Сначала в детском саду, а затем в школе и институте, в спортивных секциях и кружках рукоделия, не говоря уже газетах, радио и ТВ, — повсюду слышало оно бесконечную пропаганду украинской «национальной идеи».
Оно всасывало — сперва с молоком матери, а позже — с повсеместно рекламируемым пивом — миф об угнетении «Нэньки» Россией, о вековой мечте украинцев освободиться от этого «гнета» и о великом счастье, которое принесла на украинскую землю независимость, наступившая после распада СССР.
Сначала исподволь, а затем все отчетливее стали звучать мотивы о том, что Украина — превыше всего и что русские — это вообще на народ, а некое этническое недоразумение.
Что величайшая русская культура — это явление десятого порядка, а язык, на котором написаны шедевры мировой литературы, на котором общались и общаются лучшие умы человечества, — «собача мова», как посмел однажды выразиться «кульминистр» из креатур экс-президента Ющенко.
Властью из сознания этого поколения целенаправленно вытравлялось все лучшее, что должна усвоить молодежь на пути своего становления. Юные души отвращались от Бога, их отрывали от корней, учили предавать память предков, отцов и дедов, развращали фальсификациями истории, пропагандой культа потребления, насилия, половой распущенности и сексуальных извращений, пьянства, курения и наркомании.
Идолами этого поколения сделались «гламур» и вседозволенность. Но главным кумиром для него стала, конечно, благополучная Европа. Она, как сказочный Сезам, манила к себе ленивых и распущенных бездельников из новой Страны Дураков, размечтавшихся о «халявном» доступе к ее сокровищам. А вот о том, что Сезам был вотчиной разбойников, которые отнюдь не собирались делиться своим золотом, наши мечтатели забыли.
Препятствием для попадания в «золотую пещеру» считалась опять же Россия. Западные кураторы-манипуляторы, с помощью галичанских наследников Бандеры, приложили колоссальные усилия (и финансы), чтобы в сознании молодежи, как рефлекс, укоренилась убежденность в том, что Россия и все русское — главный враг украинца на его пути к процветанию. А «паролем» для проникновения в «сокровищницу» стали калькированные с гитлеровских лозунги «Украина понад усе!» и «Героям слава!» Это вполне объяснимо, потому что неонацисты сделали своим кумиром именно Гитлера, ибо, как и фюрер, поставили себе целью фашистское порабощение Украины.
Эта враждебность вспыхнула еще в первой половине 1990-х (тогда, например, во Львове русскоязычные граждане опасались на людях говорить по-русски). Затем, при президенте Кучме, она стала сглаживаться, — вероятно, по причине стабилизации экономики и «двухвекторного» курса.
Новое обострение — на сей раз хроническое, прогрессирующее, — наступило после Майдана-2004, когда до власти дорвались прозападные националисты, поставившие главной задачей окончательный отрыв Украины от России и увод «Нэньки» в полное подчинение ЕС и США. Именно тогда нынешнее «поколение обреченных», которым было лет по 10-12, а то и меньше, в большинстве своем лишилось перспективы разумного и гармоничного развития личности. Именно тогда, когда на смену реальному двуязычию и относительной толерантности власти к мирному сосуществованию двух менталитетов пришел узколобый национализм, изрядно окрашенный в коричневые тона, — молодежь стремительно покатилась к точке невозврата.
Имеется в виду невозврат к здравому смыслу и адекватности, а главное — к тому, что делает человека человеком, к совести и состраданию.
Майдан же образца 2013 года, который Порошенко высокопарно поименовал «Революцией достоинства», стал итоговым в смысле разрушения во многих представителях этого поколения человеческой сущности. Соблазненные возможностью безнаказанно издеваться над ближними, пытать, убивать и творить невобразимые зверства, они людьми уже не станут. Когда не получили отпора на «Майдане достоинства» хулиганы и провокаторы, начавшие избивать безоружных «беркутят» цепями и арматурами, когда, наглея от безнаказанности, манифестанты начали наезжать на правоохранителей бульдозерами, забрасывать их камнями и горючими смесями и, наконец, стрелять, — тогда и была перейдена грань невозврата, потому что ошалевшая нацистская «молодь» по всей стране принялась творить то же самое.
Загипнотизированные пропагандой «сверхвеличия» нации, молодые люди сделались хуже равнодушных роботов-убийц из «страшилок», которыми их пичкали с детства телеканалы и кинотеатры. Они превратились в отпетых садистов. Хунвейбинский садизм, фашизм и слепая ненависть стали их внутренней сущностью и «модусом вивенди» — образом жизни.
Печально, но других слов для характеристики этого слоя общества подыскать нельзя.
Как еще иначе назвать, например, девушек, разливавших «коктейли Молотова» перед Домом Профсоюзов в Одессе, с помощью которых двуногие изуверы сожгли затем заживо десятки людей?
Во все времена женщина, участвовавшая в преступлении — даже рядовом — в общественном сознании воспринималась как некое извращенное исключение из рода матерей — хранительниц очага и «лучшей половины человечества».
А что можно сказать о девицах, делающих такое?
Обратите внимание на их радостные лица.
Такие лица часто попадают на страницы газет, когда фоторепортеры хотят отобразить радужную картину благополучного общества. И получается, что украинскую нацию символизируют вот эти счастливые девчонки. Для которых счастье — в сожжении заживо людей!
И это не исключение — это ужасное правило, ставшее привычным в стране, где извращены все понятия о добре и зле, где правит бал алчный Молох наживы и лжи.
Дети «оранжадов», воспитанные «Майданом достоинства», добровольно пополняют ряды садистов — карателей из батальонов Коломойского. Они не только убивают мирных новороссиян и ополченцев, они уничтожают даже украинских солдат, если те не хотят обагрить руки кровью невинных жертв.
Вот как каратели поступили с военнослужащими под Волновахой, которые отказались расстрелять мирное село.
Вот что они делают с Донбассом. И лишь за то, что его жители в подавляющем большинстве отказались от пребывания в составе страны, некогда победившей фашизм, а теперь ставшей его рассадником.
«Все вы — потерянное поколение», — сказала писательница Гертруда Стайн Эрнесту Хемингуэю, имея в виду солдат, вернувшихся с фронтов Первой мировой.
Она считала их «потерянными», потому что ужасы войны вселили в них уныние, и они потеряли осознание правоты своего дела в ней.
Но все же то «потерянное поколение» дало миру Хемингуэя и Ремарка.
А что сказали бы Хемингуэй или Стайн о поколении украинских младофашистов, отнюдь не унывающих, а веселящихся при совершении злодеяний, от которых волосы встают дыбом у любого нормального человека? О тех, кто не может оставить миру ничего, кроме смерти, потому что фашизм оставляет за собой «только кровавую историю убийств» (Хемингуэй)?
