Врагу не сдаётся наш гордый "Прут". Как началась Первая Мировая на Чёрном море

Турецкие приобретения существенно меняли баланс между военно-морскими силами России и Османской империи в Черноморье. Первый из вышеназванных крейсеров почти вдвое превосходил в скорости наиболее боеспособную 1-ю бригаду линейных кораблей Черноморского флота (ЧФ) России. А по мощи своей артиллерии он был сопоставим с российскими черноморскими линкорами "Евстафий", "Иоанн Златоуст" и "Пантелеймон" вместе взятыми. Второй же из прибывших линейных крейсеров имел более слабое вооружение, но столь же отменную быстроходность.

Данные корабли являлись новыми творениями германского судостроения и до передачи османам носили названия, соответственно, "Гёбен" и "Бреслау". В тоже время французские морские офицеры аттестовали их российских визави на Чёрном море как "разношёрстную эскадру старых кораблей". Англичане и вовсе характеризовали доцусимские броненосцы России как "пятиминутные" корабли, не способные составить серьёзную конкуренцию современным линейным крейсерам, к коим относились "Гёбен" и "Бреслау". Доктор исторических наук Денис Козлов отмечает, что на тот момент ЧФ не располагал не только линкорами (дредноутами в тогдашней терминологии), но и современными крейсерами, а также большими подводными лодками.

Передача линейных крейсеров Турции носила очень условный характер, поскольку на них сохранялись немецкие команды. На посту командующего оттоманским флотом ими руководил прибывший на борту "Гебена" немецкий контр-адмирал Вильгельм Сушон. Последний имел двойное подчинение султану и германскому императору.

Чтобы "вдохнуть жизнь" в турецкий флот Сушон назначил на все османские линкоры, крейсера и соединения миноносцев германских командиров, а их команды пополнил немецким личным составом. Чтобы не афишировать переход султанского флота под контроль подданных кайзера немцам даже было приказано явиться на новые места службы в фесках.

"Купля-продажа" кораблей проводилась по той причине, что военный флот уже воюющей на тот момент Германии не мог находиться в водах нейтральной страны. Ключевой задачей Сушона было как раз склонить турок к официальному вступлению в войну с Антантой на стороне Берлина. Он не скрывал, что намерен добиться этого путём провокации против России.

Как только стало известно о прибытии в Мраморное море германских крейсеров, командующий ЧФ России адмирал Андрей Эбергард пожелал выступить из Севастополя с лучшими кораблями и эскадренными миноносцами и идти к Константинополю. Там он, согласно морского международного права, планировал потребовать выхода "Гёбена" и "Бреслау" из проливов, а в случае отказа рассчитывал уничтожить их на якоре.

Эбергард полагал, что таким образом даже ценой потери нескольких старых линкоров можно было завоевать господство на Чёрном море.

Однако данный план не получил поддержки у высшего государственного руководства. Телеграммой Морского Генерального штаба со ссылкой на императора всем судам ЧФ "запрещалось показываться западнее меридиана Одессы" и предписывалось, что ни один корабль "не должен появляться в виду турецких берегов". Таким образом Россия пыталась избежать действий, которые могли бы спровоцировать Турцию на вступление в войну.

Каких-либо директив в отношении турецкого флота в Севастополь не последовало даже после того как "Явуз" и "Мидилли" стали выходить в Чёрное море. Министр иностранных дел России Сергей Сазонов телеграфировал 29 августа: "Сам по себе выход "Гёбена" в Чёрное море не означает разрыва, и меры против него допустимы только в случае полной уверенности в успехе".

Лишь в начале третьей декады сентября вместе с информацией о скором вступлении Турции в войну ЧФ получил разрешение на активные действия.

22 октября в день получения Турцией первой части германского займа Сушон наконец получил от османского военного министерства санкцию на начало военных действий против России. Его распоряжения подчинённым предусматривали внезапный удар по основным базам ЧФ и "уничтожение русских морских сил". В атаке должны были участвовать почти все боеспособные силы османского флота.

"Сделайте всё возможное для будущего Турции" – высокопарно говорилось в обращении немецко-турецкого флотоводца к подчинённым 27 октября во время начала похода к русским берегам. Сама же кампания объяснялась минированием русскими Босфора и необходимостью наказания за это вероломство.

Эскадра ЧФ тем временем находилась в море "на маневрировании". В её составе было 6 линкоров (фактически – устаревших эскадренных броненосцев), 3 крейсера, 16 миноносцев, канонерская лодка и минный заградитель "Прут". Вечером 27 октября, когда стало известно о приближении вражеских сил из ставки Верховного главнокомандующего поступил приказ встречи с турецким флотом не искать и вступать в бой только в случае крайней необходимости. Эскадра ЧФ вернулась в Севастополь.

В 04.15 29 октября в Севастополе была принята открытая радиограмма из Одессы: "Турецкий миноносец взорвал [канонерскую лодку] Донец, ходит по одесскому порту и взрывает суда". Вскоре Эбергард дал по флоту радио "Война началась".

А в 6 часов флагман турецкого флота был замечен у главной базы ЧФ. "Явуз" начал обстрел Севастопольской крепости, получая в ответ залпы береговых батарей. "Адский шум сотрясает воздух. На суше бушует смертоносный огонь, русские бешено отстреливаются..." – рассказывал о тех событиях член экипажа главного османского корабля.

Канонада длилась четверть часа пока "Явуз" не вышел из зоны обстрела. Вскоре в поле его видимости попал минный заградитель "Прут", находившийся в море в 15-ти милях от Херсонесского маяка.

Минный заградитель "Прут" уже после возвращения эскадры в Севастополь был отправлен в Ялту для транспортировки батальона Мариупольского полка, следующего на фронт. Из Севастополя полк должен был продолжить путь по железной дороге.

Защитить "Прут" попыталась группа эскадренных миноносцев под командованием капитана I ранга, князя Владимира Трубецкого. Три его миноносца являлись дозорной группой минной бригады, возвращавшейся из Евпатории с Севастополь. Стремясь отвести угрозу от беззащитного заградителя миноносцы пошли в самоубийственную атаку на дредноут.

Однако "Явуз" смог поразить флагмана – миноносец "Лейтенант Пущин" ещё до того, как сам попал в зону поражения. 5 членов экипажа из команды миноносца были убиты, двое пропали без вести и 12 ранены. На судне возникла течь и вспыхнул пожар, грозил взорваться артиллерийский погреб. Команда прикладывала огромные усилия за живучесть корабля и почти чудом спасла его. В этих условиях Трубецкой был вынужден отступить.

Турецкий флагман не стал преследовать миноносцы, поскольку минный заградитель был более важной целью. "Явуз" пересёк курс "Прута" и поднял сигнал с предложением о сдаче. Тем временем командир заградителя, капитан 2-го ранга Георгий Быков отдал приказ о затоплении своего корабля. Для того, чтобы этот процесс был максимально быстрым была приготовлена взрывчатка.

Мест в шлюпках всем не хватило, поэтому многие моряки вынуждены были прыгать за борт и держаться за брошенные в воду койки. Сам же капитан решил корабль не покидать.

Сблизившись с заградителем дредноут начал его обстрел. На борту был убит остававшийся с капитаном старший минный офицер, лейтенант Александр Рогуский. Инженер-механик, прапорщик Смолов, рискуя жизнью, заложил подрывной патрон в машинном отделении. Корабельный священник иеромонах Анатолий (Смирнов)с крестом в руке благословлял на палубе матросов, которые не решались прыгать в воду. Сам же святой отец разделил судьбу корабля.

"Прут" был объят пожаром, на нём падали мачты. Один из турецких миноносцев открыл огонь по скоплению шлюпок у тонущего корабля. Тогда Быков попытался отогнать неприятельское судно выстрелами 47-милиметровой пушки. Раненый осколками в спину и голову, одним из последних взрывов капитан был выброшен за борт. Оказавшись вблизи переполненной шлюпки, он отказался занять в ней место, приказав спасать плававших рядом матросов.

В 8.40 "Прут" стал вертикально носом вверх и пошёл ко дну.

В общей сложности погибли 30 членов команды "Прута". 145 человек смогли укрыться на русском берегу, а 76, в том числе и Быков были пленены.

Кроме того, утром 29 октября турецкий флот атаковал Феодосию и Новороссийск. Неприятелю удалось потопить 8 коммерческих судов. Угольная баржа и один пароход стали турецкими трофеями.

Таким образом на Чёрном море Россия понесла ощутимые потери. В них также следует включить большой запас мин на "Пруте", составлявший без малого половину количества мин, поднимаемого всем флотом.

Тем не менее, основная цель "хулиганского" рейда (как выражался морской министр, адмирал Иван Григорович) достигнута не была. Турецко-германский флот не смог захватить господства в черноморском бассейне. Уже 6 ноября русские бомбардировали турецкий угольный порт Зунгулдак, уничтожив 4 грузовых судна. 26 ноября "Явуз" получил серьёзные повреждения на минах, выставленных ЧФ в предпроливной зоне Босфора. Та же участь постигла многих других участников нападения 29 октября 1914 года.

Вскоре свои результаты дала активная модернизация ЧФ России. В 1915-17 годах в строй вошли три новых русских линкора построенных в Николаеве: "Екатерина Великая", "Император Александр III" и "Императрица Мария". На флот поступали новые эсминцы и подводные лодки. Всё это позволило ЧФ блокировать Босфор и анатолийское побережье Турции. Между тем до конца военных вражеские корабли больше не угрожали Севастополю.

Именно с самоотверженных действий команд "Прута" и "Лейтенанта Пущина" начался пересмотр немцами пренебрежительного отношения к ЧФ России. Ещё 1914-м гросс-адмирал фон Тирпиц наставляя Сушона говорил о "незначительности" сил ЧФ, плохой подготовке русских моряков. Однако в официальном германском издании по итогам событий войны на Чёрном море уже говорилось:

"Боевая подготовка русского флота была хороша, лучше, чем в Балтийском флоте. Черноморский флот стрелял на больших дистанциях, много плавал, появлялся всегда соединённо, что совершенно лишало "Гебена" возможности использовать с успехом своё превосходство в скорости и артиллерийском вооружении".