В период Первой мировой войны Скоропадский командовал корпусом, который после Февральской революции благополучно украинизировал при поддержке как Киева, так и Петрограда.
1-й украинский корпус должен был стать опорой Центральной Рады, а сам Скоропадский стал командующим украинскими войсками. Но Рада на протяжении всего периода была раздираема противоречиями. Если по вопросу максимальной автономии и потенциальной независимости Украины в Раде договорились очень быстро, то по всем остальным вопросам никакого единства не было и в помине.
Достаточно сказать, что Рада так и не могла определиться, нужна ли ей армия. Левые настаивали на полной демобилизации даже украинизированных частей и создании милиции, более умеренные круги, напротив, выступали за мобилизацию и скорейшее создание украинского войска.
Все это дополнялось тем, что социалисты из Рады, как и все левые, имели предубеждение против кадровых офицеров, тем более таких, как Скоропадский, который был представителем старой аристократической фамилии. Взаимное недоверие Скоропадского и политических лидеров Рады, нерешенность армейского вопроса и общая революционная обстановка привели к тому, что уже к концу 1917 года корпус фактически самодемобилизовался. Будущий гетман ушел в отставку и остался жить в Киеве как частное лицо.
Кратковременное пребывание в городе красного командира Муравьева, отметившегося массовым избиением офицерства, Скоропадский благополучно переждал, скрываясь в подполье.
После провозглашения независимости УНР и прихода немцев Скоропадский по-прежнему жил как частное лицо, но постепенно начал превращаться в альтернативный центр силы. К нему стали стекаться недовольные новым режимом, в основном из числа офицеров, которых в городе было все еще много.
Не были довольны Радой и немцы. Они желали получить твердое и уверенное в себе правительство, которое гарантирует порядок и необходимые поставки в Германию в соответствии с договоренностями. В Раду, которая скорее была «говорильней», чем органом власти, немцы верили все меньше.
Примерно в середине марта 1918 года, проанализировав все это, Скоропадский пришел к выводу, что он и есть самый лучший и устраивающий всех кандидат.
Во-первых, он потомок самого настоящего гетмана, во-вторых, он офицер с широкими связями, в-третьих, его хорошо примет русское население городов. Удобная и компромиссная фигура, которая должна удовлетворить широкие слои населения.
Но была одна проблема. Скоропадский не имел за собой никакой политической силы. Ему надо было на кого-то опереться.
Так возникла Украинская народная громада. Это была не партия, а скорее объединение людей, недовольных слишком левой политикой Рады и сконцентрировавшихся вокруг Скоропадского. Основу громады составляли лично знакомые Скоропадскому офицеры из украинизированных частей, активисты вольного казачества, некоторые крупные землевладельцы, недовольные отменой частной собственности на землю.
Была найдена и союзная политическая сила. Почти все украинские партии того времени были в той или иной степени левыми, за исключением УДХП — Украинской демократической хлеборобской партии, которая ориентировалась на середняков и крупных землевладельцев и в целом придерживалась консервативных взглядов.
Кроме того, Скоропадский искал сторонников в ведомствах и министерствах Рады, которые должны были держать его в курсе всего происходящего там.
В начале апреля на Скоропадского вышел его старый знакомый, князь Радзивилл, который намекнул ему, что им очень интересуются немцы. Через несколько дней состоялась встреча Скоропадского с немецким офицером, который поинтересовался взглядами Скоропадского и деятельностью его громады. После этого состоялось еще несколько встреч с немцами, которые делали ему явные намеки на то, что его фигура была бы для них более предпочтительна, чем бессмысленные социалисты из Рады, и в случае чего они будут придерживаться благожелательного нейтралитета.
В 20-х числах апреля Скоропадский заключил с генералом Греннером своеобразный союзный договор. Со своей стороны будущий гетман обязался не препятствовать выполнению договора между УНР и Германией, а также предпринять необходимые шаги по укреплению государственной власти и гарантировать свободную торговлю. Взамен немцы обещали ему «содействие войск в установлении и поддержании порядка». Однако при перевороте гетман должен был рассчитывать только на свои силы.
В кратчайшие сроки был собран офицерский отряд — главная ударная сила переворота, который был разбит на более мелкие отряды. Во главе каждого из них стояли лояльные Скоропадскому офицеры. Во все части были отправлены агитаторы, которые должны были не допустить вооруженного сопротивления. С немцами была достигнута договоренность, что они не выпустят сечевиков — главную опору Рады, охранявших правительственные здания в Киеве.
Выступление было приурочено к открывавшемуся 29 апреля съезду хлеборобов, туда тоже были отправлены надежные люди, а председателем съезда был назначен сторонник Скоропадского, бывший бессарабский губернатор Михаил Воронович.
При этом даже в ближайшем окружении Скоропадского не все были посвящены в цели переворота. Многие полагали, что речь идет просто о смещении правительства и его замене другим, а вовсе не об учреждении гетманата.
Подготовка переворота не была секретом, так же, как и октябрьский переворот в Петрограде. Но сил, способных ему воспрепятствовать, не нашлось. Этому немало поспособствовали и сами немцы. 28 апреля немецкая рота разогнала заседание Рады. Предлогом для этого послужило похищение банкира Абрама Доброго, который вел финансовые дела с немцами. К похищению оказались причастны некоторые члены Рады.
28 апреля 1918 года немецкий отряд вошел в здание, где проходило заседание, и разогнал всех по домам. Несколько министров были арестованы.
Вечером того же дня к Скоропадскому приехал временный управляющий Киевской епархией архиепископ Никодим (Кротков), позднее канонизированный РПЦ. Он благословил начинание Скоропадского.
Утром 29 апреля в цирке открылся съезд хлеборобов, оппозиционных социалистической Раде. Скоропадский приехал туда в районе полудня. Выступавший оратор критиковал Раду, а затем произнес речь о необходимости сильной власти единоличного гетмана и предложил в гетманы Скоропадского, который встал и под овации собравшихся произнес со сцены речь.
В своих мемуарах он утверждал, что все это было сюрпризом для него, особенно реакция зала и ораторов, но более вероятно, что роли были расписаны заранее. После всех этих событий толпа двинулась крестным ходом на Софийскую площадь, где был намечен молебен за гетмана.
Тем временем офицеры Скоропадского, которых можно было отличить по белым и малиновым повязкам на рукавах, захватывали здания. Людей было мало, и, хотя им почти не оказывали сопротивления, дело продвигалось медленно. Немцам даже пришлось связаться со Скоропадским и попугать его, что он до наступления следующего дня должен захватить хоть какое-то символическое здание, иначе его выступлению конец.
К ночи люди гетмана захватили Госбанк, военное министерство и здание МВД. Начальник генштаба войск УНР Александр Сливинский заявил о переходе на сторону гетмана. К нему также присоединился конный дивизион Николая Аркаса.
Сечевые стрельцы под командованием будущего лидера ОУН Евгения Коновальца устранились от борьбы (хотя с ними и произошло несколько вооруженных стычек). Позднее они были разоружены и заново сформированы, но всегда отличались оппозиционностью гетману и при первой возможности перешли на сторону Директории.
Власть Центральной Рады была свергнута и провозглашена Украинская держава. В Киев потянулись беглецы из советской России, возлагавшие на гетмана множество надежд, которым не суждено было сбыться.
