О БОРЬБЕ ЗА ПРАВА ПОЛИТИЧЕСКИХ ЗАКЛЮЧЕННЫХ И ПЛЕННЫХ НА УКРАИНЕ
I. Введение:
Евромайдан, война на Юго-Востоке, политзаключенные и пленные
На современной Украине проблемы политзаключенных не было в принципе. Единичные случаи арестов политических активистов за хулиганство или ксенофобию не в счет. А такие «узники совести», как коррумпированные олигархи типа Юлии Тимошенко, и вовсе вызывали скептическое отношение к их статусу как «политических».
После евромайдана 2014 года и последовавшей за ним волны политического насилия ряды политзаключенных пополнили сначала десятки, а потом сотни оппозиционеров. Но это уже были не националисты, а наоборот, их противники, участники движения антимайдана. Для них еще в захваченном зимой 2014 года здании КГГА рядом с майданом Независимости был создан первый «подвал» для незаконного удержания, пыток пойманных «титушек» и других «врагов майдана». Потом эта практика распространится по всей стране, особенно в зоне «АТО».
После начала гражданской войны на Юго-Востоке к политзаключенным присоединились уже сотни и тысячи пленных. Это стало массовым явлением.
Основными обвинениями против них были статьи УК о терроризме (ст. 258) и сепаратизме (ст. 110). По месту ареста их можно разделить на внутренних и политзаключенных из зоны «АТО». Большинство тех, кто из «АТО» прошли через так называемые подвалы – места незаконного содержания пленных в расположении армии или добровольческих батальонов. Когда без доступа к адвокату, без права на защиту, без часто даже элементарных условий (голод, холод), людей держали неделями «между жизнью и смертью», выбивая с помощью пыток самооговоры, а те, кто молчал, «исчезали». И это тоже было массовым явлением. Схожесть методов, одновременность и единообразие приемов по всей зоне «АТО» показывают, что это было организовано из одного центра, по единым инструкциям, т.е. государством. Это была спланированная политика новых властей Украины против своих политических противников (сторонников федерализации). И среди этих политзаключенных большинство составляли гражданские лица, а не ополченцы ДНР/ЛНР. Те, кто был схвачен «в ближнем тылу» по украинскую сторону фронта.
На первом этапе, до освобождения Дебальцево, эта проблема решалась массовыми обменами между ВСУ и ополчением, на уровне полевых командиров и структур СБУ в зоне «АТО». Так, в декабре 2014 года был проведен самый массовый обмен на более чем две сотни пленных со стороны Украины. Но в дальнейшем, после стабилизации фронта и начала перемирия в октябре 2015-го, обмены сошли почти на нет. Стали микро, не больше десятка человек в месяц. И начались суды над политзаключенными, уже не единичные, а массовые. А людей продолжали сажать в тюрьмы. Тупик.
II. Проблема «терроризма»
С 2014 года на Украине массово появились тысячи «террористов». Откуда? Была осуществлена подмена обвинения участия в деятельности самопровозглашенных республик (ДНР и ЛНР) на «терроризм». Эти республики, пусть и непризнанные другими странами как и бывает в начале создания новых государств, были ошибочно названы Генеральной прокуратурой Украины «террористическими организациями» (решение ГПУ от 05.2014), что юридически не соответствует закону. И автоматически все люди, проживающие на территории ДНР/ЛНР и служащие новой власти (военнослужащие, милиция, врачи, учителя, администрация и пр.) стали «пособниками террористов» (ч.1 ст. 258-3 от 8 до 15 лет л/с). Ни одна страна в мире не считает ДНР и ЛНР террористическими организациями (типа ХАМАС, ЭТА и др.). В любом международном суде такие обвинения будут сняты как незаконные. Но не на Украине. В этом и заключается корень проблемы «терроризма на Украине» и его массовости.
В чем же именно обвиняют таких политзаключенных?
За участие в ополчении (военнослужащие ДНР/ЛНР); за телефон (по прослушке средств мобильной связи – мол, «сообщал врагу военные секреты»); за сепаратизм (блогеры, журналисты, распространители газет и листовок); за внутренний терроризм (атаки Одесского подполья); за измену родине (бывшие военнослужащие ВСУ, чиновники Крыма и пр.); за диверсии (минирование группами ДРГ мостов и ж/д путей); за оружие (в основном подброшенное); за коммунистическую символику (ст.436-1 до 10 лет за флаг СССР на пикете и др.)
Обвинений очень много и они разные. Но сходны в одном: они носят характер исключительно политический (в т.ч. мотив вооруженной борьбы), а не криминальный. Поэтому все их можно отнести к трем группам:
– военнопленные (ополченцы, группы разведки, сотрудники служб МО ДНР/ЛНР);
– политзаключенные (волонтеры и активисты оппозиционных партий и групп);
– гражданские (сочувствующие, часто случайные жители из зоны «АТО»).
Вся вина последних – в нелояльном отношении к армии или добровольческим батальонам, в критических замечаниях против власти, в разговоре по прослушиваемому телефону (с дальнейшим «довешиванием» нужных «улик») и пр.
И с уменьшением военной активности на фронте именно последние становятся в числе почти половины из всех вновь задержанных, ведь пленных ополченцев «из окопов» – единицы (в основном это те, кто случайно попал в плен – заехал на блокпост врага, попытался посетить родственников на Украине и др.).
Но маховик репрессий запущен, и спецслужбы продолжают сажать новых людей по старой схеме: похищение, «подвал», пытки, самооговор, тюрьма и суд по полученным под пытками показаниями. А чтобы облегчить «доказание факта терроризма», начали использовать судебный договор («угода»), по которому взамен признания «вины» дают мягкое наказание – условный или минимальный срок по статье (иногда ниже нижнего предела, т.е. 8-ми лет). Таких дел сотни в украинских судах. Это тоже тупик.
III. Борьба за права политзаключенных и пленных. Цели и задачи.
Что надо делать в такой ситуации? Ниже несколько пунктов, наиболее важных.
1. Требовать признания наличия политзаключенных на Украине.
Сейчас это около 1 300 человек по спискам на обмен из ДНР и ЛНР. Но общее количество прошедших через репрессии и лишенные свободы (или получившие условный срок по «угоде») – гораздо больше, около 3-4 тыс.
Для тюремного населения Украины – это большая цифра (около 5% от всех заключенных). Теперь в каждой тюрьме можно найти таких людей: где единицы, а где – по несколько сот человек.
Необходимо, чтобы об этом знали не только тюремщики и родственники «террористов», но и на международном уровне.
2. Бороться за их права на отдельное содержание от других категорий заключенных (ст. 92 и 10 УИК Украины).
Несмотря на общее нейтральное отношение со стороны уголовных заключенных к политическим («тюрьма вне политики»), есть много случаев конфликтов и давления, когда унижается человеческое достоинство «сепаров и москалей».
Это активно использует администрация тюрем в своих интересах для усиления контроля и давления. Для этого она распределяет политзаключенных по одному в камеры с уголовными, не давая им соединиться для взаимной поддержки. «Разделяй и властвуй» – их обычный принцип управления. Поэтому борьба за камеры для политзаключенных становится очень актуальной. Вместе будет легче защищать свои права, не будет конфликтов и стравливания уголовных с политическими.
Тем более, в некоторых тюрьмах такое уже есть (Одесса, Артемовск – целые посты из политических). И есть законное основание для этого (статьи УИК Украины), разрешающее администрации тюрем раздельное содержание по категориям (обычные, БС, актив и пр.).
Нужно бороться за такие условия для всех СИЗО и ИВС Украины. Так было в дореволюционной Российской Империи, так часто было и при Советской власти, так должно быть и теперь, особенно в стране победившей «революции гидности».
3. Требовать свободного доступа представителей правозащитных организаций в тюрьмы (МККК, АI и др.).
За прошедшие с начала конфликта полтора года такая работа частично уже налажена: раз в 3-4 месяца девушки из Красного Креста посещают пленных в тюрьмах по спискам, которые им собирают и передают в Донецке и Луганске. За это отвечают омбудсмены республик (Морозова и Кобцева).
У большинства политзаключенных нет своих платных адвокатов и такой мониторинг МККК стал единственным легальным способом узнать, где человек и что с ним. Но были случаи отказа в таких посещениях, особенно мест неофициального содержания пленных (например, тюрьма СБУ в Харькове и др.).
4. Вести борьбу против незаконных мест тюремного содержания.
Это «подвалы» в зоне «АТО» (например, в аэропорту Мариуполя, в Краматорске, Новоградовке и др.) и полуофициальные «накопители» (как при СИЗО СБУ в Харькове). В них долгое время держат «свободных» людей (например, в ожидании обмена пленными), иногда до года! И каждый такой «подвал» – это место для безнаказанных пыток и издевательств над любым задержанным.
Огласка – лучший способ борьбы. А еще – написание жалоб в ЕСПЧ от тех, кто прошел эти «подвалы», с фиксацией свидетельств и следов пыток (фото и видеоматериалы, медэкспертизы, сведения от пострадавших при мониторинге МККК политзаключенных в тюрьмах, опрос обменянных пленных и пр.).
Нужно добиться закрытия всех таких зинданов. Чтобы пытки и самооговор перестали служить инструментом украинского правосудия. Ведь человека с отрезанными фалангами пальцев рук ждет в Европе в суде только оправдательный приговор, а на Украине такой же пленный, но только с вырезанным ножом словом «Москаль» на плече, обвиняется прокуратурой, и суд закрывает глаза на эти следы пыток. Позор.
5. Легализация движения волонтеров и правозащитников в поддержку политзаключенных.
На фоне многочисленных грантополучателей из числа официальных украинских правозащитников, годами имитирующих борьбу за права человека на деньги из западных фондов, еще очевиднее необходимость создания настоящего Правозащитного центра из волонтеров и родственников сотен новых политзаключенных.
Ведь национальные украинские омбудсмены самоустранились от «поддержки сепаратистов». Наоборот, закрыв глаза на тысячи арестованных людей, они видят политзаключенных только в единицах из числа националистов (дело Бузины, Корбана и др.). Только международные организации вроде МККК и АI не боятся на Украине указывать властям на массовые нарушения прав «сепаратистов». Остальные запуганы репрессиями спецслужб и парамилитарных батальонов. Но такой Правозащитный центр нужен.
Правозащитный центр – это легальная форма помощи политзаключенным.
Это и адвокатура – подбор и помощь в сопровождении следствия и суда со стороны честных адвокатов, сочувствующих делу защиты прав. Вместо бесплатных адвокатов от государства, которые играют формальную роль постановки подписи в протоколах допроса и больше ничего.
Это и сбор помощи на адвокатов и передачи для арестованных, через социальные сети и на общественных мероприятиях.
Это и публикация списков политзаключенных и новостей о репрессиях, чтобы не было замалчивания фактов пыток и несправедливых приговоров.
Это и написание жалоб в ЕСПЧ по таким случаям, сбор свидетельств от прошедших «подвалы» и пытки, для принуждения государства отказаться от таких форм произвола
Если будет создан Правозащитный центр и официально зарегистрирован как общественная организация (название любое – «Комитет помощи пзк» и пр.), то его представители смогут даже проводить легальные мероприятия против политики репрессий (пикеты, пресс-конференции). И власть будет вынуждена считаться с этим, защищать от нападений националистов, соблюдать хотя бы видимость законности. Ведь это открытая и разрешенная законом правозащита
Правозащитный центр нужен, чтобы перестали хватать волонтеров, которые помогают политзаключенным, отправляют им передачи, нанимают адвокатов. Пока же такую помощь СБУ легко может подвести под «поддержку сепаратизма» со стороны частного лица. Произвол.
6. Нужно заниматься развитием в тюрьмах Украины уже имеющейся самоорганизации среди политзаключенных.
По своему характеру такая борьба будет иметь закрытый характер: например, в виде Тюремного центра и Тюремного фронта
Тюремный центр (ТЦ)
Так же, как и у уголовных преступников, у политических должна быть своя внутренняя неформальная организация для общей координации и связи. Именно это и есть главная цель ТЦ – связать пзк всех тюрем и зон между собой.
Кроме того, задачей такой структуры должен быть сбор и составление общего списка политзаключенных и пленных (согласованного с конкретными людьми на местах). Эти списки должны передаваться представителям МККК и омбудсменам ДНР/ЛНР для работы гуманитарной подгруппы в Минске.
ТЦ может делать видеообращения и публиковать их в соцсетях напрямую, «из первых уст». А также проводить сбор и распределение матпомощи для наиболее нуждающихся пзк (от Правозащитного центра и волонтеров со свободы, а также своими силами в «общий фонд»).
Ещё – участие в огласке через СМИ и паблики новостей о репрессиях («Белая Книга»). Для чего координировать такую работу с представителями Правозащитного центра и сочувствующими журналистами и блогерами.
Технические средства связи позволяют вести такую борьбу почти во всех местах заключения на Украине. Конечно, это будет наталкиваться на противодействие спецслужб и администрации, но, как и раньше в истории, так и сейчас, такая борьба необходима.
Тюремный фронт (ТФ)
Если кратко коснуться более закрытого пути такой самоорганизации в виде Тюремного фронта, то необходимо отметить следующее.
В сферу его деятельности должно войти финансирование покупки и передачи средств связи для пзк и других «запретов», вплоть до спецтехники.
Если же ситуация с обменами и дальше будет затягиваться, то, в необходимых случаях, это и проведение силового освобождения, и практика «прямых обменов» на взятых для этого в плен врагов («народная тюрьма»).
Всё это уже входит в компетенцию спецслужб ДНР/ЛНР и сил подполья на Украине. Но в ближайшем будущем будет так же актуально, как и обычная правозащита сейчас
«Спасение утопающих – дело рук самих утопающих». Так же и с положением политзаключенных. Самоорганизация – это источник всей борьбы за права политических заключенных.
7. Добиваться активизации обменов пленных, бороться против коррупции в этом вопросе.
Существующая практика «микро-обменов» не решает вопроса. Тем более, что Украина не хочет соблюдать формулу «всех на всех», а старается менять «голову на голову», что остановит обмены, когда запас «голов» кончится (1 300 на Украине против 140 – в ДНР/ЛНР).
К тому же каждый день проходят новые аресты, перекрывающие в несколько раз количество тех, кому повезло поменяться. А когда и в таких обменах попадаются посторонние люди, явно попавшие в список за взятку, то это подрывает веру в справедливость обменов, превращает их в работорговлю.
Лучший способ борьбы с этим злом – публикация списков тех, кого поменяли. Украина так уже делает, нужно делать и с другой стороны, подключая свидетелей из бывших пленных и независимых волонтеров.
8. И главное требование – общая политическая амнистия для всех пзк на Украине.
Необходимо требовать выполнения строк документа, подписанного в Минске всеми сторонами конфликта. Пункт 5 Минских соглашений гласит: «Обеспечить помилование и амнистию путем введения в силу закона, запрещающего преследование и наказание лиц в связи с событиями, имевшими место в отдельных регионах Донецкой и Луганской областей Украины».
Все перечисленные выше пункты ведут к двум главным целям: во-первых, это материальная и общественная поддержка политзаключенных и пленных, во-вторых, безусловное освобождение их всех по Минским соглашениям. Обмены всех на всех и амнистия. Вот выход из тупика.
IV. Политзаключенные в тюрьме: принципы (1) и правила поведения (2).
В завершение статьи нужно затронуть такие важные моменты, как взаимоотношения пзк с тюремным миром, те принципы, на основе которых нужно строить свои отношения в тюрьме.
1. Принципы в виде коротких тезисов такие:
• Плен – это продолжение войны, только в других условиях.
• Солидарность и взаимоподдержка политзаключенных – наше оружие в этой войне.
• Нет срока, есть: обмен, амнистия или побег.
• Политзаключенный – это честный человек и патриот Другой Украины, Украины без хунты, брошенный в тюрьму. Мы не бандиты и не террористы. Мы за Украину без олигархов и националистов. Мы за Новороссию и Народные республики. Мы за союз народов России и Украины.
• В плен попасть не позор, позор в плену предать.
• Тюрьма и плен – это наш путь борьбы, по которому шли многие наши деды в годы Великой Отечественной войны, и в его конце тоже будет Великая Победа!
2. За год с лишним среди пзк на Украине появились и неформальные правила поведения в тюрьме, основные из них такие:
• Признавать под пытками любые обвинения (в «подвале») и сразу от них отказываться при официальном аресте, когда пытки будут затруднены.
• Отказ от «угоды», если нет условного срока (а реальный) и если требуют сотрудничества со следствием (оговорить других).
• Заявлять на этапе при опросе ФИО конвоем, что ты – политзаключенный (военнопленный), не скрывать свой статус.
• Требовать раздельного содержания в тюрьме в камеру с пзк;
• В отношениях с уголовными заключенными держаться нейтралитета (поддерживать общие вопросы тюремной жизни, но не подчиняться криминальным правилам и образу жизни тюремного преступного сообщества; всегда видеть разницу в целях и задачах борьбы за права пзк, за Другую Украину и Новороссию, с одной стороны, и с другой – правами чисто криминальными, тюремной субкультурой).
• Необходимо вести трезвый образ жизни, следить за здоровьем, заниматься физподготовкой. Наркотики – табу для сознательного пзк.
• Стараться больше общаться и завязывать новые связи среди своих, не замыкаться на личном, помогать друг другу, ведь солидарность – это основа общего дела для всех политзаключенных.
Вместе – победим!
Свободу всем политзаключенным и военнопленным на Украине!
Ноябрь 2015 года, украинская тюрьма, группа пзк
