Харьков Ивана Крамского. Как начинался творческий путь знаменитого художника-передвижника

Семья Крамских была мещанской. Отец, Николай Фёдорович, а затем и старший брат Михаилслужили писарями в городской думе. Он сильно пил, однако материальной нужды семья, по словам самого Крамского, не терпела.

Мать, Настасья Ивановна Бреусова, принадлежала к старому казацкому роду, входившему когда-то в слободской Острогожский полк. В быту, как и многие жители этого уезда, она пользовалась малороссийским наречием. Грамотой она не владела и особым воспитанием не отличалась.

Вся семья, состоявшая из пяти человек, ютилась в небольшой, но собственной хатке. При домике разведен был сад. Среди соседей были и бедняки, и богачи, и все общались между собой.

"Я самоучка во всём, кроме грамотности", — вспоминал впоследствии Крамской. И действительно, только писать и читать его учили. Сначала сосед по фамилии Крупченко, собрав у себя семь-восемь девочек и мальчиков, учил их: "аз, буки, веди и так далее".

Затем Крамской поступил в Острогожское уездное училище, где сразу занял место первого ученика. Тринадцати лет окончил он курс, по собственным его рассказам, с разными отличиями, похвальными листами и отметкой "пять" по всем предметам.

Здесь, в училище, были уроки рисования. Скоро, однако, они показались ему скучными: он почти целый год рисовал какой-то профиль без затылка, с началом чуба на лбу, а во втором классе так и не смог одолеть выбранной им самим из оригиналов литографии Святого семейства.

Но помогал ему в обучении рисунку, как и с грамотой, тоже дилетант и местный умелец, ставший на всю жизнь его старшим товарищем — Михаил Борисович Тулинов. Впоследствии уже в зрелом возрасте он станет знаменитым фотографом, откроет мастерскую в московском зоологическом саду и станет автором знаменитых снимков Тургенева, Достоевского и Толстого.

Когда Ивану было двенадцать лет, умер отец, и главой семьи стал старший брат Михаил, получивший по наследству место думского столоначальника. И они с матерью решили, что Ивану не нужна гимназия, ибо денег на это нет.

В результате этого решения три года жизни Ивана, по его мнению, были потеряно безвозвратно. Верный семейным традициям, старший брат настаивал на его поступлении на службу в качестве писца. Мальчик покорился и поступил сначала в Острогожскую городскую думу, а потом к посреднику по полюбовному размежеванию. Усердно исполняя служебные обязанности, переписывая, а иногда и сочиняя бумаги и рапорты к разным превосходительным лицам, доводя свое совершенство в каллиграфии почти до виртуозности, Ваня все свободное время проводил за рисованием.

Однако всё изменилось в 1853 году, с началом Крымской войны. Через Острогожск стали проходить воинские части, и, стало быть, там должны быть люди с деньгами. На поиски заработка приехал из Харькова фотограф Яков Петрович Данилевский со своим новомодным аппаратом.

У этого фотографа, бывшего рижского часовщика, по приезде в Острогожск случился конфуз. Ретушёр, которого Данилевский привёз с собой, запил, и мастеру пришлось обратиться к местным жителям. Якова Петровича направили к Тулинову, но тот "перевёл стрелки" на 15-летнего Ваню Крамского.

Одна фотокарточка, сделанная методом калотипии (съёмка на специально обработанной пластинке с получением отпечатков на бумаге без негативов и без перехода от негативного изображения к позитивному), стоила заказчику десять рублей, так что средств хватало и на химикаты, и на расходный материал, и на оплату труда. Так что предложение оказалось выгодным.

Когда Данилевскому пришло время уезжать в Харьков, он захотел взять Ваню с собой. Но тут возникло одно неодолимое для Настасьи Ивановны препятствие.

Яков Данилевский (1817-1896) был выкрестом и не имел никакого отношения к своим однофамильцам из знаменитого слобожанского дворянского рода. При этом Яков Петрович был геологом-самоучкой, путешествовал по соседним губерниям в поисках железной руды и, представьте себе, нашел месторождение, которое впоследствии назовут Курской магнитной аномалией. Все четыре его сына стали докторами медицины, а именем второго, Василия, по-прежнему называется одна из улиц Харькова.

Так вот, Тулинов вспоминал в письме к критику Владимиру Стасову, что Данилевский остался доволен Ваней и попросил его сговориться с роднёй мальчика о заключении трёхлетнего контракта с переездом. "Но мать, узнав, что Данилевский еврей, не соглашается ни за какие деньги отпустить с ним своего сына Ваню". В конце концов, ее уломали.

Ваня отправился в Харьков, где мастер, как вспоминал впоследствии Крамской, платил "от каждого портрета, разделанного в красках, — 3 р. сер., в туши — 1½ р. сер. и, сверх того, он должен заплатить профессору за уроки, которые я нахожу нужным взять в рисовании". Так Иван Николаевич Крамской стал первым известным в Харькове лурьёвщиком (так называли уже в советское время ретушёров фото).

Рука будущего портретиста приложилась к карточкам мастерской, расположенной напротив здания Дворянского собрания (ныне на этом месте театр кукол), в том числе и к снимку студента университета Ильи Мечникова.

И как бы ни занимался Данилевский со своим помощником, сколько бы они ни путешествовали в поисках заказов вплоть до Нижнего Новгорода, Крамской всё равно считал эту работу пустой тратой времени. Он дает следующую характеристику своего патрона:

"Своих понятий в живописи он вовсе почти не имеет, а следует по большей части суждению посторонних, в которых, так же, как и в моем герое, случается не слишком много знания, да к тому же он живёт в самом посредственном круге жителей города".

Хотел Иван научиться живописи, но профессионалы не пожелали ему давать уроки. Грубо отказал, например, учитель рисования во 2-й гимназии Бесперчий, воспитавший великого польского художника Генрика Семирадского.

Чтобы понять, где и на какой почве работал Данилевский и взрослел Крамской, скажу несколько слов о Харькове времён Крымской войны. Не случайно туда тянулись люди со всей России. В этом губернском городе был университет, а также очень деятельное начальство во главе с генерал-губернатором Сергеем Александровичем Кокошкиным и городским головой Сергеем Кондратьевичем Костюриным.

В это время в городе проживало 36 тыс. жителей. "В числе промышленных заведений города мы находим 4 фотографии, 3 литографии, 5 кондитерских, 2 трактира, 25 гостиниц, 10 рестораций, 71 постоялый двор, 47 питейных домов, 2 водочных магазина, 3 торговых бани, 5 аптек", — вспоминал действительный статский советник Фёдор Рейнгхардт.

Назначая Кокошкина, император Николай Iнапутствовал его: "Вытащи мне Харьков из грязи!" И харьковцы сразу почувствовали на себе его железную руку. Сразу по приезде Сергей Александрович занялся полицией и Думой.

При Кокошкине местный ювелир Василий Зайцев открыл первую фотомастерскую, которую вскоре продал Данилевскому.

Городским головой в 1853 году был избран Сергей Кондратьевич Костюрин, который не только сработался с Кокошкиным, но и вполне вписался в атмосферу самоуправства ради благоустройства. Заседания думы и приём просителей проводились не в городском доме, а в винной лавке "Капернауме", принадлежащей мэру города.

Когда знаменитый драматург Александр Островский приезжал в Харьков, он останавливался в самом хлебосольном доме — у Костюрина. Те, кто хоть раз читал или смотрел пьесу Островского "Гроза", наверняка помнят такого колоритного персонажа, как купец Савёл Прокофьевич Дикой — "значительное лицо в городе". По мнению ряда исследователей творчества драматурга, его прототипом был тогдашний мэр Харькова.

Вот в такой обстановке взрослел Крамской и работала фотомастерская Данилевского, откуда будущий живописец сбежал в Петербург к фотографу Александровскому.

Михаил Тулинов с упоением рассказывает, как прославил ретушер нового хозяина:

Столичный фотограф Александровский "получает дозволение снять фотографический портрет с покойного государя императора в Зимнем дворце. Крамской отделывает тщательно этот портрет и производит фурор. Александровский делается фотографом его императорского величества государя императора, получает орла, и вся знать снимается у Александровского".

Потом та же история повторяется с другим известным фотографом — Деньером, который "как человек практический приглашает И.Н. Крамского к себе на лучших условиях". В кругу столичных фотографов Крамского именуют "богом ретуши".

Так сложилось высочайшее покровительство Крамскому. Особенно уважал его творчество наследник престола великий князь Александр Александрович, собиравший коллекцию русской живописи и ставший заказчиком многих полотен этого художника. Впоследствии это собрание станет Русским музеем, где на почётном месте портрет Александра III работы Крамского.

Впрочем, высочайшее благоволение художник мог бы и потерять, если бы после гибели Александра II продолжил работу над портретом морганатической супруги царя-освободителя. Но этот заказ так и не был предъявлен и, по мнению некоторых исследователей, тщательно переделан в самую знаменитую работу живописца — "Неизвестную". Но это будет потом.

А в 1857 году 20-летний Иван Крамской поступил в Академию Художеств в класс профессора Алексея Тарасовича Маркова, где и проучится до самого окончания с малой золотой медалью.

Оставалось написать программу на большую медаль и получить заграничное пенсионерство. Совет Академии предложил ученикам конкурс на тему из скандинавских саг "Пир в Валгалле". Все четырнадцать выпускников отказались от разработки данной темы и подали прошение о том, чтобы им позволили каждому выбрать тему по своему желанию.

Последующие события вошли в историю русского искусства как "Бунт четырнадцати". Совет Академии им отказал, а профессор Константин Тон отметил: "Если бы это случилось прежде, то всех бы вас в солдаты!" 9 ноября 1863 года Крамской от лица товарищей заявил совету, что они, "не смея думать об изменении академических постановлений, покорнейше просят совет освободить их от участия в конкурсе".

Правда, вскоре пути Крамского и Тона пересеклись: живописец расписывал купол храма Христа Спасителя в Москве, созданного по проекту Тона.

Только в 1869 году уже известный художник Крамской получает звание академика. А уже через год образовалось "Товарищество передвижных художественных выставок", одним из основных организаторов и идеологов которого был Крамской до самой своей смерти 5 апреля 1887 года.