Директор этого музея еще летом прошлого года подробно рассказывала о тех вызовах, с которыми столкнулась новая музейная институция.
Надо признать, что в каком-то смысле Олена Гончар совершает профессиональный подвиг — в городе, однозначно ассоциирующемся с вечно протестной Галичиной, ОУН, УПА, Степаном Бандерой и прочими националистическими проявлениями.
"В нашей концепции четко сказано, что мы не будем становиться на чью-то сторону. Мы — ученые, наша задача — создать платформу, где посетитель может сам составить свою картину. На территории пересыльной тюрьмы № 25, где находится наш музей, были не только евреи, но и украинцы, немцы, поляки", — говорит Олена.
"Когда мы говорим об историческом наследии и на сложные темы, надо быть честными с собой. Признать, что мы не знаем, как правильно работать с этими темами на сто процентов. Наш музей делал уличную выставку, размещенную в 12 городских локациях, связанных с историей Холокоста. Она выглядела как черные кубы, которые рассказывали о различных аспектах осуществления антиеврейского насилия. Ведь оно происходило не только на территории гетто. Например, вблизи Оперного театра были публичные издевательства над евреями. Страшные вещи происходили и в Цитадели, и на площади Шашкевича, и на Просторные синагоги, в других местах. Весь город был свидетелем бесконечного террора".
Город не только был свидетелем тогда — город был соучастником сейчас. Например, в словах "нацистские преступники" слово "преступники" было зачеркнуто, а поверх написано "герои". А потом один из кубов и вовсе исчез. Как говорится, для наследников коллаборантов свидетельства этого исторического позора с глаз долой — из сердца вон. Но не из истории.
"История последнего столетия чрезвычайно сложная. В школе или университете мы привыкли учить историю со стороны победителей. Но мы должны признать, что не только немцы убивали, но и немало местных жителей привлекались к преследованиям, все вынуждены были делать трудный выбор. ХХ век настолько страшный, что я не понимаю, как его историю можно было написать с позиции победителей и побежденных", — признается музейщица.
Такая позиция весьма рискованна для научного — в данном случае музейного — работника. Особенно для того, который не понимает разницу между позициями. Отсюда получаются такие современные проекты, которые однозначно возвеличивают условных "своих", какими бы они ни были, по международному праву, отпетыми террористами: "…у нас была выставка, посвященная памяти Амины Окуевой, вышеупомянутая выставка о Майдане, которая была не только о революции, но и о защите прав человека. Недавно проходила акция, посвященная политзаключенным Кремля". И при этом пани Гончар ни слова не упомянула о проектах, связанных с политзаключенными Банковой, которых в независимой и свободолюбивой Украине уже невозможно не замечать — таково их количество. И правильно говорит директор музея, что надо писать письма заключенным — весточка с воли для них всегда очень желанна. Только почему было собрано более 150 писем украинцам в Россию и ни одного — украинцам в Украине? Думается, что общественно-политическая обстановка сейчас в Украине в целом и в культуре (в том числе в музейной сфере) такова, что заявить о терроре внутри страны чревато не только для научной карьеры. На кону может оказаться здоровье, а то и жизнь заявителя.
Вот, например, 12 декабря на сайте "Левый берег" появляется информация о том, что в этом самом Львове сессия городского совета была фактически сорвана штурмом помещения людей в камуфляже. Их, видите ли, возмутили некоторые публикации в СМИ свободной (как она сама себя считает) страны.
Среди тех, кто ломал двери и толкался с правоохранителями, — представители общественных организаций "Объединение добровольцев", "Развитие громады", "Украинский союз участников АТО", "Шквал". Часть из них считаются близкими к бывшему депутату Верховной Рады от "Свободы" Игорю Кривецкому.
Что же это, как не террор? В чистом виде давление на местную власть, захват административных зданий, запугивание журналистов. Но полиция — та самая, потерпевшая в стычке, — открыла уголовное производство по данному факту, квалифицировав произошедшее всего лишь по ч.2 ст.296 Уголовного кодекса как хулиганство. С такими мерами охраны общественного порядка работникам культуры, желающим сохранять научную объективность, хоть рот не открывай. Того и гляди титушки придут требовать смены экспозиции. Как водится у них, с битьем витрин. И голов. В качестве примера можно вспомнить, как 29 мая во время штурма львовской Ратуши толпа опрокинула на землю и избила руководителя администрации городского головы Евгения Бойко.
И уже не случайно тот же сайт Zaxid.net предлагает посмотреть на лица этих штурмовиков и идентифицировать их — вероятно, уже до многих доходит необходимость остановить этот "титушный" беспредел в балаклавах.
Хотя, может быть, уже и поздно. Ну что же, для музейных экспозиций "Территории террора" сгодится любой экспонат, даже если он будет свидетельством проигрыша здравого смысла.
