В случае с Марьинкой, как и во многих других, осуществляется беспрецедентная фальсификация потерь украинской стороны, в то время как командование АТО самым чудовищным образом обходится с трупами своих погибших солдат.
— Являются ли боевые действия в Марьинке единичным инцидентом, или за ним последуют широкомасштабные боевые действия со стороны ВСУ?
— В данном случае ВСУ и Нацгвардией была проведена разведка боем. Они хотели достичь локального успеха, взять часть пригородов в Петровском районе. Это была локальная операция, рассчитанная на создание плацдарма для наступления на Петровский район и его «отрезание» от Донецка.
Украинские войска наносили артиллерийские удары в первую очередь по Петровскому телецентру, откуда транслируются российские каналы. Из-за этого сутки практически не работало эфирное телевидение. Но их планы были сорваны — началась контратака ополчения. Затем армия ДНР вынуждена была остановиться, поскольку ВСУ подтянули свои резервы, которые значительно превышали резервы ополчения по артиллерии и бронетехнике.
— Под чьим контролем сейчас находится Марьинка?
— Она находится частично под контролем ополчения, частично под контролем украинской армии — около 60% в их пользу и 40% в нашу. Эта территория представляет собой агломерацию из нескольких населенных пунктов — Марьинки, Красногоровки и Георгиевки. Силы ополчения, которые наступали на Красногоровку, пришлось отвести, поскольку по ним велся плотный артиллерийский огонь из-под Курахова.
Скорее всего, в ближайшее время украинские войска будут опять пристреливать местность. Последние 2-3 дня они обстреливали север и северо-запад, Куйбышевский и Киевский районы, растет количество полетов беспилотников. Все это свидетельствует о том, что они готовят новую разведку боем, массированные артиллерийские обстрелы и локальные прорывы.
Затем они буду стремиться закрепиться по итогам локальных прорывов. Такова на данный момент их тактика.
Проблема еще и в том, что в Красногоровке были сконцентрированы самые мощные артиллерийские системы, которые стреляли зимой по Донецку. ВСУ, не переходя в полное наступление, провоцируют ополченцев на контратаку. Поскольку надо подавить их артиллерию, и поскольку мы не всегда достаем до нее, приходится идти в контратаки. Сейчас они не предпринимают масштабных наступлений, как это было в августе, а ведут массированный обстрел и за счет концентрации техники и личного состава на конкретном направлении предпринимают по возможности глобальные, глубокие контрудары, как, например, на Марьинку. Эта ситуация похожа на их попытку в апреле войти в Спартак, откуда их вытеснили.
— Каково соотношение сил на этом и других участках фронта?
— В целом, силы у них гораздо большие, чем у нас. На определенных участках они стараются достичь превосходства в два и даже три раза. У них гораздо более мощная артиллерия, системы РСЗ, которые обычно ставятся тремя линиями. Если по первой линии бывает соотношение один к одному, то дальше идут вторая и третья линии. Кроме того, они постоянно подтягивают резервы и у них больше возможностей для этого. Для нас 120 км — максимальный тыл. А у них тылы идут в Днепропетровской области.
Если они окончательно сорвут минские соглашения, то направление Марьинка — Курахово — Константинополь является очень перспективным. Если ударить и дойти до Курахово, то мы получаем Кураховскую ТЭС, а дальше — всего 30 км и выходим к Днепропетровской области. Таким образом, театр военных действий переместится значительно западнее.
Скорее всего, ВСУ и Нацгвардия пойдут в наступление в середине июля. Вероятно, это будет совпадать с провокациями в Приднестровье. Так видят развитие ситуации наши военные эксперты — среди ополченцев есть те, кто прошел и Абхазию, и Приднестровье. Очевидно, будут провокации в Приднестровье, а так же попытка ввода натовских миротворцев.
— Означает ли возобновление активных боев полный провал минских договоренностей и самого формата этих переговоров?
— Эти события действительно отменяют этот формат. Но для нас еще с начала сентября это не является новостью. Мы прекрасно понимали, что это произойдет. Ополчение готовилось к такому развитию событий.
Об отмене этих договоренностей свидетельствует и выход из контактной группы спецпредставителя ОБСЕ Хайди Тальявини. ОБСЕ, которая была гарантом «Минска», фактически, устранилась из этого процесса. Вероятно, это будет использовано для того, чтобы заявить о несостоятельности минских соглашений, подтвердить это на уровне ОБСЕ и далее проводить тему с натовскими миротворцами.
— В свете постоянных фальсификаций с украинской стороны о количестве погибших в ходе карательной операции, как Вы оцениваете появление интернет-ресурсов, которые публикует истинные сведения о потерях украинской армии и мирного населения, и где очевидцы и родственники погибших могут оставить подробную информацию об этом? Способствуют ли такие сайты разоблачению лжи украинской пропаганды?
— Безусловно, такие ресурсы крайне необходимы. Например, вот один из таких сайтов — «Стена плача Украины». Он имеет очень большое значение, поскольку предает гласности истинную информацию о потерях. Давно существовала необходимость в создании ресурса, где любой очевидец может оставить информацию о гибели людей в ходе карательной операции киевской хунты, причем, как со стороны народных республик, так и со стороны украинской армии. Это очень важный фактор в информационной войне с беспрецедентной фальсификацией потерь, которую постоянно осуществляют украинские власти.
Отношение украинских карателей к своим погибшим солдатам — отдельная тема. ДНР еще после Иловайска и Изварино проводится работа по учету потерь украинских войск. Эта информация собирается, но украинская сторона не хочет ее забирать. Более того, они не хотят забирать и трупы своих солдат. Остается только в частном порядке выходить на их родственников, например, находить их через интернет.
Но на многих трупах нет даже медальонов, поэтому их невозможно идентифицировать. Те «киборги», которые остались в аэропорту в связи с процессами разложения находятся сейчас в таком состоянии, что идентифицировать их крайне сложно.
Характерно, что даже пленные не знают о тех потерях, которые известны нам — такой информационный вакуум создается с украинской стороны. Они не знают о том, что их подставляют под контрудары, о том, что у соседних подразделений по линии фронта серьезные потери.
ДНР постоянно собирается база данных о погибших украинских военных. Но это те трупы, которые находятся на нашей территории, которые мы идентифицируем или откапываем. А те, которые находятся на их территории или на нейтральных полосах — там их гораздо больше. Но войска хунты постоянно обстреливают эти участки и не дают забрать останки. Они не хотят их документировать и предавать гласности.
Более того, на некоторых участках существует черный бизнес, когда их командование собирает трупы своих солдат и затем за деньги продает их родственникам.
Особая статья потерь в украинской армии — небоевые потери, когда они подрываются на своих минах или в ходе пьянок устраивают перестрелки. В месяц таких случаев бывают десятки.
Фальсификация данных о погибших — еще одно преступление киевского режима. Поэтому систематизация данных об этом и их публикация — крайне важная и необходимая деятельность, разоблачающая всю преступную суть нынешней киевской власти.
