Казалось, в бурном море информации нелепая мистификация будет быстро забыта в потоке иных новостей и свежих сенсаций, однако плотный придонный осадок остался. В том числе, и у самого Аркадия Бабченко. Он разразился заунывным текстом, в котором жалуется на свою, чудом спасённую жизнь: «Мне сейчас нельзя ничего. Я не могу выйти на улицу, я не могу встретиться с кем хочу, я не могу поехать куда хочу, я не могу делать, что захочу. Я не могу не то, что пойти в кафе посидеть с друзьями — я не могу даже выйти в магазин. Еду мне привозят. Каждый выход в город — это спецоперация. Каждая встреча — где-то в закрытом помещении, оговоренном заранее, лучше в охраняемом месте. План пребывания в этом месте разрабатывается заранее. Встречи возможны только с небольшим количеством людей…»
Словно неудачливые персонажи глупых реалити-шоу, которые — после вылета из телепрограммы — пытаются привлечь к себе внимание прессы скандальными выходками, Аркадий яростно борется с погружением в информационное небытие. Подозреваю, украинские власти хотели бы забыть неудачный розыгрыш и саму фамилию Бабченко, от которой нагло обманутых западных партнёров Киева бросает в злобную дрожь. Шутка ли: о Бабченко врали сразу столько международных организаций, авторитетных СМИ и обличающих Путина политиков. Однако всеобщее забвение вовсе не входит в планы ожившего мертвеца — его информационная лента всё так же полна язвительными комментариями, преисполнена ненависти к России, к жителям Донецка… Согласно законам Голливуда, зомби в принципе не бывают добрыми.
Одиночество провокатора, как и одиночество стукача, это тяжкий крест, который надо заслужить даже в непростых для каждого человека условиях политической эмиграции. Допускаю, что Аркадий испугался мифического покушения до полной утраты адекватности или ему стало интересно при жизни ознакомиться с собственными некрологами (случай действительно уникальный). Однако, скорее всего, у него и выбора не было. И последствия согласия сотрудничать с киевскими спецслужбами (которые в мире более известны пытками, нежели профессиональными успехами) оказались поразительными даже для самого Бабченко, о чем он честно и рассказал в своём опусе.
«У меня сейчас государственное всё. Даже вилки. На табуретке, на которой я пишу это пост, стоит инвентаризационный номер, — излагает Аркадий. — На мне штаны, в которых я был в морге. Сходить в магазин купить новые я не могу. А доставка тоже невозможна. Вчера обзавелись разделочной доской. И тазиком для стирки. Праздник в семье. Я вижу только один и тот же определенный круг людей. Из охраняемого места я не выхожу. Вообще. Мне некуда больше выходить». Слезы сочувствия прямо-таки душат и в горле комок. Правда, насколько я помню, сам Аркадий не жалел ни убитых детей Донбасса, ни жертв сочинской авиакатастрофы, и до сих пор продолжает исходить ненавистью к противникам майданного режима (не забывая, впрочем, выклянчивать у читателей деньги на своё материальное довольствие).
Больше нет журналиста Бабченко, нет политэмигранта Бабченко, нет даже провокатора Бабченко. Есть обозначение скандала, о котором киевские власти хотят побыстрее забыть и, желательно, вместе с самим скандалоносцем. Обычная судьба отработанного материала из тех, кто поставил собственную выгоду выше идеалов гуманизма и чувства человеческого достоинства. Марионетками «в ловких и натруженных руках» оказались когда-то всесильный Борис Березовский и журналист Павел Шеремет, шпион Сергей Скрипаль и депутат Денис Вороненков, а теперь стало известно, что и бывший информатор WADA Григорий Родченков попытался покончить с собой с помощью алкоголя и транквилизаторов.
«Не верь, не бойся, не проси», — гласит заповедь многоопытных людей. Аркадий Бабченко поверил, испугался и попросил. Теперь, по его словам, сидит в бункере. Думаю, врет. Тряпки в бункерах не хранят.
