Трогательная забота
Конвой на удивление не опаздывает, ровно в 10 утра Андрея вводят в зал суда и закрывают на ключ в стеклянном «аквариуме». Запорожская область в красной зоне карантина, а обвиняемому никто в СИЗО не удосужился выдать даже маску. Пробегающая мимо секретарша замечает непорядок и протягивает маску Татаринцеву. Тот не глядя принимает ее через окошко «аквариума», но не надевает, а задумчиво крутит в руках, оттягивая туда-сюда резинки. Хлоп! Резинка лопается.
— Ой. Отдайте обратно маску, — протягивает конвою, — она не подошла.
— Что случилось?— заглядывает через спины конвоя взволнованная секретарша.
— Не по размеру, — меланхолично пожимает плечами Татаринцев.
Недовольно цокая, приносит новую. Андрей снова крутит ее в руках, но на этот раз не портит, а аккуратно кладет себе в пакет. Шаркая черными мантиями по половым плиткам с отвалившейся затиркой для швов, появляется коллегия судей. Чуть ли не впервые за время карантина все в масках. А Татаринцев нет.
— Вы знаете, что пребываете в зоне риска?— беспокоится за обвиняемого председательствующий судья Малеванный, который почему-то не очень переживает об отсутствии в СИЗО лекарств для страдающего тяжелой формой сахарного диабета Андрея.
— В зоне риска?— скорее оценивает осмысленность вопроса, чем переспрашивает обвиняемый. — Я знаю, Ваша честь. В СИЗО риска, наверное, меньше.
— Ну, наверное, — совершенно неуместно вставляет судья.
— Конечно, меньше, там ведь уже трое подтвержденных ковидных больных и чем-то простудным болеет вся тюрьма.
— Так тем более. Маска помогает защититься.
— Это здесь. А всю дорогу в воронке никакой маски нет. И в СИЗО тоже больные со здоровыми вместе сидят, и никого не обследуют.
— Вы знакомы с материалами дела, чтобы сегодня продолжать их исследование?— интересуется адвокат Вадим Кравцов.
— По этому поводу у меня будет ходатайство, — отвечает прокурор Винницкий, характерно высунув нос поверх маски, как будто такое ношение может уберечь от вируса.
— Я говорю, Вы знакомы с материалами в полном объеме?
— В полном незнаком.
— Но в достаточном, чтобы исследовать письменные доказательства?
— Я ознакомлен в недостаточном объеме.
— Так Вы можете принимать участие?..
— Могу, но…
— Я уточню вопрос, — адвокат Кравцов начинает улыбаться. — У нас определен порядок исследования доказательств. Сегодня на очереди видео следственных экспериментов. Вы готовы принимать участие в исследовании этих доказательств?
— Я считаю, что полномочия для участия в этом уголовном производстве у меня есть, а касательно ознакомления, повторю, у меня будет ходатайство.
Выражение лица Кравцова прямо говорило: «Боже, с кем приходится иметь дело!», но хорошее воспитание не позволило произнести это вслух. Защитник объявил, что больше вопросов у него нет, и сел обратно на стул.
— Ну, хорошо, — как всегда, еле слышно пробубнил судья Малеванный. — Мы остановились на следственном эксперименте. До продолжения у участников процесса будут ходатайства?
И тут случилось то, чего, все надеялись, не случится, но понимали, что именно этого и следует ждать.
К чему готов прокурор
— Я прошу отложить заседание, поскольку я не в полном объеме ознакомлен с материалами уголовного производства, — гордо демонстрируя торчащий над маской нос, заявляет прокурор Винницкий.
Татаринцев молча закрывает лицо руками — 3,5 года процесса, полтора месяца без заседаний и снова-здорово.
— Я протестую, — встал адвокат Кравцов. — Господин Винницкий вошел в группу прокуроров еще летом 2020 года и с тех пор имел возможность ознакомиться с материалами.
— Присоединяюсь к коллеге и хочу заявить ходатайство, — говорит адвокат Владимир Ляпин.
— Погодите, Вы это сделаете после решения вопроса о переносе заседания, — останавливает его судья. — Нам вчера, 24 ноября, пришло письмо из Офиса генпрокурора. Сказано, что в связи со случаями заражения ковидом среди сотрудников Офиса генпрокурора и установленным карантином прокурор Козакевич не сможет принять участие в судебном заседании.
— Ну да, мне только вчера сообщили, у меня не было достаточно времени для ознакомления, — подает голос почувствовавший поддержку прокурор Винницкий.
— Защита ознакомилась со всеми материалами за один день, поэтому я считаю вполне достаточным предоставить прокурору один день и перенести суд на завтра или послезавтра, — предлагает Вадим Кравцов.
— Мы не можем перенести на завтра или послезавтра, поскольку у нас один из членов коллегии завтра уезжает на учебу. Следующая дата, которую мы согласовывали, — 23 декабря.
Татаринцев в «аквариуме» обреченно откидывается к задней стенке — это еще месяц. И вообще на какую учебу может уезжать судья во время карантина…
— У нас мера пресечения заканчивается 5 декабря, — выходит из положения защитник, — поэтому мы должны назначить заседание до этой даты.
— Защитники смогут присутствовать до 5 декабря?— подает голос до того молчавший судья Ходько. — Вы же говорили, что заняты.
— Придется, будем переносить наши дела. В любом случае суд обязан рассмотреть меру в следующий раз, но до 5-го, потому что сегодня у нас нет такой возможности.
— Ну это не вам решать.
— До 5 декабря вопрос должен быть решен.
— Если мы не назначим заседание до 5 декабря, то мы можем этот вопрос решить сегодня, — говорит судья Малеванный, поскольку продление содержания под стражей уже не первый год по сути единственная его забота.
— Мы не можем сегодня, — проявляет адское терпение адвокат Кравцов, десятый раз объясняя очевидные вещи. — В решении вопроса о мере пресечения должен участвовать прокурор, а он не готов…
— Это пусть прокурор решает! — раздраженно вставляет судья Ходько.
— Уже все решено. Все основания для продления меры пресечения содержатся в деле, а прокурор с ним не знаком.
— Ну, это ваше мнение, — судья Малеванный переходит просто к неприличным аргументам, явно играя на стороне перехитрившего самого себя обвинения. — Насколько прокурор не знает о рисках, это мы выясним у него.
После такого пассажа все присутствующие, в том числе и конвой, прыскают в кулаки.
— Речь идет об обоснованности подозрения, — неумолимо и на удивление бесстрастно гнет свою линию Вадим Кравцов. — Прокурор не может обосновать подозрение, будучи не знаком с материалами дела. А если он может обосновать подозрение, то давайте продолжать исследовать доказательства.
Слишком логично, чтобы возражать. Шушукаются.
— 2 декабря на 14:30.
У нас здесь не больница
Адвокат Ляпин тянет руку:
— Ваша честь, еще ходатайство.
— Мы отложили рассмотрение.
— Но вы сказали, что рассмотрим ходатайство после решения вопроса о переносе заседания.
— Гм, ну ладно, давайте.
И вот настает час тяжелой артиллерии.
— Сторона защиты обратилась к ЕСПЧ в порядке правила 39, которое применяется в случае угрозы жизни обвиняемого, — заявляет Владимир Ляпин. Постановлением от 13 ноября 2020 года Европейский суд обязал сторону защиты предоставить доказательства того, что Татаринцеву не предоставляется медицинская помощь в судебных заседаниях Куйбышевского районного суда.
Обвиняемый письменно обратился к новому руководству санчасти СИЗО 11 в лице Балашова Дмитрия Германовича. В обращении Татаринцев в связи со значительным ухудшениям состояния здоровья, связанным с отсутствием лечения в медчасти СИЗО, просит прекратить игнорирование назначенного ему лечения, предоставить назначенные 9.09.2020 года врачом-эндокринологом лекарства и прекратить вносить в журнал неправдивые ведомости касательно его отказов от лечения.
Таких обращений больше 20. На обращениях отметка санчасти о получении. Есть и два ответа. Пишут, что лекарства в распоряжении санчасти отсутствуют. Прошу обратить внимание, что в постановлении о продлении срока содержания под стражей Татаринцева суд продлевает меру, ссылаясь на справку филиала Центра охраны здоровья Министерства юстиции, где сказано, что в медчасти СИЗО 11 есть все назначенные лекарства в виде отечественных аналогов.
Так кто обманывает нас всех — филиал или начальник медчасти? Давайте выясним у конвоя, получал ли Татаринцев сегодня лекарства перед выездом в суд.
— Ну, выясните, — будто делает одолжение судья Малеванный.
Начальник конвоя, старший сержант, подтверждает, что ничего из лекарств не получал.
— А диетическое питание?
— Я не знаю, диетическое ли оно. Дежурный смены передал мне пакет, в котором я визуально заметил 2 куска серого хлеба с маслом и каким-то печеньем.
Ляпин забирает у Татаринцева через окошко в «аквариуме» желтый пакет.
— Это тот пакет, который вы получили?
— Да.
— Ваша честь, обстоятельства, которые вызывают сомнения в предоставлении обвиняемому медпомощи, требуют осмотра Татаринцева врачом-эндокринологом в зале суда. Обвиняемый пожаловался на состояние здоровья перед заседанием, а мы сейчас выяснили, что лекарств ему в суд не дали. Поэтому пусть его осмотрит врач, который находится в зале, а после этого будет ходатайство.
— Вообще не понял суть этого вашего кино, которое вы сейчас делаете. У нас судебное заседание по уголовному производству или медицинская конференция по поводу здоровья Татаринцева?
— Ваша честь, я прошу вас позволить врачу осмотреть обвиняемого. После осмотра я подам еще одно ходатайство.
— Ну мы уже выяснили, что лекарства не давали.
— Я хочу, чтобы его осмотрел врач.
— Каким образом?
— Замеряет уровень сахара, давление.
— Вы путаете судебное заседание с больницей.
— Нет. Я прошу предоставить Татаринцеву медицинскую помощь.
— Ладно, ходатайство я понял. Мнение прокурора.
— Я против, — начал было обвинитель, но адвокат Ляпин остановил его удивленно-возмущенным смешком.
— Вы, кажется, чего-то не понимаете. У нас есть решение Евросуда с требованием предоставить из зала Куйбышевского районного суда подтверждение предоставления или непредоставления медпомощи обвиняемому.
— Я понимаю, — бросил судья Малеванный, тем не менее делая вид, что не понимает ничего, — вы просите провести медобследование в судебном заседании?
— Да, потому что Татаринцеву требуется медпомощь!
— Ваша честь, — не выдержал Андрей и обратился к судье сам, — с предыдущего продления меры пресечения у меня не было ни одной возможности встретиться с врачом. В санчасти СИЗО отсутствуют врачи. Выполнение назначенного лечения игнорируется. Очень важно, чтобы меня хотя бы сейчас осмотрел доктор.
— Я считаю, что зал судебных заседаний не место для проведения медосмотра, — наконец-то, после подсказки судьи, высказал свое бесценное мнение не готовый к заседанию прокурор. — Для этого есть специальные медучреждения.
Коллегия шушукается.
— Суд решил отказать защите, поскольку судебный зал не предназначен для проведения медосмотра. Да и медосмотр, наверное, проводится в соответствующем порядке, в присутствии представителя СИЗО уполномоченным врачом, поэтому заседание переносится.
— Я протестую против переноса заседания! — вскочил адвокат Ляпин. — Я прошу вызвать скорую помощь!
— Заседания закрыто!
— Ваша честь, вызовите ему скорую помощь!
— Заседание закрыто!
— Нет, мы заседание не закрываем! У меня еще 2 ходатайства!
— Мы вызываем скорую и закрываем заседание!
Тройка судей подрывается с кресел и практически выбегает из зала. За ними ретируется прокурор. Здравые конвоиры просто хватаются за головы, видя происходящее.
— Ничего, — успокаивает эмоционального Владимира Ляпина более сдержанный Вадим Кравцов, — ты же понимаешь, что мы сегодня помешали им незаконно продлить содержание под стражей. У прокурора на столе лежало ходатайство о мере пресечения. С делом он не ознакомился, но ходатайство было готово.
Пока едет скорая, врач-эндокринолог Светлана Товстыга осматравает паек, который выдали Татаринцеву в СИЗО.
— Арахис и сладкое печенье диабетикам нельзя, — говорит она, заглядывая в желтый пакетик. — С яйцами, сыром и хлеб с маслом в принципе могу согласиться, но в любом случае на завтрак человеку с диабетом нужно, чтобы была каша и мясные продукты. Даже здоровому человеку дать арахис на завтрак… А у вас был завтрак?
— Меня забрали на суд в 7 утра, до завтрака. Вот этот пакетик — это на целый день.
— На целый день?! Я думала, это только на завтрак.
— В том-то и дело, — разводит руками адвокат Ляпин. — А как принимать лекарства, если бы они вдруг появились?
— Я наивная, извините, — качает головой врач Товстыга.
— У нас в СИЗО ковид свирепствует, а вы удивляетесь, что завтрака нет, — грустно улыбается Татаринцев. — У людей температура и на 4-й день пропал нюх. 3 или 4 человека вчера такие были. Никого не изолируют, все как сидели в своих камерах, так и сидят. ПЦР никому не делают, лечат как от обычной простуды. А из администрации подтвержденные случаи — один сотрудник юротдела и трое других сотрудников.
Появляется фельдшер скорой помощи. Сахар замеряют тремя приборами: 15,6 (в 3 раза выше нормы) на старом приборе фельдшера, 18,8 (в 3,5 раза выше нормы) на более новом приборе врача Товстыги и 20 (в 4 раза выше нормы) на аппарате самого Татаринцева, который в 2017 году был настроен в киевской больнице. При таких сахарах больному нужна госпитализация, капельница и другие меры. Давление 165х100, тахикардия и аритмия.
Конвой забирает Татаринцева обратно в СИЗО до следующей недели, когда суд и подготовившийся прокурор вместе будут продлевать ему содержание под стражей. Видеозапись заседания, а именно как судьи отказали больному в медпомощи, отправляется в ЕСПЧ.
