Для обоснования явной дискриминации нужна идеологическая подоплека, и она традиционно изыскивается в прошлом. Чтобы доказать тезис о всегда существовавшей на этой территории «титульной нации» и ущербности прав всех остальных, упорно создаётся новая история. Так, изобретённая учёными XIX-XX веков ради удобства периодизации «Киевская Русь» подменяет собой большую историческую Русь, древнерусские князья становятся «украинскими», и некая «тысячелетняя Украина» в казённой пропаганде становится свершившимся фактом.
Хотя даже много веков спустя после эпохи древней Руси гетман Богдан Хмельницкий и его полковники называли себя отнюдь не украинцами, но «русской шляхтой». И непрерывная традиция династической государственности Рюриковичей идёт от Ладоги и Новгорода (что в нынешней РФ) через Киев во Владимир и Москву. И сын киевского князя Владимира Мономаха — основавший Москву Юрий Долгорукий — является прямым предком Александра Невского (к слову сказать, тоже киевского князя), а тот — дедушкой московского князя Ивана Калиты, а тот — прямым предком Ивана III Великого — фактического основателя русского царства. Государства, которому впоследствии присягнул русский шляхтич Богдан Хмельницкий со своим войском — так и не узнав, что они «украинцы».
С XV века в русских записях понятия «Русь» и «Росия» (с одной «с») стали употребляться на равных. Причем путешественник Сигизмунд Герберштейн писал в «Записках о московских делах» (1549 г.), что называть Русь «Московией», а её жителей «московитами» так же нелепо, как называть всех французов «парижанами». При Иване Грозном, принявшем в 1547 году титул царя, великое княжество Московское стало официально именоваться Русским царством (или на византийский манер — Российским). А в 1721 году Петр I переименовал Российское царство в Российскую империю.
Современных фальсификаторов существующая преемственность русской государственности не устраивает по причине стоящих перед ними задач — максимального отделения «укров» от общерусских корней. Мы уж не говорим об особом новоязе, созданном сознательным привнесением польских и немецких (а иногда и просто выдуманных) слов — в противовес исконному языку коренных жителей Малороссии.
Критериям «самостийной истории» лучше всего соответствуют те, кто имеет свою особую религию (отделившуюся от русского православия ещё в конце XVI века), отдельный регион — где смесь польского языка и мовы естественны, где люди веками жили в иных реалиях и под властью нерусских правителей. Эта «нерусскость» в какой-то момент истории стала очень востребована серьезными политическими игроками и явилась основой геополитического проекта с новой сконструированной основой.
Однако со стороны это выглядит несколько иначе. В комментарии одна из моих читательниц в сердцах написала о Галичине: «Дотационные области при Союзе и при нэзалэжности. Льготников море. Уезжали зарабатывать деньги в Европу, Россию, но на Украине налоги не платили, хотя из бюджета вытягивали все — на зарплаты своим врачам, учителям, правоохранителям, т. е. на содержание всей бюджетной сферы, плюс на пенсии своим родственникам, плюс льготы льготникам, плюс на образование… Свои заводы разрушили, чтобы в европах яблоки собирать и унитазы мыть. После майдана и АТО количество льготников выросло в несколько раз. Оформили льготы себе и всем домочадцам, получили землю, квартиры и… уехали в разные "польщи" на заработки безналоговые» (орфография автора).
И ведь доля истины в этих резких словах есть. Накануне «революции гидности» вклад наиболее «революционных» регионов в ВВП Украины составлял: Львовская область — 2,6%, Ивано-Франковская — 1,9%, Тернопольская — 0,6%. Тернопольская область зарабатывала 243,2 млн грн, а ещё 630 млн к этой сумме составляли дотации из госбюджета; Ивано-Франковская область собственных доходов имела лишь 341,9 млн, а дотаций на 776,5 млн; Львовская область — 878,2 млн и 1,3 млрд гривен соответственно. В это же время ещё не разоренная войной Донецкая область зарабатывала для Украины 4 млрд 678 млн 850 тыс. гривен, а дотацию получала в 1 млрд 235 млн (меньше, чем та же Львовщина).
Сейчас эта публика получила вожделенное ощущение первосортности, которое нашло законодательное оформление в виде «титульной нации». А внутри ее создалась своя собственная «табель о рангах» — во главе с «культурной столицей» Львовом и прилегающими к нему колыбами. Следом прочая украиноязычная Украина, и лишь затем прочие «некоренные» — которые обязаны покориться («бандеризироваться»), то есть принять западенскую версию государственности или убираться из родных для них мест.
«На Украине сложилось, можно сказать, социологическое понятие — крепостные граждане. Когда человек, имея статус гражданина, имея декларируемые права и свободы, вдруг оказывается по умолчанию урезан и обрезан в этих правах, — констатирует известный украинский политолог Андрей Ермолаев, — вначале на себе это очень серьёзно почувствовали переселенцы из Донбасса… <…> Мы пришли к тому, что проблема крепостного гражданства незаметно распространяется на остальных украинцев. Мы сейчас незаметно для себя начинаем мириться с тем, что нарушение гражданских прав и ограничение свобод стало нормой».
И эти «нормы» выгодны не только майданной власти, ее многочисленной челяди, поднятым со дна «активистам», но и целым регионам. Присвоившие себе историю чужих свершений и перемазавшие других преступлениями бандеровцев, наслаждаются моментом. И, к сожалению, всегда найдутся прихвостни и дураки, которые воспримут обычных самозванцев за «наследников трипольцев», «шумеров» и «древнеукраинских князей».
