В 1634 г. Речь Посполитая сумела избежать нового вторжения войск Османской империи, и державы возобновили условия мирного договора, ключевым пунктом которого было прекращение казацких набегов на владения турок и их вассалов.
На этот раз поляки намеревались приложить максимум усилий, чтобы это условие выполнить. Для контроля за перемещениями казаков в Запорожье была построена крепость Кодак, с гарнизоном европейских наемников. Параллельно началась ревизия казацкого реестра.
Жесткие меры польского правительства вызвали череду казацких восстаний, которые были окончательно подавлены в 1638 г. По их итогам казацкие вольности ликвидировались и создавалось реестровое королевское войско в 6000 человек, все командные посты в котором занимали назначенные властями офицеры из числа шляхтичей. Вплоть до восстания Хмельницкого в 1648 г. наступило «десятилетие золотого покоя».
Впрочем, спокойствие было относительным.
Еще в 1637 г. донские казаки при поддержке запорожцев внезапно захватили ключевой османский форпост в регионе — крепость Азов в устье Дона. Причем это был не просто грабительский рейд. Казаки заняли крепость и не собирались уходить. Султан приказал крымскому хану выбить русских из города, но ему это не удалось. Тогда в дело пришлось вмешиваться непосредственно османской армии. Но и она не добилась успеха под стенами города в 1641 гг.
Однако сил самостоятельно продолжать войну с огромной империей и ее сателлитами (зависимыми государствами-союзниками. — Ред.) у казаков не было. Московское правительство после проведения Земского собора ответило казакам отказом и в 1642 г. После этого в контрнаступление перешли турки и татары. Несколько лет на нижнем Дону шли довольно интенсивные боевые действия, но неспокойно стало по всей степной границе. При этом запорожские казаки действовали как против татар, так и в составе их отрядов, разорявших пограничье Московского государство.
Формально нападением на польские и российские «украйны» татары нарушали волю султана, сохранявшего мир с Россией и Речью Посполитой. Но крымцы жаловались султану, что вынуждены совершать набеги, так как ханство постигли стихийные бедствия — засуха и саранча, вызвавшие голод. В то же время султан начинал войну с Венецией и возросла потребность в гребцах на «каторги» — турецкие галеры.
Непосредственно зимнему походу 1643—1644 гг. предшествовал морской рейд запорожцев, летний татарский набег на польское пограничье, (который был отражен силами магната Иеремии Вишневецкого и Переяславского реестрового полка), и нападение казаков на татарские стада, которые покинули испепеленные немилосердной природой крымские пастбища.
В ответ крымская знать посоветовала хану Мехмеду IV Гирею совершить масштабный зимний рейд. Желающих участвовать в походе оказалось так много, что было решено отправить лишь 20 000 воинов отборной конницы — преимущественно дружин татарской знати (по другим данным — вдвое меньше). Поскольку табуны для выпаса были выгнаны далеко в степь, то воинам пришлось на возах или даже пешком, навьючив на себя седла и прочее снаряжение, добираться до лошадей.
Сам Мехмед IV не решился возглавить поход, чтобы он не выглядел как объявление соседям войны и тем самым не вызвал гнев султана. Хан доверил войско знатным особам, которые считались лучшими воинами ханства: перекопскому бею Тугаю, Муртазе Аге и Умер Аге (последний возглавлял летний рейд, хорошо знал местность и поэтому вел войско в качестве проводника). При этом хан велел в бой с польским войском не вступать, а ограничиться захватом добычи, которая должна компенсировать татарские потери.
В начале декабря 1643 Тугай-бей выступил в поход.
Великий коронный гетман Станислав Конецпольский от своих информаторов, в частности молдавского господаря, знал о татарских приготовлениях и расположился на зимних квартирах в Киевском воеводстве. По свидетельству участника похода шляхтича Станислава Освецима, дневник которого является для нас главным источником, повествующим об Охматовской битве, гетман «разослал приказания хоругвям (военным формированиям. — Ред.), квартировавшим в более отдаленных местностях, чтобы они передвинулись в Украину на указанные места».
По после бурных дебатов сейм в 1643 г. постановил, что под началом Конецпольского на южной границе должно было находиться 4200 человек коронного войска, однако в реальности было только 3000 воинов.
Коронному гетману подчинялось реестровое Запорожское войско во главе с комиссаром, размер войска определялся в 6000 человек. Но, согласно подробной росписи сил, участвовавших в сражении, казаков было 4000, плюс еще 650 человек из числа личной охраны комиссара и полковников.
Наконец, магнаты, владения которых находились в пограничных воеводствах, были обязаны выставлять определенное количество воинов для охраны границы. Участник похода шляхтич Станислав Освецим в своем дневнике отмечал, что под началом Конецпольского было много «молодежи, возвратившейся недавно из военной службы за границею и охотно предложившей свое участие в кампании». Среди частных дружин самый крупный контингент в 3000 сабель выставил князь Вишневецкий.
Эти силы были грамотно распределены опытным гетманом от Днестра до Левобережья Днепра. Получив информацию о выступлении Тугай-бея, Конецпольский отдал приказ вверенным ему хоругвям выдвигаться к границе и концентрироваться в районе Винницы. При этом Вишневецкий со своими силами, хоругвями, расквартированными в Черниговском воеводстве, во главе с кастеляном киевским и казаками, двигались навстречу противнику вдоль Днепра, контролируя оба его берега. А великий страж коронный и староста винницкий Ян Одживольский, в отсутствие заболевшего польного гетмана Потоцкого, должен был с отрядами Брацлавского воеводства перекрыть традиционные маршруты татарских набегов на Правобережье — Кучманский и Черный шляхи.
Куда именно татары нанесут удар, было еще не понятно. Все зависело от того, смогут ли они переправиться через Днепр. Татары рассчитывали, что река замерзнет, однако в их владениях на юге этого не произошло. На привычной татарам нижнеднепровской Таванской переправе лед держался только вдоль берегов, и, пытаясь форсировать здесь реку, татары лишь загубили коней. Только после 20 января им удалось наконец переправиться выше по течению.
Конецпольский постоянно получал оперативную информацию о перемещении татар (не всегда достоверную). Его разведчикам удавалось даже брать языков. Узнав о том, что Тугай-бей уже на правом берегу Днепра, он стремительно двинулся ему навстречу.
Тугай-бей также знал о приближении польского войска, но вот надежной информации о его численности и маршруте движения получить так и не сумел. Это обстоятельство стало для татар фатальным. Тугай-бей расположил свои войска на отдых перед пограничным городком Охматовым, намереваясь на следующий день атаковать врага.
Можно себе представить, как он удивился, узнав солнечным субботним утром 30 января о том, что его передовые разъезды (числом до пятисот всадников) уже вступили в схватки с наступающим противником.
В предыдущие недели обе армии страдали от зимней стужи. Хуже, конечно, приходилось татарам, которые двигались по открытой степи, тогда как гетман шел по обжитым местам, останавливая свои войска на постой в попадавшихся на пути местечках. Однако 30 января началась оттепель, утром установилась тихая и солнечная погода. Но пока войска строились к битве, подтягивая обоз и артиллерию, местность вокруг Охматова накрыл густой туман.
Местность, на которой сошлись поляки с татарами пересекала небольшая речка, перегороженная дамбой с водяной мельницей. Напротив этой дамбы Конецпольский разместил центр своих боевых порядков. Фланги укрепил вагенбургом, артиллерией и пехотой. В арьергарде размещались драгуны, казаки и оставшиеся пушки.
Когда полки уже были построены, а туман рассеялся, прибыл гонец от Вишневецкого. Князь сообщил, что уже на подходе и просил без него не начинать. Издалека поляки приняли друг друга за татар, но быстро разобрались, после чего Вишневецкий возглавил левый фланг. А вслед за этим подошли и подкрепления с противоположной стороны, от Днестра. Ими гетман усилил правое крыло.
В общей сложности у великого коронного гетмана было под Охматовым 19 130 человек при 22 пушках (из них — 6 из королевского цейхгауза в Баре, еще 6 — собственность князя Владислава Доминика Заславского-Острожского, 8 — войска Запорожского).
Сражение началось с успешной атаки нескольких хоругвей крылатых гусар, которых Конецпольский бросил в атаку на дамбу. Здесь полякам противостояло 6 000 татарских всадников, вероятно, лучшие силы Тугай-бея. Освецим свидетельствует о том, что татары не выдержали натиска и побежали, а затем битва просто превратилась в избиение бегущих.
Однако он же приводит свидетельства о том, что татары сожгли своих павших воинов, сложив их в здании мельницы и нескольких хатах, предав их огню. Совершенно очевидно, что такой процедуры не совершить на бегу, тем более что мельница должна была бы оказаться в глубоком тылу отступающих.
То, что татары отпрянули после лобового удара тяжелой конницы, вполне естественно. Они действовали так везде и всегда. Вероятнее всего, Тугай-бею все же удалось воспользоваться толчеей, которую создали устремившиеся на узкую дамбу хоругви второй линии, после того как крылатые гусары очистили ее от врага. И только фланговый удар Вишневецкого, который повел свою кавалерию через замерзшие водоемы, окончательно решил исход боя. Вероятно, именно в этот момент Тугай-бей был ранен, и тактическое отступление переросло в паническое бегство.
Согласно Освециму, «собственно сражались только те из наших, которые имели более быстрых коней», т.е. те, кто мог догнать татарских всадников. При этом вину за слабость татар польский мемуарист опять же возлагает на коней — они к моменту битвы были изнурены. Показательно, что некоторые татары просто бросали лошадей и искали спасения в лесных дебрях — факт небывалый! Потерявшие и бросившие ослабевших лошадей татары добирались до Крыма пешком.
Тем не менее поляки не особо преуспели в преследовании. Бегущих татар спасли ранние зимние сумерки. Вслед за бегущим противником были направлены 5000 человек (вероятно, в основном казаки) под началом комиссара войска Запорожского. Однако не они нанесли крымцам основной урон.
Еще одна беда поджидала крымцев при переправе через речку Синие Воды (Синюха, приток Южного Буга, совр. Кировоградская область Украины) — лед не выдержал нагрузки, многие лошади и всадники пошли ко дну, а задние ряды бегущих продолжали напирать и форсировали реку по трупам.
За Синими водами уцелевшие татары разделились на три части. Одни ушла в Буджак, другие — к Очакову, остальные — в Крым. Казаки так и не смогли их настигнуть, и отказались от преследования.
Зимняя кампания 1644 г., несомненно, продемонстрировала выдающиеся полководческие качества Конецпольского. Гетман уделял должное внимание разведке, великолепно маневрировал своими войсками, сконцентрировал их в нужное время в нужном месте, сохраняя внезапность и не утратив по дороге боевых качеств своей кавалерии.
Разгром орды при минимальных потерях и сохранении пограничных земель в целости и невредимости произвел большое впечатление на всех — на поляков, на казаков и, конечно же, на татар.
Непосредственным итогом победы стало прекращение выплат ханству поминок — традиционных подарков, которыми великие князья Литовский и Московский одаривали крымских ханов и их приближенных.
Король Владислав IV всерьез задумался о возможности покорения Причерноморья и Крыма. Тем более, что начавшаяся в 1645 г. османско-венецианская война за Крит предоставляла для этого хорошую возможность. То, насколько далеко простирались его смелые захватнические планы, видно из развернувшейся дипломатической активности. О «славной победе польского оружия над варварами» писали газеты Италии и Германии.
Сам король, незадолго до этого овдовевший, нашел себе во Франции невесту из дома герцогов Гонзага, который считался наследником последней императорской династии Византии — Палеологов. Помимо громкого имени, Людовика Мария (так звали новую королеву) принесла огромное приданое, за счет которого для войны была навербована внушительная наемная армия.
Наконец, король вступил в переговоры с казацкими старшинами, обещая в случае войны существенно расширить реестр и вернуть утраченные вольности. Эти известия были встречены запорожцами с большим энтузиазмом.
Однако тут уже не на шутку встревожились польские магнаты. Новую королеву они сразу невзлюбили. Людовика Мария принесла с собой передовые абсолютистские тенденции Западной Европы, притом что в Речи Посполитой вообще не привыкли к политическому влиянию королевской супруги.
Магнаты не хотели разорительной войны с османами, которая при лучшем исходе сделает короля сильнее, а их — в любом случае беднее, и к тому же рискует возродить головную боль в виде десятков тысяч казаков, служащих короне. Оппозиция добилась роспуска наемной пехоты и блокировала прочие военные приготовления. К тому же, в 1646 г. умер Станислав Конецпольский, возглавлявший придворную «партию войны». От идеи войны за византийское наследство пришлось отказаться.
Однако если на польскую политику блестящая победа при Охматове так и не оказала существенного влияния, то в Крыму, где с 1644 г. правил новый хан Ислам III Гирей, вероятно, осознали весь масштаб польской угрозы.
С другой стороны, созданная в 1638 г. поляками система обороны южной границы прошла проверку на прочность. Оказалось, что без огромного количества слабо контролируемых казаков, которые постоянно создают то внутриполитические, то внешнеполитические проблемы, можно отлично справляться с татарской угрозой. А значит, если поляки отказываются от наступательной войны, то для обороны своих владений никакого возвращения казацких вольностей им не нужно.
Уже через четыре года после разгрома орды под Охматовым в Бахчисарай прибыл русский шляхтич Богдан Хмельницкий, избранный предводителем восставшими казаками. Прибыл он с предложением антипольского союза, и Ислам Герей это предложение принял.
А Тугай-бея не пришлось уговаривать вновь померяться силами с поляками, многие из которых (как, например, Вишневецкий) сражались с ним под Охматовым. В конце апреля 1648 г. совместное казацко-татарское войско выступило из Запорожской сечи на север. Так началось восстание Хмельницкого, перекроившее карту всей Восточной Европы.
