После резонансного разговора белорусской писательницы с журналистом, в котором прозвучали оправдывания убийства украинского коллеги Олеся Бузины, Светлана Алексиевич неоднократно заявляла, что все переврали и вырвали из контекста. Несмотря на то, что обнародованная аудиозапись интервью с Сергеем Гуркиным практически полностью совпадает с опубликованным текстом.
Каких все-таки взглядов придерживается Нобелевский лауреат по литературе? Таким вопросом задались Алексей Столяров и Владимир Кузнецов, больше известные, как пранкеры Лексус и Вован. Они позвонили Алексиевич, представившись министром культуры Украины Евгением Нищуком. И предложили получить орден и встретиться с главой государства.
Беседа с представителем правительства незалежной Светлану Александровну расположила на откровения. Сделали шутники это для того, чтобы сограждане писательницы, а также украинцы и русские точнее поняли искренность ее позиции.
Разговоры пранкеры записывали накануне. «КП» узнала подробности.
Алексей Столяров: Дозвонились элементарно. Так как она отгородилась от общения с прессой, мы решили назваться украинским чиновником. Она никому не давала интервью, а тут она конкретно поговорила. Поверила сразу и очень обрадовалась.
Владимир Кузнецов: Звонку не удивилась, для нее нормально, чтобы ей звонили высокопоставленные госслужащие. Думаю, что у нее завышенное мнение о себе, что все ей должны звонить и вручать награды.
— Зачем вы решили ей звонить?
А.С.: После интервью в ИА REGNUM в прессе кроме опровержений, реакции Алексиевич нигде не было. Она от всех сейчас прячется.
В.К.: Она говорила, что все это — провокация, и мы решили разобраться. И оказалось, что у нее очень радикальные взгляды, граничащие с фашизмом.
— Что думаете о разговоре? Что удивило больше?
А.С.: Самое главное, что она, писатель-пацифист, не должна поддерживать какую-то из сторон на войне. А она придерживается одной стороны. Она всячески пытается идеализировать Украину и опорочитьРоссию. И понятно, что у нее имеются двойные стандарты. Наша запись может принести гораздо больше проблем, чем то интервью. Это прослеживается в нашей беседе. Такие скандальные звонки полностью раскрывают и то, почему она получила эту премию. Потому что заняла выгодную позицию. Антироссийскую. У нее есть политические взгляды, и она их придерживается. Смотрит не под объективным уклоном, это понятно сразу. Объективности в ее писательской деятельности быть не может. В принципе, как и у многих писателей.
В.К.: Нас поразило то, как она в разговоре с «Евгением Нищуком» (министром культуры Украины, — ред.) рассуждает, как же Украине побыстрее избавиться от русского языка и полностью перейти на украинский. А также момент, где она говорит о том, что необходимо «выращивать новую нацию», старая не годится. И вообще, по ее словам, должно быть «очищение» этой старой нации. По-моему эти заявления, граничат с фашизмом. Алексей провокационно сказал «совершенную» нацию. И она ответила: «Да, да». Мне она напоминает Олега Скрипку, который ляпнул, что русских надо в гетто сажать. А потом долго перед всеми извинялся, причем на русском языке. Я сомневаюсь, что Алексиевич будет извиняться. Она, скорее, опять скажет, что это провокация. Но зато все увидят ее образ. И вообще что из себя представляет Нобелевский лауреат, который готова тайно съездить в АТО и получить «Орден Небесной Сотни». Меня удивила фраза «Да, я его заслуживаю». Обычно так не говорят… Нескромно. И момент, где она сказала, что надо убивать не людей, а идеи. Думаю, она не понимает, что несет, какие омерзительные слова. Что для кого-то просто кощунственно слышать подобные вещи. Тем более от Нобелевского лауреата, человека взрослого, в годах.
Фрагменты расшифровки разговора Светланы Алексиевич от имени «министра культуры Украины в лице пранкеров.
Пранкеры: Доброго дня, Светлана Александровна! Это Евгений Нищук, министр культуры. По поручению президента я хотел бы вас отблагодарить. Мы понимаем, такое сильное давление…
Светлана Алексиевич: Очень приятно вас слышать! Грязи столько, что с этим интервью как-бы проблема. Сначала мне говорят, что это «Деловой Петербург», а приходит какой-то провокатор. И я попыталась с ним просто говорить, чтобы в чем-то убедить. Сказала, что это уже не интервью и это мы не будем печатать. Но убедить никого нельзя. В особенности этих молодых. Он знает только то, что [происходит] сегодня. И не размышляет. Новые патриоты. И кто внутри [в России] живет, не всегда решается сказать это. Но умные люди понимают, что это так.
Пр.: Ведь его же уволили, я читал.
С.А.: Его уволили, но, по-моему, этот REGNUM его подберет сейчас. Это такой черносотенный листок, как я узнала. Я знала, что у REGNUM такая слава и никогда бы согласилась иметь с ним дело.
Пр.: Мне позвонил Президент из Америки и его беспокоит ситуация, которая произошла. И он поручил мне наградить вас. Я очень благодарен, что вы хотя бы пытаетесь точку зрения отстоять, потому что там слушать никто не хочет.
С.А.: Да. И они понимают по-своему. Они вырывают куски и потом это все… ой, ну даже не хочется говорить об этом!
Пр.: Вы по этому поводу не переживайте. Я хотел бы вас пригласить в Киев!
С.А.: Это надо подумать, когда. В сентябре должна быть во Львове. А до этого я же сейчас живу в очень жестком графике. Через 4 дня я улечу сначала в Брюссель, там у меня в Европарламенте встреча, а потом в Италию.
Пр.: Может у вас найдется минутка, и мы вам встречу с президентом устроим?
С.А.: Давайте. Я как-то была у вас, и не получилась у нас встреча, потому что он был в Японии. Июль и август у меня свободен, и можно было бы это сделать.
Пр.: Одна из почетных наград, о которой мне говорил сам президент, это «Орден небесной сотни», которую мы вручаем в том числе и гражданам других государств.
С.А.: Да, это, конечно, очень большая награда! Хорошо. Я очень благодарна за это ваше желание и за поддержку. Это, конечно, осложнит мою жизнь. Но это еще раз покажет, что я не отступаюсь от своих убеждений.
Пр.: Очень хотелось бы, потому что, нам поддержка тоже очень нужна. Особенно от всего цивилизованного мира.
С.А.: То что делает Россия, это прежде всего разлагает ее собственный народ. Вы же сами видите, во что они превращаются. В магазине как-то мы заговорились, и с какой ненавистью говорят простые люди. Это меня поразило! Страшно говорить просто с человеком, со знакомыми. Я многих друзей потеряла. Для самого народа это очень страшно!
Пр.: У нас же таких провокаторов тоже полно. И Бузина, вы тоже понимаете, не просто так то, что с ним произошло… это, конечно, ужасно.
С.А.: Нет. Да. Это я понимаю. Я просто говорила, что как художник понимаю, я и палача, и жертву должна понять. Как художник я понимаю, почему это произошло. Но не более того. Теперь бог знает чего можно начитаться в интернете.
Пр.: Я хотел бы, в первую очередь, чтобы вы с президентом съездили в зону АТО, без прессы, лично.
С.А.: Хорошо! Давайте подумаем как это сделать, будем на связи после 15 июля. Будем на связи, когда вернусь из Италии, и как-то мы можем все это решить. И, в принципе, мы с ним договорились.
Пр.: И вы поедете в АТО?
С.А.: Да. Это я могу сделать. Но надо все это оговорить.
Пр.: Мы сделаем так, чтобы об этом писали в прессе.
С.А.: Ну да, ведь достаточно угроз всякого рода на себя можно навлечь. Этих сумасшедших одиночек тоже полно.
Пр.: Ну как с этими русскими бороться, с языком, с русским миром?
С.А.: Если вы экономически подниметесь, это будет лучшее доказательство для всех. На вопрос о том, чем мы можем помочь Украине, я говорю, что только тем, чтобы она скорее встала на ноги.
Пр.: Тут во многом еще и языковые причины. Как нам с украинским там? Что нам на юго-востоке сделать? Как вы считаете, как Нобелевский лауреат?
С.А.: Я думаю, это сложная проблема. Наверно, будет момент двуязычия, конечно. Навряд ли можно сделать, чтобы сразу был украинский язык. Это процесс декоммунизации, который у вас идет, памятники, все, — чем скорее, тем лучше.
Пр.: Нужно не столько декоммунизация, сколько дерусификации.
С.А.: Это очень сложная проблема, конечно. Думаю, она может решиться только в новых поколениях, с садика. И вообще выращивать уже новых людей иначе.
Пр.: Нужно новую нацию выращивать, совершенную.
С.А.: Да, да. Потому что с этой — навряд ли. Когда сталкиваешься с такими людьми, ты понимаешь, навряд ли это можно сделать с этими людьми.
Пр.: Что с ними делать, только изолировать.
С.А.: Не знаю, как изолировать. Наверное, нужен большой общественный разговор, чтобы общество само решало, как отчищаться, как делать, какой выход есть. Я за то, чтобы убивать идеи, а не людей.
Пр.: Тут видите, не получается одно без другого.
С.А.: Сейчас вы в состоянии войны, конечно.
Пр.: У нас есть наградной список на орден «Степана Бандеры».
С.А.: Это, наверное, вашим героям, те, кто работает…
Пр.: Хотели бы, возможно, и вас видеть в будущем.
С.А.: Ну, я не знаю, «Небесной сотни» я как-то понимаю, что я имела бы право на него. А этот — не знаю. Надо подумать.
Пр.: А вас смущает разве? Он наш герой.
С.А.: Нет, для меня это не вопрос даже. Но это надо поговорить. И мне надо подумать. Спасибо за поддержку и большой поклон вашему господину президенту!
Юлия Хожателева
