Наиболее осведомлённые (знающие, что аппарат сдался националистам ещё при Ющенко и даже накануне его провозглашения президентом), тем не менее говорят: «Ну ладно, тогда они дали слабину, не зная до чего дело дойдёт, но сейчас же они видят и понимают, что становятся соучастниками преступлений, причём в государстве, не имеющем шансов выжить. Что ими движет?»
Это серьёзный вопрос. Потому как действительно, если бы государственный аппарат отказался подчиниться путчистам образца 2014 года (а ещё лучше образца 2004 года), то власть бы они не только не удержали, а даже не взяли. И не важно насколько смелыми/трусливыми, мудрыми/глупыми были бы Кучма и Янукович, неважно что бы думали по этому поводу олигархи. Установить власть над страной, не контролируя государственный аппарат невозможно. Невозможно его и безнаказанно уничтожить, поскольку тогда страна станет неуправляемой. То есть, старой власти уже не будет, но и новая не придёт. Даже большевики, одним из первых своих распоряжений, обязали, под страхом репрессий, выйти а работу чиновников государственных ведомств. Без них «революционные солдаты и матросы» не в состоянии были наладить нормальное управление жизнью захваченной империи.
Саботаж государственного аппарата — более действенное средство смены правительства, чем самая выдающаяся революция. Более того, революция становится возможной только в случае, если хотя бы существенная часть государственного аппарата саботирует её подавление.
И действительно сегодня большинство украинских чиновников (по крайней мере в центральных ведомствах) понимает, что их государству никак не выжить, можно только продлить агонию. Об этом свидетельствуют и участившиеся скептические экспертные выступления в Киеве (опирающиеся на хорошую доказательную базу, которой могут снабдить только высокопоставленные чиновники), и откровенные попытки части военных и представителей спецслужб обеспечить себе запасной аэродром, устанавливая контакты с соответствующими службами тех стран (в том числе восточноевропейских, но и республик Донбасса), которые могут оказаться ответственными за части территории Украины, и попытки украинских олигархов (и недоолигархов) восстановить экономические связи с Россией на личном уровне (в обход официального Киева). Так зачем же они служат режиму, продлевая его агонию и, в конечном итоге, ухудшая положение как страны, так и своё собственное?
Попробую объяснить психологию чиновничества (далеко не только украинского) на личном примере.
В апреле 1998 года я ушёл с дипломатической (и государственной) службы Украины. Допустим не ушёл бы. Тогда, кстати, разворот Украины в сторону евроинтеграции был далеко не очевиден не только снаружи, но и изнутри. Я мог ошибаться в оценке реальных намерений и перспектив киевской власти. Многие мои друзья и коллеги считали, что я страдаю алармизмом и ещё лет шесть спокойно служили Кучме, почитая его едва ли не главным борцом с прозападным лобби на Украине.
Могло случиться так, что переворот 2004/5 гг. я бы встретил в каком-то не слишком заметном посольстве и спокойно (не отсвечивая политическими заявлениями) пересидел бы время правления Ющенко (или его большую часть). Ну и досидел бы так до 2014 года.
В момент путча мне шёл бы 49-й год. У меня было бы 20 лет стажа дипломатической службы и более 25-и государственной (в него включалась служба в армии и время обучения в ВУЗе). Скорее всего уже был бы ранг посла и совершенно понятная служба до пенсии, которая должна была бы составить 90% от не такой уж плохой зарплаты.
При этом я бы уже окончательно дисквалифицировался за годы, проведённые на службе Украине. То есть умел бы только брать под козырёк и ретранслировать в массы новые идеи непосредственного начальства (посмотрите на украинскую власть и вы легко убедитесь, что там все только этим и занимаются, включая президента, который страшно страдает, не получая указаний из Вашингтона). А опыт работы с четырьмя президентами свидетельствовал бы, что от их грызни между собой ничего серьёзно не меняется и при пятом измениться не должно. Не надо нервничать, пересидим и этого.
А потом случился бы крах всего, гражданская война, незаметный со стороны, но быстрый распад государственных институтов, резкое падение уровня жизни. Но коготок-то уже увяз — всей птичке пропасть. На что мне оставалось бы рассчитывать? Только на то, что агония украинской государственности будет длится до моего ухода на пенсию. Двадцать семь лет продержалась, продержится и ещё двенадцать говорил бы я себе, как говорят многие не только на Украине, но и в России. И всё моё окружение, составившееся за двадцать пять лет безупречной службы (включая и тех, кто на госслужбе никогда не был) говорило бы то же самое. Ведь окружение мы формируем обычно из людей, разделяющих наши взгляды.
Заметьте, здесь я говорю о дипломатической службе. Но в МИДе ещё не успело смениться поколение дипломатов, пришедших в него в 1992-1994 годах, когда бывший МИД УССР (из 60-и дипломатов) вырос до МИДа Украины (вначале в две, а затем и в пять тысяч сотрудников, вместе с заграничными учреждениями). Поскольку в основном приходили люди молодые, то сегодня им (руководящим украинской дипломатией) по 47-55 лет. Это поколение, учившееся и начинавшее работать ещё при СССР.
Но в СБУ, МВД и в армии, за счёт возможности выхода на пенсию на 15-20 лет раньше поколение успело смениться. Там сидят не просто чиновники для которых работа на украинское государство — единственный доступный вид заработка, но и люди, которые иного государства не знали. Например, в украинской армии самые высокопоставленные (а значит и одни из самых пожилых) генералы Полторак и Муженко 1965 и 1961 гг. рождения соответственно. Президент Порошенко 1965 года рождения, его главный конкурент на выборах Юлия Тимошенко 1960 года. Большинство из министров гораздо моложе. А основное бюрократическое звено (начальники отделов и департаментов, люди в званиях от майора, до генерал-лейтенанта) в возрасте 30-40 лет.
Нельзя сказать, что у них нет вариантов устроиться в другой жизни. Но это будет разрушением всего, что они до сих пор достигли. Даже индивидуально человеку на это сложно решиться. Бюрократический же класс действует как единый организм, пытаясь сохранить свою кормовую базу (в данном случае государство Украина в любой форме) даже в ущерб каждой отдельной бюрократической единице.
Итак, с одной стороны имеем страх отдельных личностей, имеющих не самую плохую работу, гарантирующую возможно не самую зажиточную (далеко не на всякой должности можно украсть хоть что-то, не говоря уже о многом), но стабильную жизнь (с голоду не помрёшь) перед неведомым будущим после краха Украины. С другой, коллективная (не обязательно осознающаяся отдельной единицей) воля бюрократического класса Украины, стремящегося к сохранению государства, как своей кормовой базы.
Эти две тенденции усиливают друг друга, формируя нечто вроде корыстного бюрократического патриотизма. Сохранить свои должности, свою перспективу и привычный жизненный уклад эти люди могут только сохранив государство. За пределами возраста в 60-70 лет они государством уже не интересуются, но эти 10-15 лет им нужны, чтобы стать обычными мирными пенсионерами, сидящими с удочкой на берегу пруда (как некоторые нацисты, которым повезло избежать осуждения в Нюрнберге).
Если бы бюрократы реально решали судьбы Украины, они бы её сохранили. В уродливом виде слабого и нищего государства, но сохранили бы. Для них не страшны любые уступки, как внешне-, так и внутриполитические, если они ведут к стабилизации ситуации, а значит к обеспечению интересов бюрократии, как класса. Они бы оговорились и с Россией, и с Польшей, и с Венгрией, и с ДНР/ЛНР. Но Украина — олигархическая республика. Бюрократия играет в ней второстепенную роль. Олигархи к 2014 году окончательно свели к нулю самостоятельное значение бюрократии, вырвав у неё из рук государственную монополию на вооружённое насилие, государственную монополию на суд, монополию на администрирование.
Украинский государственный аппарат лишь частично контролирует управленческие процессы. Значительная их часть (причём чем ниже уровень, тем больше) оказывается в руках региональных баронов, владельцев крупных предприятий и даже просто атаманов отдельных «патриотических» банд. На этом фоне происходит распад единого государственного аппарата на конкурирующие квазифеодальные объединения, конкурирующие за доходные кормления (как, например, таможня, МВД и СБУ, а в зоне так называемой операции объединённых сил, бывшей АТО, ещё и армия, конкурируют за доходы от контрабанды).
В этих условиях, остатки государственного аппарата, ещё могут продлить агонию украинской государственности, обеспечивая видимость некоей управляемости, но уже не в состоянии обратить процесс вспять.
Я не случайно в начале материала описал возможный собственный путь компромиссов, который позволил бы мне до сих пор находиться на дипломатической службе Украины. Каждый из них незаметен, но в целом они приводят к деградации и дисквалификации как отдельной личности, так и всего аппарата. Сосредоточившись на решении исключительно своих аппаратных проблем, и полностью отринув интересы государства, аппарат лишается возможности решать и свои проблемы.
Государственный аппарат нужен лишь, как механизм обеспечения выполнения государством своих функций. Если он допускает размывание, а то и полное нивелирование этих функций, подменяя их личным интересом к сохранению исключительно внешних форм государственности, то он теряет и средство защиты своих собственных интересов. Чучело цапли может быть красивее и эстетичнее живой цапли. Но чучело не живое и лягушку в пруду поймать не сможет.
Именно поэтому украинский государственный аппарат, несмотря на всю свою заинтересованность и предпринимаемые усилия, может лишь продлить агонию украинской государственности, в надежде на то, что дальше как-то всё само сложится. Но не может эту государственность восстановить. Истинный хозяин Украины — олигархат, наконец-то добившийся полной свободы рук (даже иностранные партнёры уже практически не вмешиваются) приступил к дележу ещё до конца не околевшей туши. А что несдохшее животное под ножом корчится от боли и визжит благим матом — издержки производства. Не бросать же из-за этого доходное занятие.
Олигархат победил бюрократию в борьбе за контроль над украинским государством давно — уже к концу первого президентского срока Кучмы. Всё остальное — производные от этой победы. Государственные правила игры мешают олигарху. Государство вообще ему не нужно. Олигарх в состоянии профинансировать частную армию, для борьбы с такими же региональными баронами как сам, частную полицию, чтобы держать в подчинении подданных, частные СМИ, частную систему судопроизводства (пусть и базирующуюся на уголовных «понятиях»). Ему мешают налоговые и прочие органы государства, а в его функцию защиты от внешней опасности олигарх, как правило, не верит, до тех пор, пока не становится поздно. Каждый из них до последнего момента считает, что коллегу американцы обобрали и посадили (а то и убили) за занятие неправильной политической позиции. С ним лично такое не случится. Он же «правильный пацан».
Олигархату не нужен ни аппарат, ни государство и он их инстинктивно уничтожает, хоть и клянётся в патриотизме и верности национальной идее. Мы являемся свидетелями последнего акта этой драмы и переживаем момент, когда она становится трагедией. Неспособность государственного аппарата Украины выполнять свои функции (прежде всего социальные) и нежелание олигархата заниматься данными проблемами приводит к уничтожению жизненного пространства миллионов. Миллионы это уже поняли и выражают недовольство. Миллионы только не поняли, что в конкретном украинском случае ничего уже не изменить. Гибель государственного аппарата, а он на Украине находится при последнем издыхании, как гибель печени при цирозе или спинного мозга при раке — какое-то время можно протянуть на искусственных заменителях, но если не пересадить (или не приживутся) новые органы, взамен погибших — организм обречён.
Жизненный путь украинской бюрократии полностью соответствовал жизненному пути украинского государства. Был он краток и бесславен, а завершение его грязно и кроваво.
