В понедельник вечером СБУ анонсировала для Юлии Самойловой отказ на допуск в страну, тем самым лишив ее права участвовать в «Евровидении» в Киеве. Имела ли СБУ на это право и как к этому отнесутся владельцы конкурса — не главные вопросы, хотя ответы на них уже есть. Главное, что Украина традиционно приняла худшее решение для самой себя.
То, что у Юлии Самойловой могут возникнуть проблемы при пересечении украинской границы, стало понятно сразу после того, как Первый канал официально назвал ее представительницей России на конкурсе «Евровидение-2017». Летом 2015 года Юлия выступила на концерте в Керчи, а закрывать доступ в страну для артистов, работавших в Крыму после его воссоединения с Россией, для Украины традиционная практика.
И надо понимать, что традиционна она не только для Украины. К примеру, двум знаменитым дивам — Монсеррат Кабалье и Любови Казарновской — закрыт въезд в Азербайджан из-за посещения ими Нагорного Карабаха.
Официально Самойлова к «персонам нон грата» пока не причислена, но документы на этот счет уже готовы. Сей «секрет» в понедельник вечером раскрыл журналистам глава Службы безопасности Украины Василий Грицак — именно СБУ уполномочена принимать решения по подобным вопросам. Причин думать, что это решение может быть каким-то другим, не было изначально.
Ситуация, таким образом, открыта для анализа, но возможных сценариев развития у нее немного: скорее всего, Flame Is Burning на «Евровидении-2017» не прозвучит. Теоретически Юлию мог бы заменить какой-то другой российский исполнитель, но такой ход не бьется с принципом солидарности, идет ли речь о крымчанах, самой Юлии или о стране в целом. Не то чтобы этот принцип обязан исповедовать каждый россиянин, но государственный Первый канал, безусловно, обязан. Так что конкурс в Киеве Россия, очевидно, пропустит.
Но остается ряд вопросов общего характера — и они требуют ответов.
Имела ли право Украина отказать Юлии во въезде в страну? Да, имела. Это не вопрос правил конкурса «Евровидения» и не вопрос принадлежности Крыма. Право Украины проистекает из того, что любая страна может закрыть свои границы для любого иностранного гражданина. Не то чтобы это право не оспаривалось в рамках современной политической мысли, но принцип отказа от национальных границ чересчур либерален даже по меркам правительств современной Европы.
Есть, впрочем, известные исключения — международные дипломатические площадки. К примеру, США не могут закрыть въезд гостям по линии ООН (ее штаб-квартира расположена в Нью-Йорке), хотя и могут ограничить их в передвижении (грубо говоря, от аэропорта до трибуны — и ни шагу в сторону). На сей счет существуют исчерпывающие международные договоренности, это базис современного международного права. Но конкурс «Евровидение» — не межгосударственная дипломатическая площадка, а обычный конкурс «песни и пляски» (пусть иногда и кажется, что всё ровно наоборот).
Как отнесется к этому ходу Киева хозяин «Евровидения» — Европейский вещательный союз? Он, безусловно, огорчится. Украинские организаторы уже доставили конкурсу немало проблем, а сейчас к нему откровенно примешивают политику. Да, к «Евровидению» всегда примешивают политику, но Европейский вещательный союз в меру сил с этим борется, пытаясь спасти репутацию «Евровидения» именно как музыкального конкурса. Лишняя нервотрепка никому не нужна.
Однако никаких санкций в отношении Украины за этим не последует. Какие бы обязательства ни брала на себя принимающая сторона, над СБУ и пограничниками она не властна, а общегосударственными эти обязательства являться не могут. Хотя об этом тоже иногда забывают и начинают воспринимать «Евровидение» именно как битву государств.
Чего добивается Украина? Украина действует в рамках стандартной международной практики (если, конечно, сам вопрос оспаривания государственной принадлежности крупных регионов можно счесть стандартным — по большей части это все-таки локальная экзотика). Эта практика диктует утверждать свой суверенитет над спорными территориями во всех возможных областях и формах, наотрез отказываясь от каких-либо компромиссов. Что там въезд в страну — бумажная табличка со словами «делегация Республики Косово» или «делегация Республики Абхазия» на любых переговорных площадках может повлечь за собой крупный скандал. Это можно назвать «вопросом принципа», но часто этот принцип закреплен в нормативных актах, так что у госслужащих попросту нет другого выхода. У украинских, например, нет.
И нельзя сказать, что это бессмысленная практика. Рынок Украины, количество потенциальных слушателей в ней несопоставимо с Крымом. С коммерческой точки зрения для любого артиста выгоднее сделать выбор в пользу украинского рынка и не соваться в Крым. Но коммерция не меняет того, что этот выбор в конечном счете является именно политическим — и Киев побуждает делать выбор в свою пользу.
Другое дело, что это может являться для Украины и проблемой — самоограничение в маневре само по себе проблема, всегда лучше, когда есть возможность другого выхода. Конечно, Украина не стала бы делать исключение для Юлии в качестве доброго жеста в адрес России — сейчас там за подобную постановку вопроса судить готовы. Но это мог бы быть жест в адрес музыки, Европы, людей с ограниченными возможностями, хорошей девушки Юлии, в конце концов. Как это оформить (личным приглашением от Петра Порошенко, например) — не так важно. Важно, что это было бы благородным и красивым ходом в духе того, что называют сейчас «мягкой силой» — именно с «мягкой силой» сравнивали решение Владимира Путина не высылать из страны американских дипломатов, как того требовали традиции, а пригласить их на кремлевскую Ёлку. Но в случае с Украиной — не дождемся. Современная Украина слишком самолюбива, слишком узколоба и слишком провинциальна для красивых и благородных жестов. Как правило, из всех решений украинцы всегда выбирают худшее, а многие из текущих проблем страны предопределены косностью и слепым упрямством ее политической элиты.
Кто пострадает от этого решения? Многие, но не Россия как таковая — у нас этому конкурсу и позициям в нем вообще уделяется необоснованно много внимания (Италия жила без «Евровидения» больше десяти лет — и неплохо себя чувствовала).
Во-первых, во всем этом нет ничего хорошего для Юлии. Можно убеждать всех вокруг себя, что «Евровидение» — это чушь и стыд, что «Оскар» — дрянь, а Нобелевская премия уже не та, но более престижных конкурсов в данных областях пока что не придумали. Подобные награды еще не знак качества, но это пик карьеры, элемент признания и членская карточка клуба профи. Каждый актер имеет право стремиться в театр «Кодак», каждый спортсмен — на Олимпиаду, каждый европейский поп-певец — на «Евровидение». У Юлии это право отняли, главным ее выходом к зрительному залу будет какой-то другой. И все, что мы можем для нее сделать, — это продемонстрировать свою солидарность. Привычные речи о винограде («он зелен») тут не уместны — телезритель и артист находятся в разных оценочных категориях. Чем бы ни было «Евровидение» для телезрителя, для Юлии оно значит гораздо больше.
Во-вторых, сложившаяся ситуация огорчительна с точки зрения людей с ограниченными возможностями и реализации их прав внутри России. Вплоть до последнего времени инфраструктуру для инвалидов создавали по остаточному принципу — в вопросах доступной среды их ограничения считалось нормальным «не замечать». Само появление Юлии на конкурсе внушало надежду на развитие этой дискуссии. У общества появились бы поводы лишний раз подумать о том, что можно сделать для тех, кому сложнее прочих, как можно помочь таким людям в раскрытии их потенциала — а перемены на этот счет сперва происходят в «головах» и только потом отливаются в пандусы. Да, для того чтобы задаться таким вопросом, никакое «Евровидение» вовсе не нужно, но оно могло внести свою лепту.
В-третьих, пострадает сама Украина — с имиджевой точки зрения. Приняв решение по Юлии, Киев ввязался в дискуссию, в которой всегда была органически слаб — в дискуссию о политической корректности. Сложившееся вокруг «Евровидения» комьюнити бережет акцент на поддержке любой инаковости (что персонифицируется в том числе в хрестоматийных бородатых женщинах) и тех, у кого нет «врожденных привилегий». Солидарность с такими людьми настолько велика, что все доводы «против» отметаются сразу, особенно если эти доводы — государственнические. Проще говоря, «Евровидение» — это такая площадка, на которой для конкурсанта нормально быть неприемлемым с точки зрения государства, которое он представляет, и государство в этих случаях принято слать к черту. Так, победу консервативной Сербии в свое время принесла лесбиянка, а не менее консервативному Израилю — трансгендер. При этом для израильских патриотов куда большим вызовом оказалась не Дана Интернешнл, а дуэт 2009 года, когда конкурсантки пели о мире и «другом пути» — одна на арабском, другая на иврите.
Когда против девушки с ограниченными возможностями выходит косное воюющее государство с его визовой политикой и «суверенитетом границ» — это проигрышный для государства раунд в информационном плане. Сослаться на визовую политику и суверенитет границ в данном случае вообще можно лишь формально — эти понятия не воспринимаются и не могут восприниматься в привязке к музыкальному конкурсу, в центре которого толерантность и лозунги о мире, единстве, равенстве и любви. Возведение преграды на пути конкурсантки ничуть не похоже на желаемое Киевом «Россия наказана за агрессию». Напротив, государство Украина само выступает агрессором в отношении хрупкой и трогательной Юлии Самойловой, по крайней мере, именно так это выглядит с идеологической стороны «Евровидения», которое во многом про то, как стирать границы, а не про то, как их нужно защищать. Победа спецслужбы над певицей в инвалидной коляске идет вразрез с современными европейскими ценностями (как к ним ни относись), а вдаваться в политические обстоятельства поклонники этого конкурса не будут — с их точки зрения, никаких «политических обстоятельств» в таких вопросах вообще быть не должно.
Остается добавить, что за последние годы значительная часть украинского общества во многом утратила способность различать границы человеческой нормы. И то информационное воинство, что аплодировало убийствам в Одессе и скакало по еще не остывшим телам жертв рейса Ту-154, безусловно, выскажется еще и по душу Юли — громко, по-хамски, как умеет. Поэтому сейчас ей особенно нужна наша поддержка. В то же время это создаст вокруг нынешней «спецоперации СБУ» такой фон, что кое-что весьма гнусное и весьма грустное, но, увы, определяющее про современную Украину станет очевидным для многих, если уж не было очевидным до сих пор. Пусть русофобия сейчас в тренде, но такая музыка точно не для западных ушей.
Станислав Борзяков
