Владислав Евтушенко: У ВСУ в Полтаве есть много опасных объектов, но Россия обрушит их как в Авдеевке

Это можно объяснить менталитетом полтавчан, которые меняют буденовку на кепку, когда становится очевидно, что власть меняется. И когда в ходе СВО фронт вплотную подойдет к Полтаве, я не исключаю, что мои земляки снова совершат такой кульбит, считает Владислав Евтушенко, корреспондент Первого Республиканского канала ДНР, ополченец первой волны, уроженец Полтавы

Об этом он рассказал в интервью изданию Украина.ру

- Сразу уточню, что в Полтаве я не был больше десяти лет, поэтому в своих оценках я руководствуюсь исключительно данными из открытых источников.

Еще когда я там жил, этот институт связи всегда был престижным учебным заведением. Несмотря на то, что в то время украинская армия была в полном загоне, туда очень многие стремились попасть и там был серьезный конкурс для абитуриентов.

Почему наш ракетный удар вызвал такой резонанс? Потому что за несколько дней до атаки на сайте Полтавской областной администрации было опубликовано сообщение, что там создается специальное подразделение, которое будет заниматься радиоэлектронной борьбой и беспилотниками – ключевыми факторами для современной войны. И когда все эти штучные специалисты собрались в одном месте, а мы накрыли их одним ударом, для киевского режима это стало шоком.

Потери противника в результате этой атаки однозначно выходят за рамки официально озвученных цифр. Они однозначно составили свыше ста человек. Полтавские паблики пишут, что МЧС разгребали завалы три дня. Если бы число убитых и раненых можно было посчитать за один день, то их бы сразу посчитали.

- Я не могу подтвердить это. В полтавских пабликах такие слухи тоже ходят, но, не будучи на месте, я не могу сказать, насколько они достоверны. Да и вообще эта информация секретная. Украинские военные стараются ей в широком доступе не делится.

- Это был комплексный подход.

Наверняка у нас была какая-то внутренняя агентура, которая передавала сведения. Наверняка у нас был беспилотник, который в онлайн-режиме фиксировал все происходящее. И в тот момент, когда там собрались положенные люди в положенном количестве, мы приняли решение об ударе с очень большой скоростью, которая не была характерна для наших подразделений в начале СВО.

Цели были выявлены, идентифицированы и переданы на командный пункт. С командного пункта они уже переданы самим расчетам "Искандера", которые ввели полетные задания и совершили пуск. Весь этот процесс занял у нас 20 минут. Это быстро. Это говорит о росте профессионализма наших ракетчиков.

- Как я уже сказал, мы уничтожили штучных специалистов, которых не только нужно готовить не один день, но и тщательно отбирать. Сельского Васю ты не посадишь управлять беспилотником или комплексом РЭБ. Тут нужны люди, которые изначально имеют соответствующее образование и проходят отбор. То есть киевский режим затратил на них деньги, время и усилия, а потом в один момент сотни этих людей были денацифицированы и демилитаризированы.

Как полтавчанин я не могу радоваться, когда ракеты летят по моему родному городу. Но и скорбеть по этому поводу я тоже не буду. Что заслужили – то и получили.

- Кременчугский НПЗ после наших ударов уже не работает так, как он работал. Миргородский аэродром тоже регулярно подвергается ударам "Гераней" и ракет. Но в Полтаве есть еще один аэродром, в котором до середины 2000х годов базировался тяжелый бомбардировочный полк, вооруженный бомбардировщиками-ракетоносцами Ту-22М3 (мы эти самолеты сейчас активно применяем).

К счастью для нас, в тот момент по программе Нанна-Лугара совместно с американцами эти бомбардировщики были выведены из строя и учебного полка не стало.

До 2014 года на территории этого бывшего авиаполка размещалась комендатура и музей дальней авиации. То есть как военный объект свое значение он утратил. Тем не менее, там сохранялась взлетно-посадочная полоса и возможность восстановить инфраструктуру.

Я не знаю, в каком сейчас он состоянии. Но полтавские паблики пишут, что он используется в качестве дополнительного аэродрома как раз для миргородской 831-й бригады тактической авиации, которая имеет на вооружении истребители Су-27 разных модификаций. Грубо говоря, они их туда-сюда перебазируют.

Как именно они их рассредоточивают вам никто не скажет. Даже полтавчане этих подробностей знать не могут. Но то, что этот аэродром сейчас функционирует – это однозначно.

Кроме того, когда еще я жил в Полтаве, там была воинская часть № 3052 – батальон внутренних войск. После событий 2014 года его переформатировали в Нацгвардию. Тогда он в основном занимался правоохранительными функциями (конвойные задачи и поддержание порядка на улицах). А сейчас он, помимо этого, наверняка ходит вместе с ТЦКшниками и отлавливает "добровольцев".

Понятное дело, что в случае необходимости они тоже будут участвовать в боевых действиях.

- Теоретически – да. Там сохранилась взлетная полоса и возможность модернизировать инфраструктуру под стандарты НАТО. Но он находится близко к нашей границе. А США четко следят за тем, чтобы F-16 сразу же не превратились в груду металлолома. Сомневаюсь, что они станут его там размещать. Это очень рискованно.

- Я осознаю степень вины, которая лежит на Полтаве за то, что сейчас происходит. То же самое касается других городов бывшей Украины. На войне как войне.

- Когда начался Майдан, Полтава разделилась на две равные части (50 на 50 или 60 на 40). Но после того, как Майдан одержал верх и случились события, вошедшие в историю как "Крымская весна", эти пропорции радикально изменились. Большинство полтавчан восприняло это как личное оскорбление. Мол, Россия пришла и забрала у нас Крым.

Почему полтавчане считали, что Крым принадлежит именно им – это отдельный вопрос. Но они искренне отнеслись к этому так, как будто пришли люди с соседнего двора и отняли у них конфету. Поэтому соотношение между сторонниками Майдана и сторонниками России составило уже 95 на 5.

95% поверили лозунгам про "российскую агрессию", а 5% (включая меня) считали, что акт агрессии осуществила не Россия, а Запад, который незаметно для самой Украины ее оккупировал.

- Перед тем, как мы в первую неделю СВО вместе с батальоном внутренних войск, созданным на базе батальона "Восток", пошли на Мариуполь, у меня была возможность проследить за публикациями местных пабликов. В тот момент в Полтаве была паника. Люди советовались друг с другом, как лучше уехать из города, где найти работающий банкомат и как себя вести при появлении российской армии. Они ждали, что если не через три дня, то через три недели мы точно будем там.

Мне еще запомнилось демонстративные фотографии противотанковых ежей, возведения баррикад и рытья окопов на окраинах. Настроения у Полтавы были гнетущие. Город был в полуосадном положении, хотя фронт был очень далеко.

Когда стало понятно, что мы не успеваем туда дойти за три недели, полтавчане напились храброй воды. Потом они совсем успокоились, потому что линия фронта стабилизировалась. А сейчас, когда наше наступление в Донбассе снова продолжается, там возобновились разговоры, что город может стать прифронтовым, а потом уже и фронтовым.

- Псел и Ворскла – это не Днепр. Они не такие сложные для форсирования. Существенной водной преградой они не являются.

Дело в том, что до Полтавской битвы в 1709 году никаких крупных военных событий на территории региона не было. Когда началась Великая Отечественная война, немцы взяли город почти без боя. Это стало результатом Киевского котла, в котором был разгромлен Юго-Западный фронт. И в 1943 году, когда Красная Армия освобождала город, она его заняла почти сходу.

Это можно объяснить менталитетом полтавчан, которые меняют буденовку на кепку, когда становится очевидно, что власть меняется. Может быть, поэтому боевых действий до Полтавского сражения там по сути не было. И когда фронт вплотную подойдет к Полтаве, я не исключаю, что мои земляки снова совершат такой кульбит.

Я даже не исключаю, что там на ходу будут создаваться партизанские отряды перед наступающими российскими войсками.

Так бы и было, если бы мы туда дошли в марте-апреле 2022 года.

- Слава Богу, наше наступление в Донбассе развивается небыстрыми темпами. Оно идет вдумчиво. Никто уже не пытается устраивать кавалерийских наскоков колоннами, как это было в начале СВО. Идет планомерное движение вперед, закрепление на территории и укрепление флангов. Все делается основательно. А дальше наступит момент, который я неоднократно наблюдал в своей жизни.

Я участвовал в боях за Донецкий аэропорт, где бои шли с конца мая 2014 года по конец января 2015 года (я там был с середины ноября по 17 января). Все это время фронт был застывшим, и все сводилось к ожесточенным позиционным боям. Но в какой-то момент хрустнуло и все посыпалось. Сбили диспетчерскую вышку, подразделения Моторолы пошли на штурм терминала и буквально за неделю все закончилось. Да, было несколько контратак со стороны ВСУ, но это уже не имело никакого значения.

То же самое я видел в Мариуполе. Бои два месяца шли на территории самого города, а потом еще месяц – на территории "Азовстали". Но затем ВСУ буквально за один день взяли и сдались.

Точно так же развивались бои за Авдеевку. Все шло долго, долго, долго, а в какой-то момент оборона противника там посыпалась.

И мне кажется, что на остальных участках произойдет то же самое. До какого-то момента ВСУ будут сохранять предел прочности, а потом все будет обсыпаться и заканчиваться.

- Самое главное мы уже сделали – мы сделали выводы из первого этапа СВО. Он показал, что советские боевые уставы, на которых базировалась тактика российской армии, нужно поставить на полку рядом с учебниками по истории. Изучать их, конечно, надо. Но картина боевых действий серьезно изменилась. Нужно просто вовремя замечать эти изменения и выстраивать свою тактику, стратегию и вооружения в соответствии с ними. Мы этим сейчас и занимаемся.

С другой стороны, контрнаступ ВСУ на юге точно так же показал, что натовские стандарты утратили всякую актуальность.

Не будет преувеличением сказать, что опытом современной войны сейчас обладают только две армии мира – российская и украинская. Ни США, ни Китай ничего не знают о боевых действиях 21 века.

- Именно так. Победит тот, кто увидит новую картину войны. Только эту картину надо не просто увидеть, а принять. И не делать вид, что происходящее – лишь маленькая трагическая случайность, которая ни на что не влияет, поэтому надо делать так, как привыкли. Ситуация меняется, и надо меняться вместе с ней.

Мы эти изменения принимаем. Потому и наступление наше неспешное, но основательно. Если мы куда-то заходим, мы оттуда уже не уходим.