Философская спецоперация. Как изгнать из науки "агентов Запада", не изгнав науку из России

Трюизму «наука вне политики» пришел конец, и это хорошо. Хорошо, потому что возвращает нас из благорастворения в желанном, но выдуманном мире, где все хорошие и все друзья, к реальности политической борьбы в социогуманитарных науках, которая всегда имела место и никогда не прекращалась. То, что мы в определенный момент перестали бороться, совсем не означает, что перестали бороться против нас.

Любое исследование идеологии всегда идеологизировано и, как говорил выдающийся отечественный лингвист и психолог Валентин Волошинов, где нет знака — там нет и идеологии, а идеологический знак становится ареной классовой борьбы.

Итак, понимание этого наконец-то пришло.

С 2014 года в российском научном сообществе нет единства в понимании того, чем был Евромайдан на Украине, какой политический режим пришел к власти в результате его победы, кто такие повстанцы ЛДНР (сепаратисты или борцы за свободу?), права ли Россия в своей поддержке ЛДНР, какова роль США и НАТО, кто друг, а кто враг.

После начала СВО противоречия усугубились и привели к размежеванию на два радикальных идеологических лагеря (о менее радикальных и способных к конструктивному диалогу сейчас речь не идет).

Ультралибералы. Они считают Россию если не фашистским, то авторитарным неколониалистским государством, которое без всяких оснований напало на пытающуюся обрести независимость демократическую Украину. Большая часть представителей этой группы покинула Россию и сейчас работает в университетах и исследовательских центрах стран военного блока НАТО, при этом критикуя в своих докладах то, что, как они считают, превалирует в современной России: «идеология исключительности», «оправдание войны», «национал-шовинизм», «гендерный шовинизм» и «империализм». Одной из баз этой группы стал парижский «Независимый институт философии» (IPHI).

Ультраконсерваторы. Они считают коллективный Запад вечным экзистенциальным врагом России, а СВО — возвращением суверенитета России, потерянного в 90-е и не вполне восстановленного в 2000–2010-е. Представители этой группы находятся в России и в своей публицистике и докладах объясняют, что «украинской нации нет, а украинцы — это испорченные русские», «идет война западной и русской цивилизаций», а также «война либерального глобализма с консервативным патриотизмом», критикуют «гендерную повестку» и считают, что русским может быть только православный христианин и монархист, а все, кто не придерживается их взглядов, — «вырусь». Основной базой этой группы является медиахолдинг «Царьград».

Ставший яблоком раздора Анатолий Черняев входит во вторую группу. По его мнению, русская интеллигенция оккупирована этикой ненасилия, теорией справедливой войны, гендерной теорией, экологической этикой, постмодернистской эстетикой, теорией тоталитаризма и мультикультурализмом.

Именно поэтому вторая группа после увольнения Черняева пошла в своеобразный крестовый поход против руководства ИФ РАН в лице его и. о. директора Абдусалама Гусейнова. Что интересно, и ультралибералы, и ультраконсерваторы объясняют увольнение одними и теми же идеологическими причинами, только для первых они идут под знаком плюс, а для вторых — под знаком минус.

Первые говорят, что Черняева путем голосования коллеги сняли с поста и. о. директора ИФ РАН в 2021 году якобы за то, что он собирался превратить ИФ РАН в идеологический придаток «Царьграда», а в 2023 году просто не продлили трудовой договор. Вторые утверждают, что Черняева выдавили «заукраинцы» и «русофобы» за его патриотическую позицию, поскольку он был единственным сотрудником института, который ездил в зону СВО и участвовал в мероприятиях, связанных с «Царьградом» институций, а окончание трудового договора было лишь формальным поводом.

Так что да, правы обе стороны. Но вопрос не в личности Черняева, а в том, как жить дальше.

Для ультралибералов этот вопрос соответствует западным задачам свержения существующего в России режима, после чего возвращаются 90-е с этими самыми ультралибералами на всех идеологических позициях, в т. ч. в науке и образовании. Все остальные направления философской мысли будут маргинализированы и получат клеймо тоталитарных. Нелиберальные мыслители уйдут в подполье в виде блогов и мелких, имеющих репутацию конспирологических, СМИ. Это мы уже проходили, поэтому, как говорят на Украине, «ніколи знов» (никогда снова) и «остаточне прощавай» (окончательное прощай).

Для ультрапатриотов поднятый вопрос касается независимости государства в одном из его измерений, поэтому нельзя не согласиться с ними в том, что палитра мнений и холуйство перед врагом — не одно и то же.

Действительно, ученое сообщество России во многом смотрит на Запад, как на образец мышления и поведения, а в нынешних условиях объективного конфликта это просто опасно. Одно дело изучать Запад, а другое — быть убежденным в его правоте. В итоге многие академические исследователи, облученные западным мейнстримом, в 2022 году не просто уехали из «милитаристской и агрессивной» России (это бы еще ничего), но уехали в страны военного и постоянно воюющего (!) блока НАТО и считают, что это такой протест против войны.

Мало того, некоторые уехавшие при этом продолжают дистанционно читать лекции российским студентам в российских государственных вузах. Наличие проблемы очевидно, и хорошо, что она поднята.

Но вопрос не столько в поднятии проблемы, сколько в предложениях ультраконсерваторов по ее решению. Основные из предложений таковы:

Данный набор предложений наглядно показывает, как добрыми намерениями может быть вымощена дорога в ад, и у ультралибералов есть по этому поводу один убойный аргумент, мимо которого пройти не получится, — нельзя назначать на должности людей только на том основании, что они патриоты, за СВО и ездили в новые регионы.

Философия неотделима от гражданственности, но все-таки не тождественна ей. Если понимать философию как мировоззренческое философствование (публицистику на общественно значимые темы), то для этого есть СМИ и блоги.

Они, безусловно, «партийны» и, как это принято в демократическом обществе, более-менее отражают существующую в нем палитру мнений. Если же философия — это наука (а наличие ИФ РАН подразумевает это), то речь о мнениях идти не может, наука — это про знания, в случае философии — об общих законах развития природы, общества и мышления.

Поэтому если западным исследователем (который, может быть, даже не любит Россию) совершено какое-то открытие, то игнорировать его только на основании политических предпочтений просто глупо. Похоже на мем о логике, как о «москальской лженауке», а если в перечне предложений слово «русофобы» заменить, скажем, на «антиукраинцы», то мы посмотрим в бездну, а бездна посмотрит на нас.

До начала СВО и вынужденного отъезда с Украины мне волею судеб довелось пару лет отучиться в аспирантуре киевского университета им. Драгоманова, и я там наблюдал в воплощенном виде все, что предлагают российские ультрапатриоты. Например, наличие такого курса, как «украинская философия». Уважая читателя и считая его умным человеком, развивать тему дальше не берусь.

Российские ученые полюбили Запад не потому, что их заставили подписать «акты лояльности» и даже не потому, что их купили (хотя, глядя на зарплаты наших научных работников, особенно в 90-е, попрекать их желанием хоть немного улучшить свое материальное положение как-то некорректно). Они, как и миллионы наших граждан, полюбили Запад, потому что Запад им показал кое-что, чего у нас не было и до сих пор нет.

По правде говоря, на Западе этого тоже осталось с гулькин нос, но кое-что все-таки осталось. Речь, прежде всего, о массовой культуре. Их попса (в музыке, кино, литературе и т. д.) просто качественнее нашей. И это до сих пор так. Там больше денег, а значит, больше открытых талантов, больший спектр стилей и жанров. И да, там более качественные, даже чисто с технической точки зрения, социогуманитарные исследования. Кто в теме, тот знает.

Станут ли исследования наших ученых-гуманитариев качественнее, если они подпишут «акт лояльности», или единственным результатом станет спрятанная в глубину души ненависть и презрение?

Запад влюбил в себя молодежь безо всяких «актов лояльности». Он влюбил в себя, потому что там изучали, скажем, Антонио Грамши и знают, как достигается культурная гегемония. Поэтому особенно удивляет наезд на критические теории, фактчекинг и антиколониальную парадигму, особенно с учетом того, что все последние речи Путина написаны именно в этом дискурсе.

Интересно, а как бороться с вражеской пропагандой без критической теории и фактчекинга? А на основании чего мы должны обличать Запад, если откажемся от антиколониализма? При чем здесь «прикладная русофобия», если абсолютное большинство критических исследований колониализма связана именно с Западом?

Это все равно, что назвать русофобом и запретить Маркса за то, что в середине XIX века ему не нравилось крепостное право в России. А кому нравилось? Даже самым правым консерваторам не нравилось, потому что время его прошло, и оно стало экономически неэффективным (не говоря уже о моральном аспекте, особенно для христиан, которыми себя правые консерваторы часто и считают). Впрочем, хватает и таких, которые «русофоба» Маркса бы запретили, дай им волю.

Запрет ненравящихся философов — это не путь к суверенитету, а путь к отсталости и краху. В СССР, где, как пишут и либералы, и консерваторы, была жесточайшая цензура, всю западную буржуазную философию тщательно изучали. Как объект критики, конечно, но изучали и знали. Если не знать врага, то непонятно, как с ним бороться, — это очевидно.

При всей цензурированности украинского образования, я года три назад в курсе философии сдал работу по Гегелю и сдал ее на русском языке (хотя закон требовал сдавать исключительно на украинском). Ее не хотели принимать, но были вынуждены в итоге согласиться с моим аргументом: академического перевода «Науки логики» Гегеля на украинский язык нет, немецким языком я не владею, и кто я такой, чтобы переводить классический текст с русского языка (не того, на котором он написан) на украинский (у меня нет соответствующей квалификации) и вводить в язык научную терминологию, которой в нем раньше не было?

Так вот, приняли работу как миленькие и поставили пятерку. А потом профессор, доктор философских наук, которая на лекциях клеймила советский тоталитаризм, поставила мне экзамен автоматом и сказала, что уровень подготовки нынешних гуманитариев по философии ничтожен по сравнению с временами СССР, потому что, оказывается, в тоталитаризме помимо Маркса и Ленина читали (для критики) всевозможных Ницше, Хайдеггеров, Шпенглеров, Витгенштейнов, Попперов, Маркузе и Бодрийяров, а сейчас, при демократии, не читают ничего. Почему? А в том числе потому, что «украинская философия».

Наши оригинальные, реально отечественные и реально передовые школы социологии, психологии, психолингвистики, философии, философской антропологии (Выготский, Леонтьев, Ильенков, Волошинов) находятся в маргинальном положении из-за их марксистских корней (а у них у всех марксистские корни), забитые западными либеральными школами.

Но вместо внимания к нашим передовым школам ультрапатриоты хотят вернуть социальные исследования на уровень XIX века. Причем тоже западного. Любимый сторонниками цивилизационного подхода Данилевский — плоть от плоти школы Тойнби, а любимый традиционалистами Ильин — плоть от плоти Шопенгауэра и Фихте. А если смотреть дальше, то Плотина и Платона. Все это тоже Запад.

Очень забавно, когда борцы с Западом за все наше суверенное отказывают праволибералам в праве цитировать Поппера с Ханной Аренд, а леволибералам — Бодрийяра с Дерридой (потому что это западное транс-гей-фем-эко-пост-шмост), но сами цитируют Хайдеггера, Юнгера и Эволу, будто это наше.

Хочется напомнить, как в 2015 году (уже вовсю бомбили Донбасс, а отпускники давали прикурить ВСУ под Иловайском и Дебальцево) в Москве, в пресс-центре «Россия сегодня» выступал профессор Ричард Волин с докладом о «Черных тетрадях» Хайдеггера и связи его философии с гитлеризмом. И правильно выступал, потому что Россия уже тогда заявила всему миру, что будет бороться с любыми проявлениями фашизма и западные антифашисты этот месседж услышали. Слышат они и сейчас.

Конечно, с Поппером на флаге борьба с фашизмом не может не быть двусмысленной, толерализирующей фашизм приравниванием его к коммунизму под всеми формальными заявлениями о беспрецедентных ужасах фашистских преступлений. Поэтому патриотическая критика засевших в науке и образовании либералов не бессмысленна. Вот только что предлагают вместо? Бороться с фашизмом на основании философии Хайдеггера и Ильина? Вы смеетесь? Это такой тонкий троллинг или сознательное вредительство, выстрел себе в ногу?

Так зачем вместо «радужного» флага Поппера поднимать «черный» флаг Хайдеггера, как будто ничего третьего вообще не существует? Кому это нужно и кто таким способом хочет дискредитировать Россию?

Господин Чадаев — один из борцов с засевшими в науке и образовании либералами —правильно предлагает, кроме суверенных технологий, развивать и суверенные онтологии. Но почему под брендом «суверенной онтологии», под брендом «наши» надо выставлять исключительно Данилевского с Бердяевым (а то и Шмелева с Флоренским)? А Чаадаев и Герцен не наши? А Белинский и Добролюбов? А Чернышевский и Писарев? А Кропоткин и Бакунин? А Ленин и Сталин?

Если начать разбирать философскую мысль каждого из них (от Данилевского до Ленина), вдруг окажется, что все они стоят на плечах каких-то европейских титанов — от Просвещения и вплоть до Античности. Так устроена мысль, — она не оборвыш в исторически меняющихся политических границах, — она принадлежит всему человечеству и нам, конечно, тоже.

Перечисленные мыслители не наши? А чьи? Мы так просто отдадим жемчужины русской и одновременно мировой мысли нынешнему врагу, как некоторые отдают бандеровцам Тараса Шевченко? И кем бы будем после этого? Я скажу кем — точной копией украинских бандеровцев, которые разрушают памятники «колониалисту» Пушкину.

Никогда не думал, что в чем-то соглашусь с Дерипаской, но, когда он говорит, что у нас многие ждут прихода Трампа, как дети Нового года, он абсолютно прав. Искатели «суверенных онтологий» все как один ждут метафорического Трампа — ищут, какой же кусочек вырвать из мировой философской мысли, чтобы он был исключительно «наш» и сделал нас «грейт эгейн». Но так не бывает и нет ничего исключительно «нашего» и исключительно «их». Наше — это достояние всей мировой человеческой мысли, их мысли в том числе. А уж как и что применять — это надо смотреть здесь и сейчас в объективной исторической реальности.

Некий третий путь в хорошем смысле этого словосочетания — соединить цивилизационный подход с Просвещением — предлагает умеренный консерватор Борис Межуев. Впрочем, тру-консерваторы считают его криптолибералом, а тру-либералы — мракобесом и фашистом.

«Когда я говорю о том, что нам надо соединить цивилизационный дискурс с дискурсом Просвещения, то смысл это очень простой: философы должны решить задачу, как нам жить отдельно от Европы и не скатиться в варварство и мракобесие, в какие-то эзотерические культы с ритуальными жертвоприношениями в виде репрессий, необходимых для победы», — говорит Межуев.

Эту мысль Межуева можно понимать по-разному. Цивилизационный дискурс как противопоставление варварству — это историческая стадиальная теория прогресса, где на смену дикости и варварству приходит цивилизация. Это научная теория.

В то же время ультраконсерваторы придерживаются мировоззрения западного (!) мистического романтизма XIX века в смысле теории «локальных цивилизаций» или «столкновения цивилизаций», в которой совершенно волюнтаристски (по субъективным представлениям конкретного автора) те или иные страны и народы отождествляются с теми или иными локальными цивилизациями (например, цивилизации моря и суши или христианские и исламские цивилизации), а затем должны столкнуться в непримиримой борьбе. Набивший оскомину и не отвечающий политической реальности термин «коллективный Запад» оттуда же. Наука опровергает такие представления простыми историческими фактами.

Поэтому что имел в виду Межуев, знает только Межуев. Тем не менее государство в целом стоит на близкой позиции в смысле центризма, потому что благоглупости и заламывание рук либералов от науки касательно Украины нелепы и раздражают, но не менее нелепы и не менее раздражают альтернативные глупости ультраправых касательно той же Украины. Их деятельность легальна, но государство не отождествляет себя с ними. Отождествляет скорее с такими, как Межуев.

Еще раз, в этом двойственность и неустойчивость позиции, но в то же время эта неустойчивость очень устойчивая и позволяет сохранять относительную демократию и палитру мнений и взглядов. Как позволяет и идеологически лавировать в зависимости от обстоятельств, возможность чего тоже нельзя недооценивать. Позиция сложная и многим непонятная, но она сохраняет нас всех от «погрома» и «мусорной люстрации». Частью этой разумной позиции является и отсутствие идеологии в Конституции.

Состояние российской социогуманитарной науки действительно неудовлетворительное и действительно с этим надо что-то делать. Но не выплеснуть бы с водой ребенка. Все-таки философия не равно идеология. Философия — это наука. Нельзя, изучая философию, выбросить из нее то, что тебе не нравится.

Поэтому ИФ РАН, как и любые философские кафедры в любом вузе, преподают историю философии и философию как способ постижения мира, как процесс открытия всеобщих законов природы, общества и мышления, а не ту или иную идеологию (либеральную, как этого хотят уехавшие, или правоконсервативную, как этого хотят оставшиеся).

Госидеологии в Конституции РФ, слава богу, нет. Это значит, что каждый может популяризировать любую идеологию, какую он захочет (в рамках законодательства, естественно). Это часть демократии. Вписывать идеологию в законодательство глупо, в сфере идеологии надо конкурировать и убеждать всех, в том числе на практике, что прав именно ты.

Поэтому дело не в том, что мне не нравятся идеалистические (в философском смысле) теории, оставшиеся в XIX веке. Дело в том, что мы с ними проиграем. Проиграем тем, кто более современен. Как копья и луки индейцев проиграли испанским аркебузам и пушкам.