Ветеран СВО Ярослав Манцевич: Возможно, ВСУ уже напали на Белоруссию, а Польша вмешиваться не хочет

Об том в интервью изданию Украина.ру рассказал помощник российского сенатора Эдуарда Исакова, заместитель председателя Союза ветеранов Свердловской области по работе с участниками СВО, ветеран боевых действий Ярослав Манцевич.

Он также привел примеры того, как вернувшиеся с фронта бойцы социализируются и защищают Россию в тылу. Например, ветераны боевых действий в зоне спецоперации (СВО) оказали помощь правоохранителям в поимке опасного преступника — гражданина Украины.

Вооруженные силы Украины продолжают обстрелы Белгорода и области. Ранее, 28 июня, Госпогранкомитет Белоруссии сообщил о скоплении террористов из "Русского добровольческого корпуса"* в Житомирской области.

— Все очень просто.

Любая армия может обладать любыми техническими средствами и кучей инновационных технологий, но если у ее бойцов нет воли к победе, она не сможет выполнить боевую задачу.

Силу духа русского солдата ничем не переломить.

Вы же слышали шутливую поговорку, что в армии наших ребят учат "круглое нести, а квадратное катить". Она появилась не просто так. Это означает, что нас учат выполнять самые невыполнимые задачи. А для этого солдат должен обладать смекалкой и силой духа. Поскольку "Ветераны" обладают всеми этими качествами, им поставили задачу, и они ее выполнили.

Я бы не сказал, что при рытье этого тоннеля применялись какие-то особые технические средства. Если бы они попробовали что-то взорвать, это сразу бы услышал враг.

Фактически ребята работали руками. Ведь на войне главное – это не умение стрелять из автомата или знание сложных тактических приемов. Главное — это лопата. Ты должен зарыться поглубже и сделать "лисьи норы", чтобы максимально обезопасить себя. То есть ребята просто качественно вырыли окоп и выполнили боевую задачу.

Они просто молодцы. Я рад и горд за них.

— Скорее всего, диверсионные рейды ВСУ на белорусскую территорию уже ведутся, просто мы об этом не знаем.

Учитывая, что наши войска уже подходили к Киеву через белорусскую территорию, противник в любом случае будет прощупывать границу. Но в полноценное вторжение я не верю. Украина и так с Россией справиться не может, а если она втянет в войну еще и Белоруссию, мы будем иметь право подключить к боевым действиям против киевского режима страны ОДКБ.

Что касается попыток втянуть в войну Польшу, то Варшава, может быть, и сама хотела бы участвовать, и давно бы это сделала, но понимает, что потерпит серьезное поражение. Так что за Белоруссию пока не стоит волноваться.

Наша стратегия боевых действия была выработана правильно. Она идет по плану. Если для Запада стало шоком уже само начало СВО, то теперь противник понимает, что у нас неиссякаемые запасы оружия, боеприпасов, а главное — людей.

Сейчас наша группировка на фронте составляет чуть больше 1,5 миллионов человек. По меркам Украины, это половина мобилизационного ресурса страны. А в масштабе России — это минимальная часть ее демографического потенциала.

Мы умеем работать и выполнять задачи. А противник этого не умеет.

— Когда мы с отрядом находились на линии соприкосновения, мы передвигались двойками-тройками. Хотя с точки зрения военного устава это было нелогично. Тот же опорник должен брать взвод: отделение слева, отделение справа. То есть речь шла о масштабных боевых действиях.

В современных реалиях, наоборот, именно последние действия нелогичны, потому что приводят к большим потерям. Сегодня на фронте со всех сторон работают разведывательные и ударные дроны ВСУ, которые отслеживают любые перемещения бойцов.

Когда мы передвигались, мы держали дистанцию в 10–15 метров друг от друга. А потом, когда были в районе Клещеевки, эта дистанция увеличилась до 50–70 метров. Было строгое правило не собираться в группки больше трёх человек, потому что становились мишенью для ВСУ. Хотя сейчас и один человек — это уже цель для нескольких дронов противника.

Сейчас переброска минимального числа людей и максимально быстрого занятия позиций осуществляется на мотоциклах и квадроциклах.

— Ходить пешком по полям — это очень опасно. Передвигаться на грузовом автомобиле — тоже опасно, потому что он двигается по дорогам и становится еще более заметной целью для вражеских дронов. А мотоцикл и квадроцикл может легко маневрировать: заехать в овраг, вылезти из него и уехать дальше.

Более того, сейчас даже один человек может удержать позицию достаточно долго. Среди моих товарищей были конкретные примеры, когда пулеметчик с пробитыми ногами, отказавшись от эвакуации, несколько суток сдерживал атаки противника, который в десятки раз превосходил его по численности.

Малая группа, которая передвигается на мобильных средствах — это единственно верная тактика, которая приведет нас к победе.

— Многие ветераны СВО после возвращения спасают свою психику, проводя больше времени с семьей. Многие из них пытаются социализироваться, занимаясь общественно полезной деятельностью: помогают ребятам, которые до сих пор сражаются.

Лично я сейчас не могу вернуться в зону СВО, но я держу этот второй фронт, помогая своим товарищам и их семьям.

Фронтовое братство всегда будет единым, потому что мы доверяли друг другу свою жизнь. Даже если мы находились за много километров друг от друга, понимали: если плохо выполним свою боевую работу, можем загнать своих товарищей в кольцо. Поэтому мы всегда будем поддерживать друг друга.

Помимо этого, помогаем семьям погибших и без вести пропавших. Иногда я до пяти утра беседую с женами мобилизованных и контрактников. Хоть и не психолог, но по-человечески всегда готов их выслушать.

Кроме того, если ты хоть раз в жизни понюхал пороха, наступает переоценка ценностей. Например, более решительно даешь отпор уличному хулигану.

Когда мне поступил звонок о том, что педофил пытается изнасиловать девочку, я не на секунду не сомневался, стоит ли с этим связываться. Выехал на место предполагаемого преступления в Первоуральск и оказал помощь правоохранителям.

Преступник неоднократно совершал подобные преступления. При этом оказался гражданином Украины из Днепропетровска (в чем мне лично признался). В 2014 году он бросил свою семью и приехал в Россию в статусе беженца. У него не было сил устроить свою жизнь в новых обстоятельствах. Но, видимо, были силы совращать и насиловать 12-летних детей.

Дело не в том, что мы такие храбрые. И не в том, что теперь не боимся смерти. Просто рассуждаем так: получить ранение — больно, но не страшно. Умереть — тоже не страшно. Да, твои родственники поплачут, но ты это уже не почувствуешь.

Оторвало руку или ногу — без конечностей тоже можно жить. Страшно, когда умирают твои близкие. Страшно хоронить друзей. Страшно, когда ты пьешь кофе с боевым товарищем, а через пять минут он падает в окоп и погибает. Поэтому мы оказываем людям любую поддержку. Везде и всегда.