Итоги. Вина. Ответственность. Дальше.
Вот и кончается отпуск. С момента приезда из России 25 июля и вплоть до сегодняшнего дня я не делала ничего, проведя 20 дней в больном кошмаре аккультурации к собственной Родине, где я родилась и где похоронены мои предки. Я выстояла. Оглянусь теперь. Если в Питере за три недели я провела 11 проектов: выступление на Звенигородской, вечер в университете, уличные чтения на Невском, арт-терапия, дискуссия в библиотеке Маяковского, проект в "Раскольникове", вечер в Интерьерном театре, запись и презентация рок-альбома, жюри в международном конкурсе, литературная дуэль на Васильевском, — и это не считая краеведческих поездок и общений, то в Киеве мне с трудом удалось созвать 20 знакомых, которые пришли мужественно поддержать меня в подвал 3 августа. С тех пор я слегла. Я лежала и понимала, что со мной здесь в принципе кончено. Эта система не допустит никого, кто мыслит не так, как она. Эта система, одурачив население, выдает себя за народ. От интеллигенции я особо ничего не жду, потому что она в большинстве своем занимается самоцензурой и ложится под тренд. Ее можно понять: людям внушили, что завтра Киев будут бомбить. А любая мания делает из людей предателей. Мания преследования — не исключение. Эта власть знает, как себя заслонить от праведного гнева. Она активно мусолит тему войны.
Честно скажу: мне советовали взять в охрану бывших регионалов. Я поговорила с в общем-то неплохими ребятами и поняла, почему мы тогда вышли на Майдан. Мы привели этих, ибо невозможно было терпеть тех. По сути, мы одно рагулье сменили на другое. Мы —лузеры. И вот я сижу назло всем бесам в майке с Че и понимаю: мы лузеры, потому что никто не знает о том, что мы были и еще живы. Первые революционеры, которые хотели свободы, а не гражданской войны, диалога, а не русофобии, люстрации, а не коррупции. Да, вина моя велика. Но не перед теми, которые хотят загнать Украину во второй лагерь. А перед самой Украиной. Это наша коллективная вина. Мы не заявили о себе. Мы ушли. Кто домой, кто в окопы, кто учиться в Польшу, кто работать в Питер, кто обслуживать в ресторане, кто в левацкие СМИ. Нас не показал российский агитпроп. Вам, мои друзья, показали безумцев с плакатами: "На ножи!" Нас не показывает украинский агитпроп. Нас просто маргинализировали. В результате мы получили войну двух невменяемых лагерей, каждый из которых считает себя обороняюшимся. Мне очень жаль простых бойцов с обеих сторон. Очень жаль дончан. И жаль мобилизированных ВСУ. И жаль немногочисленных сумевших остаться честными добробатов с нулевки, которые до сих пор играют в хроники Нарнии. Мне не жаль тех, кто сидит в сети. Простите, но диванных патриотов мне не жаль. Я вижу, как они набрасываются стадом. Как формируют мнение. Как используются властью. Это трагикомедия, которая скоро не кончится. И поскольку стенку переломать не удастся, а подчиняться ей я не буду, ибо мы, революционеры такие, мне рано или поздно придется сойти с трассы. Или меня сойдут. Пока я еще немного поработаю, но я это делаю уже ва-банк, с полным осознанием риска и вопреки доводам близких остерегаться. Я понимаю, что потом будет. Вы тоже. Но Бог располагает. И он расположил меня к этому решению. Иначе я не могу.
Уважаемые противники Майдана! Мы друг друга не видели. То, что вы видели, — ужасное детище нас. Наши гротески и наши убийцы. То поколение, которое не сошло с ума, не желает видеть Украину еще одним Чили в неолиберальной матрице националистического диктата и бандитского капитализма, не желает видеть Украину совдепом по сути в бандеровской форме, но также и не желает ее видеть малороссийской субтерриторией. Я понимаю, что мы сами подвели под это Донбасс, что меж двух крайностей выбирать не из чего. Что третий путь кажется утопией.
Но также я верю в то, что, даже если нас будут убирать поодиночке, мы выживем. Люди мира, которые хотят для своего народа свободной разумной государственности, открытой Европе и России, имеющей свое достоинство на этом пути. Да, открытой, потому что войну надо кончать. Потому что в ней виноваты все, а всех более мы. Так, по Достоевскому, должна думать каждая из сторон, прежде, чем нести свои флаги и грады другой. Нам несли, но и мы несли. И это вина. Страшная и непоправимая.
Прохудившиеся кастрюльки, нацпредатели, каюшиеся магдалины, коллаборанты, люди со Стокгольмским синдромом, агенты, пацифисты, космополиты, идиоты… нас много. И мы ничего не можем, потому что мы лузеры. Но надо хотя бы сказать это и работать. Работать, не изменяя своей идентичности, не ложась ни под один из политических лагерей с отчаяния или со страха, но принимая в сердце адекватных людей отовсюду. Я буду. На отведенный мне Господом срок. Всем, кто меня терпит, — удачи и любви в сердце.
