле будет теперь гораздо сложнее. И это наверняка послужит потом примером для многих жителей Восточной Европы.
