- Сколько лет тебе было, когда началась война?
- Если мы говорим о событиях апреля-мая 2014 года, когда начались бои за аэропорт, то семнадцать. Позже в этом же году исполнилось восемнадцать.
- То есть, как принято говорить, лучшие годы жизни прошли на войне?
- В тот момент я заканчивал первый курс университета. У нас даже чуть раньше учебный год кончился. Мы довольно быстро сдали экзамены и ушли на каникулы не в июне, а в мае. А осенью вышли на учебу не в сентябре, как положено, а в октябре.
- Мечтал стать маркетологом?
- Кем я мечтал стать – это сложный вопрос. Дело в том, что с детства мечтал стать футболистом. Играл, тренировался, но потом одна травма, вторая, третья и дверь в профессиональный спорт для меня закрылась. Не сложилось с мечтой.
А в плане гражданских профессий… не могу сказать, что прямо мечтал кем-то стать. Разве что в десятом или одиннадцатом классе была дурацкая история. Тогда, насмотревшись каких-то фильмов, хотел поступить на юридический, чтобы после идти работать в милицию. Но родители отговорили. "Ты не мент по натуре и делать там тебе нечего. Это не твоя история", - сказали мне они.
Слушай, ну маркетолог – это тоже хорошая профессия. Многогранная. Она ведь про бизнес, про развитие бизнеса. Про то, чем я занимался какое-то время.
- Но вот уже десятый год показываешь людям войну. Как так вышло?
- То был конец 2014 года. Я тогда постоянно следил за новостями. Сперва следил за ходом событий в Киеве, а потом все началось уже в родном городе.
На тот момент у меня не было знакомых ополченцев или каких-то других людей, вращавшихся в этой теме. Был, правда, один товарищ из ополчения, которому пришлось выходить из Славянска какими-то жуткими тропами. Дело в том, что его и еще несколько человек просто забыли.
Общаясь с ним, подумал, что не хотел бы попасть в какую-то незнакомую среду и оказаться в подобной ситуации. К тому же ни о войне, ни о военном деле я не знал ничего. Даже срочную ведь не служил.
А примерно в то же время мои школьные друзья занимались фотографией. У кого-то фотоаппарат был, у кого-то компьютер для монтажа. Я же тогда смотрел репортажи Сладкова, Поддубного, Пегова, Коца и других наших известных военкоров. Тогда и предложил ребятам снимать войну.
В информационном пространстве показывали одно, второе, третье, десятое. И мы тоже могли бы всюду ездить, общаться с людьми, показывать войну такой, какой ее видим мы. "Мы не против. Оборудование есть. А что куда?" - спросили ребята. И я начал искать ходы-выходы на разные информационные агентства.
И к февралю 2015 года, когда вот только-только закончилась Дебальцевская операция, удалось выйти на агентство ANNA NEWS. С того момента стали ездить на войну, показывать ее, надеясь, что делаем правое дело, вносим какой-то вклад в поддержку нашего города, наших людей. С надеждой на то, что глобально это полезно для нашей страны.
- Помнишь свой первый выезд?
- Не уверен, что выезд был именно первым, но помню, как впервые попал под обстрел, находясь не в университете или где-то в городе. Вот именно первый рабочий обстрел.
Мы поехали на 71-й километр между Ясиноватой и Донецком. Там небольшой железнодорожный поселок, расположенный (на тот момент) неподалеку от линии фронта. Тем не менее, там оставались мирные жители, с которыми нам хотелось пообщаться. Там пять или шесть пятиэтажек стояло, подвергавшихся обстрелам.
И только мы подъехали к поселочку, только увидели первую пятиэтажку… метров пятьдесят оставалось. А справа от этих пятиэтажек чистое поле. И вот мы слышим разрывы. Пять-десять-двадцать. Стреляли из АГСа, а он километра на два бьет. Но мы же понимаем, что АГС вряд ли стоит на первой линии. То есть до противника было не больше километра.
Но это сейчас, а тогда я не очень все это понимал. На самом деле нам тогда здорово повезло, поскольку мы с ребятами оказались в компании двух старших товарищей, для которых эта война была не первой.
Каждый день они чему-то учили нас, рассказывали о том, как нужно вести себя в зоне конфликта, как перемещаться, на что обращать внимание, как общаться с местными. Такие нюансы, которые потом закреплялись годами. Думаю, что сейчас мой профессиональный уровень сильно вырос.
- То есть ты, как и многие здешние журналисты, самоучка?
- Абсолютно. Как в плане съемок, так и в плане ведения информационной войны. Все это приходило от выезда к выезду, от общения с коллегами, с которыми доводилось пересекаться. Хотя до начала СВО, по большому счету, я с ни с кем из представителей СМИ большой России знаком и не был. Может дело в моей скромности. Мы ведь вроде в одних и тех же местах работали. У меня даже фото есть со Сладковым, но лично мы так и не познакомились.
Единственным, с кем лично знаком, был Семен Еремин, который, к сожалению, погиб в этом году. Вот с ним еще до начала СВО познакомились, а с прочими уже в процессе.
Просто для меня это ведь большие люди, которых по телевизору показывают, а сам я – обычный донецкий парень. Неловко как-то было подходить и знакомиться.
- Покойный Андрей Морозов доказывал мне, что местные корреспонденты тоже страдают от адреналиновой зависимости. "Да-да, а фримены не любят спайс", - шутил он. Как у тебя с этим?
- Трудно сказать. В какую-нибудь заварушку ведь хочется попасть не потому, что не хватает адреналина, а потому, что это работа. А так здесь хватает прилетов, переживания за близких, за друзей, включая и коллег, которые постоянно где-то мотаются. У нас ведь не бывает такого, что отработал неделю и на следующую неделю забываешь о войне, о здешних правилах поведения.
У нас не то же, что у ребят, которые приезжают сюда в командировки. Они приезжают на месяц и работают. Да, тяжело, да, учитывая все факторы, но потом они уезжают в мирную жизнь и получают возможность отдохнуть.
А я позавчера был в твоем районе. Неподалеку от той заправки, в которую вчера прилетел FPV-дрон. И находясь там, я понимал, что дрон может прилететь в любую секунду. Учитывая это, я придерживался определенных правил, слушал воздух и так далее.
Нет, я не согласен. Адреналина здесь хватает и желания хапнуть его побольше не возникает. Я вообще считаю, что за войной не нужно бежать. Когда надо, она сама настигнет тебя. И там уже дело профессионализма, удачи, а порой и случая.
- Мы не раз уже работали вместе, и я не мог не заметить, что мне на войне интереснее люди, а ты активно интересуешься обстановкой на фронте, оружием и новыми техническими решениями. Притом, что когда-то не разбирался во всем этом. Так какими же знаниями нужно обладать для работы на войне?
- Не сказал бы, что люди меня интересуют меньше. Давай от обратного? Вот что людям интересно смотреть? Я помню 2014–2016 годы, когда всем было интересно смотреть, как стреляет пушка, как военные обращаются с оружием. А потом это всем надоело. Ну пушка и пушка. Стреляет и стреляет. Все зеленое и ничего нового.
А судьбы ополченцев, судьбы обычных жителей ЛДНР… тут с каждым по полтора-два часа можно говорить, и ты наверняка запишешь интервью, которое жаль будет резать на монтаже. Потому что сокращать нужно, а все интересное и важное. Это факт.
И с 2016 года до начала СВО всех больше интересовали судьбы людей. О чем они мечтают? Чем занимаются? Что делали до войны и почему ушли в ополчение? Как смотрят на те или иные процессы внутри страны?
В начале СВО мы вернулись к интересам 2014–2016 годов. Снова пушки, которые стреляют. Появились какие-то новые виды вооружения, да. Но широкой аудитории сегодня это уже не очень интересно. И никому не интересно, что на днях взяли населенный пункт Прогресс. Никому не интересно, что на этом направлении зажали в клещи определенную группировку ВСУ и та может оказаться в котле. А может и не оказаться.
Сегодня всех опять интересуют человеческие истории. Истории контрактников, добровольцев, волонтеров, мирных жителей. Это примеры для аудитории. Эти люди дают ответы на диванный вопрос о том, зачем мы начали СВО, зачем плести масксети, зачем участвовать в сборах, зачем какой-то РЭБ и какие-то дроны покупать.
Что же до знаний, то в 2015 году нам повезло, что вокруг были люди, которые имели опыт, разбирались в предмете, умели работать и готовы были поделиться всем этим.
Мы потихоньку вникали в то, как работает 120-й миномет, как стреляет пушка, что такое РСЗО "Град", как летают "птички", корректирующие огонь, как FPV-дроны работают. Все это нужно знать и понимать, чтобы не оказаться в нехорошей ситуации.
Я не говорю, что в этом нужно быть суперспецом, но разбираться на каком-то базовом уровне нужно обязательно, чтобы примерно понимать, что может произойти в следующую секунду, как может действовать противник, и хоть минимально обезопасить себя. Нужно, к примеру, понимать, что на разных участках фронта противник ведет себя по-разному, применяет разные типы вооружения.
- У нас даже в штабах, как выяснилось, не все понимают, что существуют разные типы дронов под разные задачи…
- Насчет дронов хотелось бы сделать лирическое отступление. Вот пару дней назад смотрел запись о том, как в Белгородской области украинский FPV-дрон атаковал гражданскую машину. Возле нее стояли двое или трое гражданских. Один получил ранения.
И вот я думаю, что уж за сто метров ты FPV-дрон услышишь и распознаешь, если хоть немного в этом разбираешься. А эти секунды могут уберечь от ранений или смерти.
Если бы люди вовремя распознали звук и отскочили от своей машины, то могли остаться невредимыми. Вот на Петровку приезжаешь, слышишь разрыв и любой местный тебе объяснит, что это такое, куда прилетело. Они разбираются в этом, сами того не желая. Им пришлось приспосабливаться к агрессивным условиям, чтобы выжить.
Я к чему об этом заговорил? Если вы проживаете там, куда добивают украинские беспилотники, то потратьте немного времени и разберитесь в вопросе. Сейчас полно видео от тех же военкоров, от военнослужащих. Сейчас такого контента очень много. Лучше познавать это в теории, чем потом растеряться на практике. И то же касается людей, которые приезжают сюда.
- Меня обычно пугает склонность людей, переживших удар FPV-дрона, записывать видео для соцсетей, а не бежать оттуда. Где один камикадзе, там и второй.
- А это возвращает нас к вопросу о понимании того, как противник ведет себя на разных участках фронта, как и какое вооружение использует. Через сколько секунд прилетает вторая мина? Что нужно делать, если первая уже легла, но ты в порядке?
Людям, которые оказались в подобных условиях, катастрофически не хватает знаний. Вспомни 2014-й! Люди тогда не разбирались в оружии и часто бежали на место прилета, не понимая, что может прилететь снова. Но сейчас этим никто не занимается. Сейчас люди знают, что полчаса-час после прилета лучше переждать в укрытии.
Да, если кого-то, не дай Бог, ранит, то нужно бежать и оказывать помощь, но в иных ситуациях лучше найти укрытие. Потому, что жизнь одна, рук и ног – по две. А больше нет и не будет. Нужно понимать, что произойдет дальше, если уже началось.
Вот жители Белгородской области, раз уж так получилось, должны вникать в это, впитывать опыт и знания. Ведь не у всех, к сожалению, есть возможность покинуть зону боевых действий. Кому-то нужно оставаться и жить, но готовыми к неприятностям сегодня должны быть все. Осталось только как-то вбить это понимание людям в головы.
- Война тебя выбрала, но ведь однажды она закончится. Чем ты займешься после?
- Ну я же не всю жизнь занимался войной. Работать начал лет с тринадцати, чтобы иметь какие-то свободные деньги. Не то, чтобы нуждался в них, но это давало ощущение свободы. На каникулах работал официантом, работал на стройках, на автомойках. Но исполнилось восемнадцать, и никто уже не мог запретить мне снимать войну.
А потом был период "глубоких" Минских соглашений, и где-то к концу 2020 года я перестал работать на фронте аж до начала СВО. Во-первых, на тот момент это даже по донецким меркам не приносило денег. Во-вторых, это уже не вызывало интереса. Вот сидишь ты с парнями в окопах, а по вам стреляют, но даже рассказывать об этом уже толком нельзя. Потому, что нельзя говорить о том, что Киев нарушает Минские соглашения.
Тогда я надеялся, что, если даже в информационном пространстве идет блокада боевых действий, значит, дело движется к миру. Да, были какие-то вспышки вроде "жабьих прыжков" ВСУ, когда они занимали "серые зоны" на разных участках фронта. Но это вспыхивало и утихало за неделю, а потом исчезало из информационного поля.
И тогда я вернулся к работе по гражданской специальности. Немного занимался предпринимательством, но тут началась СВО. Вернее, сперва началось обострение, и я стал ездить по окраинам, общаться с людьми, чтобы понять, к чему все идет. Это очередные "жабьи прыжки" или все-таки что-то более серьезное? Потом ЛДНР признали и стало понятно, к чему все идет, но пока не ясно, в каком формате.
Я лично думал, что украинская сторона начнет массированное наступление, наши парни примут бой, а Россия поддержит, но верховный главнокомандующий наш сработал на опережение. Утром 24 февраля я позвонил в агентство, с которым проработал больше пяти лет, нашел свой старый броник и приступил к работе. Вот так я вернулся.
Если честно, то прямо сейчас я не думаю о том, чем займусь после, но точно знаю, что найду себя в какой-нибудь сфере. Сейчас главная задача – приложить максимум усилий, чтобы закончить СВО. Или войну. Как хотите, так и называйте.
Чем заняться? Да я найду, чем заняться. Образование есть, навыки видеосъемки – тоже. Могу лишь сказать, что после окончания нашей войны точно не сорвусь в какой-нибудь другой конфликт. По крайней мере в тот же день не сорвусь. Что будет через полгода, я пока не знаю. Не могу сказать, что прямо сильно тянет меня в зону конфликта, где прямо очень жарко. С другой стороны, я понимаю, что там находятся наши пацаны, наши люди. О них нужно рассказывать, их нужно показывать.