Нынешний наш собеседник стал штурмовиком не сразу, овладев военными специальностями, был ранен и теперь снова в строю, вместо руки у него титановый протез, он инструктор, обучает других.
— Фред, как вы стали штурмовиком?
— Да ничего необычного. Жил в Мурманске. Еще до начала спецоперации стал служить в армии, я штатный военный. До того был в другом подразделении, а потом перевелся в 200-ю бригаду.
— Почему именно сюда?
— Да просто повезло. Не открою секрета. Это на сегодня одно из лучших подразделений Российской армии. Никогда не отступали, здесь служат в военном отношении и технически грамотные офицеры. Я сюда пришел добровольцем, перевелся из своей части 12 октября 2022 года.
Я не был штурмовиком. Сначала служил связистом, потом обучился и стал гранатометчиком. А уже сюда перевелся в штурмовики.
— У вас есть семья, дети?
— Да. В первом браке дочь, ей 11 лет. И во втором браке дочь — ей девять.
— Ну вот это и странно. Переводясь в штурмовики, вы не могли не знать, что на фронте это сегодня одна из самых опасных профессий.
— Да, это так. Но я военный, это моя работа. Я овладел одной специальностью, потом другой, теперь третьей. Все как на гражданке: хочешь преуспеть — знай и умей больше других. Впрочем, здесь не так. Мне это интересно. Ну и полезно. Много знаешь — много умеешь.
— И все-таки про опасность. Что говорит семья про ваш выбор быть военным и штурмовиком?
— Они мной гордятся, и уже ради одного этого стоило идти на войну.
— Фред, вы лично убивали на войне?
— Да, но я не хочу об этом говорить.
— Почему?
— … (Пауза).
— Сколько вам лет?
— Тридцать девять.
— Как вы относитесь к украинцам, к тем, кого освобождаете?
— Знаете, они такие же как мы. Ну, или почти. Только им очень плохо. У меня в Мурманске — полный холодильник, детки ходят в школу, в кино, общаются с друзьями. А их сверстники выросли здесь, в зоне постоянной войны, которую им с 2014 года устроила власть. Они ничего, кроме войны, наверное, и не видели. Это же очень плохо. Это просто ужасно.
— Послушайте, ну вы как штурмовик освобождали села, города, дома от солдат ВСУ. А гражданские как к нам относятся? Как к оккупантам?
— Нет, я таких не встречал. Мы для них освободители. Почему я уже объяснил: они выросли на войне и знают, что где-то есть мирная жизнь без стрельбы и смерти. Поэтому мы для них освободители, а не оккупанты, я так думаю. Мирные жители, где я вот бывал в населенных пунктах, говорят: "Ребята, не уезжайте, ребята, спасибо!" Радуются, когда приходим, плачут, когда уходим, значит, все не просто так.
— Что из тех двух с лишним лет, что вы на фронте, вам запомнилось больше всего? О чем будете рассказывать друзьям на гражданке?
— Ну, может, про ранение под Водяным. Но, знаете, тоже так получилось... Мозг -—это такая штука… Я ничего про ранение не помню. У меня из памяти выпали четыре часа. И я не могу ничего рассказать.
— А скажите, Фред, что вы ждете от войны? Когда она закончится?
— Хочется, чтобы все побыстрее закончилось, но, думаю, быстро не получится. Нам нужна только победа. Не надо соглашаться ни на какие уступки, ни на какие временные перемирия. Надо добиться своего. Капитуляция Украины. И знайте, парни хотят уже отдохнуть. Ну, мы, как сказать... Устали. Да, здесь много моих братьев, с которыми мы тут сроднились. Не просто товарищи — братья. И мы хотим быстрее закончить войну. Но так, чтобы это было не просто так. Никаких позорных договоренностей, еще чего-нибудь. Дожать, дожать, потому что не закончим мы — придут наши дети сюда и будут здесь воевать с этими фашистами. Ведь незатухшие конфликты все равно вспыхивают потом… Нам этого не надо. Моим детям не надо.
— И все же, кто для вас украинцы — враги, несчастные люди, граждане другой страны?
— Если с оружием в руках — враг, противник, которого надо уничтожить. А так я не разделяю украинцев и русских, мы один народ. А разделили нас власти, прежде всего украинская, которая на этом разделении зарабатывает деньги. "Делает бабки", — как у нас говорят. И поэтому мы тем более должны их как можно быстрее победить.
— А как семья реагирует на то, что вы здесь на войне?
— Мы всей семьей вовлечены в это. Дочка упаковывает коробки, жена все это отправляет. Сотрудничает тоже с 200-й бригадой, потому что ближе к нам. Это наша бригада. У нее группа "Волчья стая Z", она Белая Волчица. Достигла определенных успехов в поставке гуманитарки. Она аккумулирует средства.
— Как это происходит?
— У нее женская команда. Женщины варят супчики, высушивают и присылают нам. Еще есть такой бизнес — вяжут носки, продают, а на заработанные деньги покупают что-то необходимое для нас. Так вот вышло, что богатые люди говорят, что это не их война. И не хотят помогать армии. Покупают себе дорогие иномарки, яхты и дома. А простые люди по всей стране собирают посылки, деньги и помогают нам. Вот такие люди у нас. Жена плачет порой, приезжая к ним, к тем, кто помогает армии, и видит — им самим надо помогать, потому что есть трудности, говорит, что им самим помочь надо. Но они отдадут последнее, чтобы мы победили.
— То есть собирают деньги?
— Не обязательно. Она называет это своей командой. Допустим, надо лекарства. Они связываются с медиками, узнают, что надо, чего не хватает. Каждая в своем городе, в основном в Мурманской области, поехали по аптекам, скупились на свои деньги. И отправляют нам. Армия так-то содержит, но всегда бывает, чего-то не хватает. Вот они нам это "чего-то" и поставляют. Еще кто-то шьет флисовые рубашки, футболки. Кто-то свечи делает согревающие. Ну много еще чего. Это такая неоценимая помощь. Я всем ребятам об этом рассказываю. Стараюсь записать ролик, который они потом размещают в соцсетях. Люди видят это, и таких помощников становится еще больше. Жена у меня молодец!
Послесловие журналиста. Вот такой безыскусный простой разговор. Без подвигов, без рассказа о самом главном… Не знаю, может быть, он действительно не помнит про ранение или не хочет говорить. Может быть, просто скромный или очень скрытный. Мы говорили с ним ночью, в кромешной темноте, и я не видел его глаз, а он моих. Те, кто бывает на войне, скажут, что это обычный рассказ обычного солдата, хоть и штурмовика. Который ничего необычного в этой своей профессии солдата не видит. И даже недоумевает, когда мы пытаемся добиться от него жареных историй. А их просто нет. Не потому, что нет вообще, а потому, что для них это работа, которую они делают обыденно, просто и на совесть.
О секретах войны и ее тайна — в статье Захар Виноградова "Один день без войны. Победа как избавление"