Выступая в Счетной палате Украины, где рассматривали вопрос об эффективности зарубежного лечения украинских граждан, заместитель министра здравоохранения Украины Александр Линчевский явно не ожидал, что его слова вызовут национальный скандал.
«25 процентов пациентов, собственно, умирают. То есть каждый четвёртый лечится за рубежом неэффективно. Друзья, коллеги! Это рак. Они все умрут. Они все умрут без вариантов. И эффективность этой программы ноль процентов. Эти проблемы. То есть эти онкологические заболевания, которые, собственно требуют трансплантации костного мозга, они заканчиваются смертью. Рано или поздно. Трансплантация почки, трансплантация сердца, она не продолжает жизнь неопределённо долго», — заявил Александр Линчевский, ясно давая понять, что ведомство Ульяны Супрун не видит необходимости в продолжении государственного финансирования лечения украинских граждан за границей.
Множество людей восприняли это заявление как смертный приговор тяжело больным украинцам, в число которых может в любой момент попасть каждый из нас. Да, все знают, что рак — смертельная болезнь, и самое лучшее лечение помогает далеко не всем онкопациентам, даже если они лечатся в лучших клиниках мира. Но ни одно развитое государство не отказывается на этом основании от попыток спасти этих людей — на основании того, что все мы рано или поздно умрем.
По факту, лечение за границей является для больных раком украинцев единственным шансом — поскольку зачахшая за четверть века украинская медицина практически не внедряла за эти годы передовые методики борьбы с раком. Но лечение за границей спасает многих — что, собственно, следует из статистики самого Линчевского. При этом, все понимают — рядовой украинец, который не принадлежит к состоятельному меньшинству, не может оплатить себе операцию и реабилитацию в онкологических клиниках Израиля, Европы и США. А значит, ему остается надеяться только на финансовую поддержку со стороны государства. Хотя речь идет не только о раке — ведь из цитаты Линчевского ясно, что под вопросом может оказаться финансирование трансплантации сердца, почек и других органов, которая во многих случаях может быть произведена сейчас только за рубежом.
Слова Линчевского особенно цинично прозвучали на фоне заявлений Ульяны Супрун. Ведь, заступив на свою должность, она лично озвучила катастрофическую статистику по онкозаболеваниям в Украине, которая занимает по ним второе место в Европе. По словам исполняющей обязанности министра, только от рака груди в стране каждый час умирает одна украинка, а за год эта болезнь забирает более 9 тысяч женских жизней, а за 25 лет независимости страны от этого типа рака умерли более 230 тысяч украинок. «Примерно население областного центра», — подчеркнула значимость этой цифры сама Ульяна Супрун. «Это похоже на необъявленную войну, в которой, к сожалению, пока мы проигрываем», — написала она в своем Facebook.
Впрочем, все это не помешало Супрун уже в 2017 году ликвидировать программу государственной помощи «Онкология». На встрече с медиками Винницкой области она заявила, что онкобольные украинцы не смогут получать помощь государства на лечение из-за сворачивания программы — поскольку ее ведомство намерено делать упор на профилактике смертельной болезни. «Я бы хотела увидеть, как процветает профилактическая медицина, чтобы мы имели меньше и меньше заболеваний онкологическими болезнями. Почему мы должны лечить их всех? Потому что мы очень поздно обнаруживаем эти болезни, потому что наши пациенты не посещают семейных врачей», — заявила тогда и.о.министра здравоохранения, забывая упомянуть, что семейные врачи работают далеко не в каждом населенном пункте, да и в принципе не смогут эффективно справиться с диагностикой такой тяжелой и разнообразной по своим проявлениям болезни. И успокаивающе добавила, что в критических случаях, средства на лечение онкобольных можно будет просить во всегда пустых местных бюджетах.
Инициатива Супрун тоже вызвала тогда шквал критики — в том числе среди представителей медицинского сообщества — однако это не помогло спасти целевую программу помощи онкобольным. Гневная общественная реакция на слова ее зама тоже не заставит Минздрав пойти на сколько-нибудь значимые уступки. Да, Александр Линчевский уже извинился за свою циничную реплику, а в министерстве признали его позицию некорректной: «Все случаи болезни имеют высокие риски, следовательно, доля случаев с ремиссией на уровне 75% является высоким результатом для подобной программы», — констатировали чиновники, подтверждая эффективность лечения онкологии за границей. Но у Супрун тут же заявили, что эта программа тоже нуждается в серьезной корректировке — под универсальным предлогом борьбы с бюрократией и коррупцией. А это значит, что когда скандал стихнет, Минздрав продолжит реализовывать свои планы.
Почему так происходит? Ведь заместитель министра Александр Линчевский отнюдь не походит внешне на кровожадного людоеда. Это обычный оборотистый чиновник, который умело разыграл после Евромайдана карту националистического популизма. С 2014 по 2016 года он являлся медицинским директором общественной организации «Защита патриотов», которая была основана тогда еще американской гражданкой Супрун — чтобы проводить тренинги тактической медицины по стандартам НАТО. И даже проходил стажировку на военных базах Альянса. Попав в команду нынешней и.о.министра, он вошел вместе с ней в правительство, перед которым стоит одна главная базовая цель — тотальная политика экономии, которую надо проводить в жизнь любыми способами.
Эта антисоциальная политика экономии за счет здоровья и жизни людей представляет собой суть разрекламированной медицинской реформы, которую не так давно продавили через украинский парламент. А основания для нее просты — в государственном бюджете попросту нет денег на то, чтобы финансировать полноценное лечение украинцев, включая самые важные и базовые программы помощи смертельно больным людям. Несмотря на кризис, внешние кредиторы Украины постоянно требуют от ведомства Гройсмана урезать социальные расходы — а то, что остается в казне, банально воруют, обычно списывая этот коррупционный распил на войну. Так что Супрун, Линчевский и другие чиновники вынуждены делать с украинской медициной то, что они сейчас делают — стараясь прикрыть это более-менее благовидной риторикой. По сути, они говорят с Украиной так, как говорят с тяжело больным человеком отказавшиеся от его лечения врачи, отпуская ему вместо лекарства порции хорошо дозированной лжи.
А значит, проблема не в конкретных одиозных деятелей, включая стяжавшую общую ненависть Ульяну Супрун. Проблема в порочной системе, по логике которой существует сегодня наше нуждающееся в срочной операции государство.
