- Богдан Анатольевич, в экспертной среде оптимальным вариантом интеграции России и Белоруссии называют конфедерацию. Вы согласны с этим тезисом?
— Нет, не согласен. Я считаю, что оптимальным вариантом интеграции России и Белоруссии является единое государство с общими органами управления, общей армией, единой валютой, с центром, естественно, в России и с, может быть, какими-то отличиями региональными в области муниципалитетов, органов самоуправления и так далее. В целом более оптимальным вариантом является единое государство.
Более того, я убежден, что большинство граждан Белоруссии эту идею поддерживают. По крайней мере, по моим данным.
- А в чем минус конфедерации?
— Те, кто выступает якобы за конфедерацию, в реальности выступают просто за имитацию интеграции между Россией и Белоруссией. Конфедерация не предполагает ничего в их понимании, потому что те придворные белорусские политологи, которые рассуждают на тему конфедерации или «моста» между Западом и Востоком, как правило, предполагают, что Россия просто должна дотировать Белоруссию, довольствоваться статусом союзника, и все.
Никаких наднациональных органов или армий, единой валюты — ничего этого не предполагается. То есть по сути это сохранение статус-кво. А статус-кво заключается в том, что Белоруссия формально входит в ряд интеграционных союзов, но при этом в лице своей элиты и президента движется на Запад, не скрывая даже иногда, что видит в России врага, о чем тут недавно откровенно поведал [член президиума Координационного совета оппозиции] Павел Латушко.
- Вы сказали, что конфедерация ничего собой не представляет в понимании ее белорусских сторонников. А по факту может ли она стать, например, промежуточным вариантом к полной интеграции?
— Я не совсем тогда понимаю стремление этих людей, потому что мы уже находимся в конфедерации. В их понимании тогда что такое конфедерация? Мы уже конфедерация, мы Союзное государство, которое развивается и находится на стадии конфедерации.
- Что насчет ЕС, который тоже основан на принципах конфедерализма?
— ЕС нельзя назвать конфедерацией. Евросоюз — это все-таки достаточно мощное экономическое сообщество, у которого есть по крайней мере ряд институтов с весьма жесткой системой управления и санкций, с единой валютой, едиными таможенными правилами, едиными правилами в области экономики и так далее. Все это очень жестко зарегулировано.
У нас ничего такого нет. Вся наша конфедерация выражается в существовании [госсекретаря Союзного государства Григория] Рапоты.
- Как думаете, помогла бы сейчас фактическая реализация союзного договора решить политический кризис в Белоруссии?
— Я не верю, что при действующем президенте Белоруссии этот кризис удастся разрешить, и я не верю, что при действующем президенте Белоруссии реализуются положения союзного договора. Поэтому все упирается в личность [президента Белоруссии Александра] Лукашенко.
Если бы Россия отстранила от власти Александра Григорьевича, большинство тех, кто сейчас бегает по Минску с бело-красно-белыми флагами, вполне нормально отнеслись бы к интеграции, и авторитет России и российского лидера только вырос бы. Но поскольку сейчас получилась такая ситуация, когда мы вроде бы его и поддерживаем, с одной стороны, а с другой стороны, не придаем этой поддержке такого масштабного характера, как хотелось бы самому Лукашенко, получается, что мы оставили всех этих людей один на один.
Так что сейчас по сути Белоруссия продолжает политику «многовекторности», но при этом успокаивает наше руководство тем, что она категорически испортила отношения с Западом. Нет, не испортила: отношения продолжаются, и политика «многовекторности» в общем-то не скрывается. И самая главная демонстрация того, что эта политика продолжается, — тот факт, что на своем посту остался министр иностранных дел Владимир Макей — ведущий прозападник и преемник Александра Григорьевича, который уже не будет стесняться разворачивать Белоруссию на Запад совершенно открыто.
- Многие политологи считают, что, напротив, Лукашенко осознает, что иного пути, кроме России, у него нет, соответственно, рано или поздно он может начать реализовывать условия Союзного государства. В частности, озвучивались такие предположения, что Лукашенко может встроить интеграцию с РФ в готовящиеся изменения Конституции Белоруссии. Как думаете, возможно ли такое?
— Конечно, это может быть, как и все, что мы сейчас обсуждали, но на практике этого не произойдет. Лукашенко озабочен только одним — сохранением самого себя, своей семьи у власти. Он в общем-то откровенно презрительно относится к своим гражданам: он их называл и «крысами», и «народцем», и так далее. Он сам себя инаугурировал тайно…
Поэтому здесь ошибочно считать, что у него нет иного пути, что его сама ситуация загоняет в объятия России. Нет. Мы же видим, что Запад не оказывает какого-то решающего давления. И того, что есть, чтобы отстранить Лукашенко от власти, мало. Поэтому он по-прежнему удерживает в заложниках как Запад, так и Россию.
Запад ничего не может предпринять против Лукашенко, потому что он находится вроде бы под защитой России. Россия ничего не хочет предпринимать против Лукашенко, потому что у него в руках находится наш транзит углеводородный и потому что резкий уход Лукашенко может нанести репутационно-имиджевые потери, мол, одна из ведущих стран выходит из Союзного государства, из ОДКБ (Организации Договора о коллективной безопасности. — Ред.), из Евразийского союза и так далее. Поэтому мы вынуждены его сколько-нибудь, хоть худо-бедно, но финансировать.
- Получается, Лукашенко совсем неуязвимый? И разве Союзное государство может ассоциироваться только с ним?
— Дело в том, что России в свое время не на кого было опереться в Белоруссии. Пророссийских политиков там можно было пересчитать по пальцам одной или двух рук, и эти политики находятся, как правило, в маргинальном положении.
То есть кого вместо Лукашенко тогда презентовать как его преемника? Политика пророссийского характера, имеется в виду. Такого мощного политика там не было и нет. Это тоже было одним из дополнительных стимулов к тому, чтобы Лукашенко пока не валить и оставить его у власти.
И это тоже вина Лукашенко, потому что он вытоптал всю политическую поляну: любой политик пророссийского характера воспринимался им как очень сильный и опасный конкурент.
