— Ваша повесть «Шахтерская глубокая», которую Мария Арбатова номинировала на «Национальный бестселлер», «названа в честь» действительно существующей в Енакиево, на вашей и Виктора нашего Фёдоровича исторической родине, «одноименной» шахты? Я просто благодаря Википедии узнал о её существовании.
— Да, название шахты дало название повести. Действительно, события происходят на шахте «Шахтерская глубокая». Главная героиня повести девушка Анна, работает в бухгалтерии.
У нас легенда на Донбассе существует. Может, вы о ней слышали…
— О Добром Шубине, наверное?
— Да.
— Знаю. Я ведь сам родом из Донецка.
— Главная героиня со своими коллегами идёт отмечать 50-летие сотрудницы на пикник. Выпила вина и пошла в кустики. Там она проваливается в шурф и встречается с Добрым Шубиным, с призраком, обитающим в донецких шахтах.
— Ганна, расскажите нашим читателям легенду о Шубине.
— Легенда гласит, что чуть ли не в XIX веке погиб один шахтер, невесту которого шахтовладелец, у которого этот шахтер трудился, чем-то обидел. После этого девушка покончила с собой. Шахтер убил буржуя, а сам бросился в шурф. Вроде как его фамилия была Шубин, но я точно не знаю. О легенде и ее разных версиях я читала в Интернете. Точно сейчас не вспомню.
Согласно шахтерским поверьям, все эти грохоты и грохоткИ в шахте, говорят, что это Шубин предупреждает шахтеров об опасности обвала. Услышав эти шумы, шахтеры уходят из забоя. Шубин добр к простым шахтерам.
— Хорошо. Девушка проваливается в шурф, и что дальше?
— Она встречается с духом — с Добрым Шубиным. Но он опровергает легенду. Мол, я не тот Шубин, который из XIX века. У меня 10 или 20 лет тому назад была жена Тамара. Она меня подставила…
Тут я еще добавляю одну деталь. В Енакиево есть еще одна реальная шахта — «Юнком» («Юный коммунар»). Там в советские времена (в 1979 году — прим. авт.) заложили ядерную капсулу и произвели сотрясательное взрывание, чтобы пласты как-то по-другому легли. Это было необходимо сделать для того, чтобы в шахте было меньше обвалов и аварий. Но, ничего не получилось, вскоре взрывы возобновились, но капсула с ядерными отходами там и захоронена.
Я эти шахты в повести соединила: ядерная капсула захоронена в «Шахтерской глубокой». Так вот, мой Шубин участвовал в установлении оборудования, вместе с учеными спускался в шахту, и его одного единственного не дождались, когда он выйдет на поверхность.
Якобы табельщица (человек, контролирующий, кто вышел из шахты, а кто нет — прим. авт.), которой была эта самая Тамара, изменившая Шубину с начальником шахты, специально не сняла жетон, чтобы погубить мужа. Во время этого подземного ядерного взрыва он остался в шахте, но не погиб, а каким-то образом трансформировался в сверхсущество.
Вот к нему эта героиня и попадает. Дух с ней заключает сделку: он помогает ей выбраться, а она помогает ему сбросить в шурф нескольких поселковых мужиков, которые в перспективе станут воинами света.
— Какие-то Минотавр и Ариадна наоборот.
— Для чего это надо? В ядерной капсуле осталась энергия, с помощью которой он собирается изменить людей. Шубин хочет «заражать» людей вирусами добра. Постепенно-постепенно весь мир должен стать лучше. В общем, у Шубина есть идея преображения мира.
Чтобы героиня его не обманула, Шубин ее шантажирует тем, что у нее на шахте работает отец. Если она не будет приводить к шурфу мужчин, и не будет помогать, то он погубит ее отца.
И вот героиня то ворюгу, начальника шахты, заманит, то какого-нибудь «подснежника» (так в Донбассе называют людей, которые ради получения подземного стажа работы устраиваются на шахту, но не работают, а деньги получает за них начальник; это либо коммерсанты, либо какие-то криминальные авторитеты; им нужен был стаж для оформления в будущем пенсии — прим. авт).
В итоге, они все преображаются и выходят на поверхность…
Моя повесть — это утопия.
— Как я понимаю, она существует пока только в рукописи. А когда ее издадут?
— Я её отдала в журнал «Дружба народов». Издадут или нет — не знаю.
— А вы дружите с Марией Арбатовой?
— Она мне симпатична. Мы виделись один раз.
— Вы сами из Енакиево. Работали на шахте?
— Работала на шахте бухгалтером.
— А что думаете о Донбассе? Вот многие говорят, что Донбасс — это такое место, с которого хочется сбежать. Насколько я знаю, то до 2005 года вы жили в Енакиево, а потом оттуда переселились в Подмосковье.
— Ну, да, я сбежала. Если бы не хотела, жила бы там до сих пор. Сначала приехала в Киев, жила там полгода. После попала в Москву. В Киеве у меня сестра. Я отослала в киевский банк резюме, и меня взяли кассиром в «Диамантбанк». Работала. Потом познакомилась с молодым человеком, живущим в Подмосковье. Вышла за него замуж.
— Каково ваше отношение к тому, что происходит в Донбассе? Вы на чьей стороне?
— Вот сейчас скажи, на чьей стороне… у меня мало того, что друзья по обе стороны баррикад, у меня и в семье голоса разделились.
— Так расскажите об этом?
— Что я могу рассказать? То, что гибнут люди? Это и без меня все знают.
— А вот вы за идею Новороссии?
— Я не читаю СМИ, я никому не верю. Видите, что творится? Информационная жижа. Найти правду невозможно. Я общаюсь с одноклассниками, с земляками, с родственниками. Я их слушаю. И с той, и с другой стороны никто ничего хорошего не говорит. Украинцы говорят, что поколение мальчиков 90-95 г.г. уже выкошено; что их, мертвых, КАМАЗами развозят к своим мамкам. Это хорошо? Это плохо.
Насчет Донбасса подруги рассказывают: все наши двоечники, алкаши где-то взяли оружие. Сейчас ходят там автоматами обвешанные. Почувствовали себя властью. Могут зайти в любой дом. Могут приставить автомат и взять все, что им надо.
— Вы правы, действительно все это было летом. Но ведь сейчас новороссийские республики наводят порядок на контролируемых территориях. С махновщиной в ДНР и ЛНР сейчас борются. Но вы свое отношение не определили сейчас или определили?
— С одной стороны, не хочется, чтобы развалилась Украина, а с другой — хочется, чтобы закончился конфликт.
— То есть, вы выступаете за федерализацию Украины, правильно?
— Да. На мой взгляд, это самое безболезненное решение.
— Вы против выхода Донбасса или Юго-Востока из состава Украины?
— Помните библейскую историю? Моисей освободил свой народ от египетского гнета, но после им пришлось сорок лет бродить по пустыне. Готов ли народ Донбасса еще к одному испытанию?
— А как бы вы отнеслись к присоединению Донбасса к России, если бы гипотетически появилась такая возможность?
— Думаю, это будет лишняя статья расхода в бюджете, которая железобетонной плитой ляжет на плечи простых россиян.
— Нет, вы не поняли. Я о другом. Ганна Шевченко поддержала бы присоединение Донбасса к России?
— Нет. Я поддержала бы федерализацию Украины. Лично меня устроила бы федерализация.
— А почему?
— Не знаю почему. Я не политик, но мне кажется, что это самый оптимальный и малокровный выход из сложившейся ситуации.
— Вот объясните мне такую вещь: сами вы живете в Подмосковье, но почему-то против присоединения Донбасса к России. Как такое может быть?
— Хорошо. Давайте отодвинем в сторону идеологию и поговорим, как обыватели. Олимпиада прошла — это раз. Крым взвалили на себя — это два. Санкции — это три. На цены в магазинах страшно смотреть. Если с Донбассом каша начнется, все только усугубится.
— Ганна, а вы считаете себя украинской писательницей или русской?
— Во мне половина крови украинской (по папе), половина русской (по маме). Всю жизнь я жила на Восточной Украине. Мой родной язык — русский, украиноязычного населения там мало. Я не думаю о своей национальной идентификации. Какая разница? Я, когда с мужем разговариваю, говорю: вот наш певец, если вижу украинского певца. Вижу, что где-то на соревнованиях победил кто-то из россиянин, тоже говорю: наш. И те наши, и те наши. Успехами тех и других горжусь, я не разделяю.
— А с какими своими коллегами-писателями из Украины поддерживаете отношения?
— С поэтом Александром Кабановым (поддержал два Майдана в Киеве — прим. авт.). В последний раз была в Киеве, мы с ним встречались.
— Да-да, известный такой либерал-западник.
— Еще общаюсь с Леной Самойленко (белоленточница, сторонница Евромайдана, противница ДНР и ЛНР — прим. авт.). Поэт из Харькова Ирина Евса (занимает нейтральную политическую позицию — прим. авт.). Поэты Саша Моцар (занимает нейтральную позицию — Прим. Авт.) и Наталья Бельченко (сторонница Евромайдана — прим. авт.).
— Ганна Шевченко славянофил или западник?
— Я скорее трансценденталист. Генри Торо читали «Жизнь в лесу»? (смеется) Если бы у меня появилась гипотетическая возможность, жила бы сейчас где-нибудь на окраине цивилизации, в избушке на курьих ножках, к городу задом, к лесу передом (смеется).
Беседовал Александр Чаленко
