Таким образом, на Северном направлении у нас есть кулак из трех армий. А именно это направление может изменить исход СВО, считает военный политолог (Краснодар), подполковник в отставке Геннадий Подлесный
Об этом он рассказал в интервью изданию Украина.ру
После того как продвижение ВС РФ под Харьковом не привело к обрушению украинского фронта, некоторые эксперты стали выступать с тревожными оценками по поводу того, что киевский режим и Запад пытаются поставить российское руководство перед болезненным выбором: или мы проводим еще одну мобилизацию, чтобы ускорить темп СВО (а это может вызвать недовольство общества и проблемы в экономике), или мы смиряемся с тем, что противник выигрывает 2025 год для перевооружения.
— Геннадий Иванович, идет ли речь именно о такой вилке? Если идет, то какое из двух решений может быть менее болезненным для нас?
— Если рассуждать чисто с военной точки зрения, то мобилизация — это хорошо, потому что она расширяет наши возможности для ведения боевых действий. В войска придет личный состав, из которого можно формировать новые части и соединения. Но есть одно но. Увеличивая количество военнослужащих, мы неизбежно сокращаем число работающих на предприятиях ОПК.
Украина может позволить себе дикую мобилизацию без ущерба для экономики, потому что у нее нет собственной экономики. Невозможно разрушить то, что уже разрушено. Она полностью содержится западными странами. Киевский режим может мобилизовать всех, потому что деньги и продукты гражданскому населению все равно дадут.
Мы позволить себе это не можем. Поэтому мы пытаемся соблюсти двойной баланс.
Во-первых, мы добились оптимального соотношения между людьми воюющими и обслуживающими их людьми в тылу. Нарушать его нельзя. Проводить мобилизацию хотелось бы, но нельзя.
Во-вторых, мы уже обожглись во времена СССР, когда ВПК сожрал гражданскую экономику. Президент недавно предупредил, что мы не должны повторить эту ошибку. ВПК должен расширяться без ущерба для гражданского сектора.
В этой сложной ситуации мы должны исходить из следующего.
Верховный главнокомандующий ранее заявлял, что у нас на ЛБС сейчас около 600 тысяч человек. Дмитрий Медведев (а он отвечает за мобилизацию) ранее говорил, что мы смогли набрать около 500 тысяч добровольцев. Если отминусовать потери, можно предположить, что у нас есть резерв в 100–200 тысяч человек.
Западные источники утверждают, что мы сосредоточили около 180 тысяч человек на территории Белгородской и Курской области. И у нас точно есть 20 тысяч военнослужащих в Белоруссии. Таким образом, на Северном направлении у нас есть кулак из трех армий. А именно это направление может изменить исход СВО.
Если посмотреть на карту боевых действий, то мы имеем огромную дугу от Сум до низовья Днепра. Это большой выгнутый серп. И для меня, как для человека, окончившего военную академию, просматривается, что мы можем воспользоваться моментом и активизироваться в Сумской и Черниговской областях, пока ВСУ не возвели там укрепрайоны.
— Каковы могут быть направления этого удара?
— Одна часть войсковых формирований будет двигаться на Полтаву. Вы можете сказать: "Что-то ты замахнулся". А по-другому никак. Если мы попробуем снова обойти Славянск, мы опять завязнем в позиционных боях.
Да, это растянутые коммуникации. Да, наши войска могут попасть под удар украинских беспилотников. Но в том же Часовом Яре их ничуть не меньше. Их там целый рой. Иногда бывает так, что дроны совершают прямые тараны, как самолеты Первой мировой войны. Да, это сложно. Но мы же воюем. Мы же отбираем пяди и крохи своей земли. Мы идем вперед.
Другая часть войсковых формирований будет двигаться на Житомир через Черниговскую область, чтобы вызвать панику у западных стран. Если мы отрежем Жешув, через который идет основное снабжение ВСУ, это будет катастрофой для противника. Так что противник не сможет не отреагировать на наше продвижение к польской границе. Ему придется снимать войска с других направлений для купирования этой угрозы.
Кстати, наша группировка "Север" на Харьковском направлении воюет в численном меньшинстве. Для наступления вам нужно соотношение сил 3 к1 (три наступающих на одного обороняющегося), а там это происходит с точностью до наоборот. Украина стянула туда около 50–60 тысяч, а наших там 20–25 тысяч. Тем не менее мы там умудряемся наступать благодаря новой тактике малых групп и огромного преимущества в авиации. ФАБы – это спасение для нас и ужас для врага.
Я снимаю фуражку перед нашими военными.
Резюмирую. Чем дольше мы будем оттягивать эту стратегическую наступательную операцию с настоящим открытием Северного фронта, Украина загонит в окопы еще больше мобилизованных (которые будут воевать не за совесть, а за страх) на фоне открывшихся шлюзов, через которые к киевскому режиму снова хлынул поток западного оружия (мины, танки, самоходки, артиллерийские системы).
Есть еще одна проблема, которую я хотел бы озвучить.
— Наверное, речь идет об информации об атаке на нашу стратегическую радиолокационную станцию (РЛС) под Армавиром?
— Да.
Мы пропустили два удара по нашим стратегическим объектам — РЛС "Воронеж-ДМ", которые находятся под Армавиром и под Орском. Это станция загоризонтального слежения. Когда президент ставил ее на боевое дежурство под Армавиром в 2013 году, он сказал, что эта станция "способна засечь даже самую малозаметную цель, в доли секунды обнаружить пуски ракет разных типов за сотни и даже за тысячи километров от границ России".
Судя по кадрам из СМИ, у РЛС под Армавиром были выведены из строя две фазированные антенные решетки. Ее атаковал португальский дрон Tekever AR3, сумевший пролететь больше тысячи километров. Под Орском беспилотник мы успели сбить. Но мы никак на это не отвечаем. Притом что это уже не первая атака на наши силы ядерного сдерживания.
Минобороны официально это никак не прокомментировало. Падение самолетов ДРЛО оно тоже не комментировало. Хотя жители Краснодарского края сами видели, как самолеты горели и выкладывали эти кадры. Но это же позиция страуса, когда голова в песок, а все остальное – наружу. Если ведомство не говорит об этом, это не значит, что этого не было. Я не думаю, что это правильная позиция с точки зрения информационного противоборства.
Вернемся к "Воронежу". У нас всего десять станций этого типа. Я не открываю военную тайну, эта информация есть в открытых источниках. Их местоположение известно. По сути — это здание огромного размера. Скрыть его от спутников невозможно. Станция на юге уже выведена из строя. Слава богу, что мы спасли станцию на востоке.
И если такие атаки будут продолжаться, мы потеряем "глаза" наших ядерных сил. В этом случае Запад может сказать: "Мы ослепили русских. Они не увидят залпа наших ядерных ракет. Давайте-ка по ним жахнем, потому что они не ответят". В результате начнется термоядерная война, когда нам придется запускать ракеты по программе, заложенной в их боеголовках. Этого явно не хотелось бы.
Я бы еще хотел затронуть проблему Черного моря. Я не понимаю, почему мы до сих пор не заминировали все подходы к украинским портам. "Зерновая сделка" фактически продолжается. В Николаев и Одессу по морю по-прежнему завозятся безэкипажные катера. Понятно, что Черноморскому флоту сейчас трудно. Но мины выставить можно, чтобы туда не смогли пройти корабли с теми же французами из "Иностранного легиона". Пусть они из Румынии по Дунаю сплавляются.
Повторюсь, настал момент, когда мы или начинаем, или мы постоянно будем на шаг позади противника. А наш президент сказал, что для победы мы всегда должны быть на шаг впереди. Тут должно сработать его пацанское определение: "Если драка неизбежна, бей первым". Либо мы растянем резервы ВСУ еще на 500-600 километров, либо мы будем героически преодолевать их укрепрайоны, которые спешно возводятся в той же Харьковской области.
— Вы сказали, что нам следовало бы открыть Сумскую и Черниговскую область для удара по двум направлениям: Полтава (чтобы отрезать ВСУ от Днепра) и Житомир (чтобы напугать Запад приближением к польской границе). Как быть с Киевом?
— Если мы из Курской области пойдем на Житомир через Чернигов и если второй удар придется на Полтаву через Сумы, Киев будет зажат между этими двумя красивыми стрелами. А прямые линии всегда соединяются, даже если они не соединяются по чертежу. Мы охватим Киев с севера и с юга и лишим ВСУ западной помощи.
Да, это сложно. Да, у нас будут растянутые коммуникации. Но от Белгорода до Киева по прямой около 400 километров. Я не думаю, что это расстояние – непомерная задача для наших войск.
— Как быть с Полтавой? Это большой город, который стоит на крупной реке Ворскла. За него еще в Великую Отечественную войну были тяжелые бои.
— Давайте отойдем от штурмов крепостей времен Чингисхана, когда их защищало все население. Сейчас нет ситуации, когда сожгли крепость и сразу победили. Сейчас мы не будем штурмовать Киев, Харьков или Полтаву. Для этого придется действовать как Израиль, который бомбит все – даже лагеря беженцев. Я все жду, когда они ядерным зарядом уничтожат Рафах вместе со всеми палестинцами. Они на это способны.
Харьков брать бесполезно. Не хотелось бы, чтобы мы повторили штурм Грозного в еще большем масштабе. Нам нужно его окружить и ждать, пока ВСУ оттуда выйдут, как это было в Мариуполе. Мы же не полезли в подвалы "Азовстали".
Мы можем стереть с лица земли любой город. У нас для этого есть ФАБ-3000. Но это наши города и наши люди. Поэтому мы их окружим и создадим условия, когда ВСУ сами оттуда выйдут. Потому что даже самые упрямые нацисты не хотят умереть как крыса в подвале.
— Для окружения городов нам нужно иметь много средств дистанционного поражения хотя бы на том уровне, как это было в Авдеевке и сейчас под Харьковом. Сколько нужно времени, чтобы мы добились таких показателей?
— Помимо ФАБов и дронов, у нас есть средства дистанционного минирования. Сейчас сапер уже не тащит с собой пять-шесть мин и не устанавливает их вручную. У нас есть установки минирования и разминирования. Если мы создадим минные поля вокруг Харькова на широком фронте, ВСУ не смогут там маневрировать.
Почему противник не смог прорваться в районе Работино? Их остановили минные поля, а не "зубы дракона". Именно это стало основой нашей обороны.
Так что для окружения городов нам необязательно ставить по их окраинам группировку в 30–40 тысяч человек. Если мы заминируем там все на широком фронте, то даже если там через каждые десять метров не будет стоять часовой с автоматом, крысы все равно побегут с корабля.
— Тогда нам все равно надо учитывать, что ВСУ тоже хорошо умеют минировать местность.
— Конечно.
И тут мы возвращаемся к тому, что, несмотря на общее падение качества подготовки личного состава ВСУ, современные технологии позволяют держать оборону даже не до конца обученным бойцам. Поэтому противник до сих пор умело минирует местность.
Враг также умело применяет FPV-дроны, которые на Украину поставляются с Запада, и которые Украина сама собирает в подвалах. Если цеха вычисляются, а потом туда прилетает "Искандер", то в каждый подвал "Искандер" не бросишь.
Да, это серьезная проблема. Поэтому наши ребята должны уничтожать вражеских операторов БПЛА.
— Какие еще задачи мы должны решить, прежде чем отважится на операцию, о которой вы говорили?
— Наверное, для этого в Генштабе нужно провести такую же зачистку, которая сейчас происходит в Минобороны. Да, президент сказал, что Генштаб менять не будут, но там уже начались некоторые отставки. Потому что там до сих пор сидят многозвездные генералы (один раз побывавшие в Сирии), которые несут ответственность за неудачи в СВО.
Да, Минобороны — это хозяйствующий механизм. В нем свои проблемы, с которыми сейчас разбирается следствие. Но стрелочки на картах как раз чертили офицеры Генштаба. Они тоже несут ответственность за то, что СВО затянулась. Потому что они неправильно спланировали операции, хотя обладали всей полнотой информации. И если мы не освежим Генштаб, они будут опять планировать то, чего планировать не надо.
Я считаю, что для работы в Генштабе нужно привлекать окопных офицеров. Потому что за этими стрелочками на карте они видят живых людей и специфику современной войны в условиях конкретной местности.
Это надо было сделать еще вчера. Но если это произойдет завтра, это тоже пойдет на пользу.
О других драмматических моментах, связанных с СВО, читайте в интервью Ростислава Ищенко: ВСУ включили "волчанскую мясорубку", чтобы поставить Россию перед неприятным выбором