- Считаете ли вы, что Brexit и победа Дональда Трампа в борьбе за пост президента США символизируют начало какого-то нового этапа в мировой политике, который сулит надежду тем, кого раньше не пускали на главные позиции?
— Brexit и избрание Дональда Трампа — это два значительных события, которые открыли новую эру. Они означают, что люди начали подвергать сомнению тот порядок, который нам представлялся нерушимым. В обоих этих случаях стоит говорить о народном протесте против вреда, который неконтролируемая дикая глобализация наносит нам и в экономическом, и в человеческом плане. Американцы, как и жители Великобритании, хотели вновь взять бразды правления своей судьбой в свои руки, сказать «стоп» росту неравенства и неконтролируемому потоку массовой иммиграции. Этот феномен — возвращение управления своей судьбой людям — начинает все больше касаться Европы, в частности Франции. Таким образом, эти события, о которых мы говорим, действительно открывают путь для прихода к власти тем, чей подход более созвучен народным чаяниям страны. И это подтверждает политика, которую провожу я или дружественные партии в других странах.
С точки зрения международной ситуации приход к власти Дональда Трампа и ослабление проевропейской догмы, конец превосходства Германии на европейском континенте должны в значительной степени способствовать установлению более конструктивных и сбалансированных отношений с Россией, в частности по вопросу сирийского конфликта, но также и по всем вопросам напряженности, которые существуют сейчас. Я думаю, что мы движемся к многополярному миру, более сбалансированному, и это, конечно, будет та задача, которую я поставлю перед французской дипломатией в случае избрания на пост президента Франции.
- Канцлер Германии — женщина, премьер-министр Великобритании — женщина, в Европе есть немало женщин, занимающих ключевые посты в управлении государством. То есть Европой будут, по сути, руководить женщины. Как это характеризует политику нашего времени?
— Я не думаю, что на этом стоит заострять внимание: будь то мужчина или женщина, которые находятся у власти, это не определяющий фактор. Тем не менее я могу только порадоваться, что женщины приходят на руководящие позиции, и я думаю, что это лучше всего отражает ожидания народа. Это еще и вопрос поколения: женщины, которые в настоящее время приходят к власти, из того поколения, в котором они себя ощущают легитимными. Французы, я уверена, созрели для того, чтобы во главе страны стояла женщина. Я считаю даже, что многие этого хотят.
- Опросы говорят, что во втором туре вы встретитесь с Франсуа Фийоном, но те же опросы прочат ему победу с 67% голосов. Как вы сами оцениваете свои перспективы на выборах?
— Я считаю, что тут нечего строить эфемерные планы. Франсуа Фийон одержал неожиданную победу на праймериз, поэтому сейчас в его адрес звучат такие благоприятные прогнозы. Но когда люди подробнее ознакомятся с его программой и вспомнят о его результатах, этот пузырь лопнет. Все, что он предлагает, идет вразрез с интересами народа, и если его выберут, нас ждет ужасный регресс и ослабление Франции. Я уверена, что выборы вызовут в нашей стране большую дискуссию, которая позволит понять, что мое видение радикально отличается от видения Фийона, что оно больше соответствует реалиям нашего мира и чаяниями французов. То, что предлагает мой противник, это преемственность, это Евросоюз, это неуправляемая глобализация, массовая миграция, сверхтерпимость, незащищенность. Я же хочу дать Франции независимость и обеспечить ее тем орудием, которое ей необходимо, я хочу навести порядок во всех сферах жизни во Франции.
- Что вы планируете сделать, чтобы завоевать поддержку широкого круга избирателей? Кто они — ваши избиратели?
— В отличие от многих других политиков я не убеждаю людей при помощи своего рода политического маркетинга, не пытаюсь завоевать ту или иную категорию избирателей. Меня интересует народ в своем единстве, поскольку весь мой проект построен во имя народа. Главная идея, которую я предлагаю, это дать французам возможность самим контролировать свою судьбу, чтобы они могли сами определять свое будущее. Франция — большая страна, которая располагает огромными ресурсами. Но мы их больше не используем, мы потеряли уверенность в себе. Я хочу, чтобы французы вновь обрели свою гордость и могли бы самостоятельно находить ответы на фундаментальные вопросы: кто может въезжать и покидать нашу территорию, какую экономическую политику проводить, как защищать нашу промышленность и наши рабочие места, какова будет позиция Франции по международным вопросам. Это комплексный и сбалансированный подход, который, я думаю, будет убедителен для избирателей.
Действительно, мы видим значительную поддержку со стороны рабочих, среднего класса, сельских жителей — всех тех, кто чувствует, что власть покинула их, кто справедливо ощущает себя жертвами глобализации и неконтролируемой миграции. Мне осталось убедить остальных — тех, кто все еще не понимает, что Франция должна быть независимой страной, всех тех, кто не понимает, что мой проект рассчитан и на них.
- Вашу партию обвиняли в получении тайного финансирования от России. Что вы можете ответить на такие обвинения?
— Это просто абсурд. В прошлом мы воспользовались кредитом чешско-российского банка, в этом нет ничего тайного, как нет и участия российского государства. То, что нам пришлось обратиться к иностранным банкам, говорит только о том, что все французские отказались нас кредитовать. Я надеюсь, что в будущем французское законодательство обяжет банки участвовать в финансировании институциональной и общественной жизни. Это ненормально, что партия вроде моей, которая представляет интересы значительной части граждан, не может получить финансирование внутри страны.
- С кем из кандидатов вы ожидаете встретиться во втором туре выборов?
— Встречусь с тем, кого выберут французы, без разницы! Все равно в основании всех их программ лежит одно и то же.
Ведь никто из них на самом деле не готов бросить вызов правилам, которые навязал нам Евросоюз, и ни один из них не является сторонником по-настоящему независимой Франции. Они дают обещания, про которые уже заранее знают, что выполнить их не смогут, поскольку ничего не контролируют ни в одной области: у нас нет больше территориального суверенитета, поэтому невозможно бороться с миграцией; у нас нет экономического суверенитета, поэтому появление экономического патриотизма невозможно; у нас нет валютного суверенитета, поэтому регулировать экономику монетарными инструментами тоже нельзя; у нас нет даже законодательного суверенитета, наши законы соответствуют европейским директивам. Опыт (премьер-министра Греции Алексиса) Ципраса показал: тот, кто не может решиться идти до конца, не получает ничего от государственных институтов и вынужден вести политику жесткой экономии, о которой договорились в Брюсселе и Франкфурте, а также должен мириться с массовой и неконтролируемой миграцией.
- Если вы станете президентом, какие задачи будете решать в первую очередь?
— Мы восстановим эти четыре суверенитета. Это позволит радикальным образом изменить ситуацию, позволит нам вновь обрести уверенность в себе и принимать правильные для французского народа решения. Вот посмотрите на Великобританию — они еще даже формально не вышли из Евросоюза, а уже обрели веру в себя и возобновили политику в ее самом благородном смысле, ту, которая уже позволяет принимать важные решения, например это касается промышленной политики.
- Что станет с экономикой Франции?
— О, это большой вопрос! После того как наши экономический и валютный суверенитеты будут восстановлены, я сконцентрируюсь на нескольких направлениях.
Первое — это экономический патриотизм, чтобы поддерживать французское производство и обеспечивать жителям Франции рабочие места. Во-вторых, в наших планах — облегчить французским предприятиям доступ на международные рынки. В-третьих, я планирую заниматься интеллектуальным протекционизмом, как это сделано уже во многих странах мира. Это необходимо, чтобы защитить нашу национальную экономику. Я хочу также поддерживать бизнес, в частности малый и средний, создать для него более справедливую систему налогообложения, обеспечить им упрощенный доступ к кредитам и добиться ослабления норм и стандартов, которые на них влияют. Наконец, я также хочу создать более справедливую и эффективную систему налогообложения для семей и сделать все, чтобы увеличить их покупательную способность, потому что экономическое здоровье предприятий, в том числе найм, во многом зависит именно от заказов и потребления домохозяйств. По этой же причине я хочу приложить максимум усилий для увеличения пенсий и зарплат.
- Как изменится внешняя политика при президенте Марин Ле Пен? Останется ли Франция в ЕС? В НАТО?
— Это тоже очень обширный вопрос. Мне представляется необходимым вернуть французской дипломатии ее независимость. В этом есть и исторический смысл: Франция всегда склонялась к тому, чтобы в хоре других наций ее голос звучал по-особенному, и я знаю, что многие страны в мире ждут, когда Франция снова обретет свой собственный индивидуальный голос, как во времена генерала де Голля. Это значит, что мы должны перестать повиноваться США, которым сейчас слепо подчиняемся. Я подвергала критике решение Николя Саркози вернуть Францию в состав НАТО, мы должны подумать о том, насколько Франции полезно быть частью этой системы, но прежде, чем рассуждать об этом, мы должны понять, что планирует сделать с альянсом Дональд Трамп. В любом случае для меня очевидно, что НАТО не должен никаким образом представлять угрозу для России: холодная война уже давно закончилась!
В том, что касается Евросоюза… Я сказала французам, что, если они меня выберут, я незамедлительно направлюсь в Брюссель, чтобы начать переговоры о возвращении нашего суверенитета. А через полгода после моего избрания организую референдум. Если я пойму, что переговоры увенчаются успехом, я попрошу остаться в Евросоюзе. Если же результаты переговоров будут недостаточными, я попрошу о выходе из ЕС. И я не сомневаюсь ни на секунду в том, что если Франция покинет ЕС, он сразу же развалится.
- Вы говорили, что вместе с главами США и РФ у вас был бы хороший союз. Как вы будете строить отношения с ними?
— Я полагаю, что Владимир Путин и Дональд Трамп разделяют мое видение международных отношений: диалог между независимыми нациями, которые хотят установить взаимовыгодные и мирные отношения в рамках мультиполярного мира. Я рассчитываю обратиться к двум этим лидерам от лица независимой Франции, которую они будут уважать. Той Франции, которая воспринимает и Россию, и США такими, какими они действительно для нас являются, — нашими друзьями. Я уже заранее знаю, что с этими двумя лидерами мы можем построить замечательные отношения, основанные на взаимном доверии.
- В какую страну вы нанесете первый визит в случае победы на выборах? Почему?
— Я бы очень хотела ответить вам, что в Россию, Великобританию или даже США. Но, увы, я думаю, что моей первой целью будет Брюссель — чтобы заняться вопросом восстановления суверенитета нашей страны. Но не рассчитывайте, что я сразу поеду присягать на верность Берлину в отличие от моих политических противников. Я не стремлюсь стать вице-канцлером Меркель!
- Что будет происходить с санкциями в отношении России?
— Я хочу снять эти санкции. Как минимум те, что касаются Франции. Я всегда считала их одновременно несправедливыми и полностью неэффективными, даже контрпродуктивными. Они мешают любому диалогу с Россией, хотя мы заинтересованы во взаимодействии с вашей страной и совместной работе по многим вопросам, начиная с противодействия исламскому терроризму и урегулирования сирийского кризиса. Я хочу отметить, что эти санкции разрушительно влияют на нашу экономику, особенно на наше сельское хозяйство.
- Вы считаете, что эти санкции чему-то научили Европу?
— Нет, я так не считаю. Я думаю, что Евросоюз слишком ослеплен своими догмами, чтобы реалистично смотреть на ситуацию. ЕС не в состоянии проанализировать это. Все, что касается России, хотя не только России, но и других стран, рассматривается через призму чисто идеологическую. Никто не принимает в расчет ни наши интересы, ни реальную ситуацию. Это догматизм на всех уровнях, запрет размышлять и думать.
- Знаете ли вы уже, кто войдет в ваше правительство? Кого вы назначите премьер-министром, а кому достанется пост главы МИД?
— Я, конечно, думаю об этом, и рядом со мной есть несколько кандидатов очень высокой квалифиции. Но пока я не буду делать преждевременные объявления. Просто знайте: я не хочу победить и затем опять вернуть в правительство людей, которые все последние годы терпели неудачи. У нас так много неиспользованных талантов, так много амбициозных людей, которые хотят многое сделать для страны, мы могли бы дать им ответственные посты.
- С какими ощущениями вы будете встречать Рождество и Новый Год в этом году?
— С большой надеждой и большими ожиданиями от будущего! Я, конечно, буду в окружении своей семьи и родных. Не думаю, правда, что у меня будет много времени на отдых — предвыборная кампания уже идет полным ходом, и еще столько дел предстоит сделать. Я просто надеюсь, что смогу хоть немного времени провести со своими детьми — я очень редко их сейчас вижу.
- Что бы вы сказали французам и россиянам? Чего бы пожелали им в новом году?
— Я желаю им смелости, современный мир требует ее. А также уверенности в завтрашнем дне. Я хотела бы, чтобы французы поняли, что их судьба принадлежит им и что они смогут все изменить в новом году, как в 2016 году это сделали британцы и американцы. Я хочу, чтобы 2017 год был полезным для мира и для двух наших стран, и я думаю, что по итогам президентских выборов, которые состоятся во Франции уже весной будущего года, французы будут иметь большое влияние. Я надеюсь на это в любом случае! И позвольте мне через ваше агентство передать мои наилучшие пожелания вашим соотечественникам, дорогой моему сердцу великой нации друзей Франции.
