Турция, как известно, зарабатывала огромные деньги на переработке украинского зерна. Помимо этого, с помощью экспорта этого зерна в бедные страны она пыталась повысить там своё влияние. Турецкая экономика сейчас находится не в лучшем состоянии: ВВП за год снизился на два процента, национальная валюта продолжает обесцениваться, а цены — расти. В такой ситуации продление зерновой сделки в том или ином виде для Эрдогана является, само собой, принципиальным вопросом. Однако помимо этого, в российско-турецких отношениях есть ещё ряд проблем, которые Анкара хочет решить в свою пользу.
Характер этих отношений является, мягко говоря, весьма противоречивым. Экономическое сотрудничество двух стран развивается огромными темпами: за 2022 год двусторонний товарооборот увеличился почти вдвое. Турция, будучи членом НАТО, не стала идти на поводу у Запада и вводить санкции против России. Это, помимо прочего, существенно облегчило российской стороне возможность закупать продукцию двойного назначения и высокотехнологичные товары. Для жителей России также открыты турецкие курорты. Турецкие производители активно заходят на российский рынок, занимая нишу, оставленную ушедшими с него западными брендами.
Одним из вопросов, который практически наверняка будет обсуждаться на встрече Путина и Эрдогана, — строительство газового хаба. Турции, которая уже связана с Россией газопроводом «Турецкий поток», явно импонирует роль основного посредника в поставках российского газа в Европу. Также в ближайшее время планируется запуск построенной российскими специалистами АЭС «Аккую». В целом перспективы экономического взаимодействия двух стран выглядят достаточно оптимистично.
Однако они содержат в себе определённые риски. В частности, «Аккую» строится фактически на средства, привлекаемые из РФ (местная дочерняя компания «Росатома», ответственная за реализацию проекта, кредитуется российскими банками). Речь идёт о долгосрочном кредите, выплачивать который придётся уже преемникам Эрдогана. Как они себя поведут, учитывая ненулевую вероятность того, что они могут начать прислушиваться к рекомендациям Запада в существенно большей степени, нежели нынешний турецкий лидер?
Что касается газового хаба, то и здесь мы сталкиваемся примерно с той же проблемой. В перспективе Эрдогана может сменить открыто прозападный политик, и серьёзное повышение значения Турции в деле распределения российских углеводородов начнёт играть против интересов России. Да и сам Эрдоган, скорее всего, не упустит возможность начать говорить с Москвой ещё более уверенно, чем он делает это сейчас.
В политическом плане всё ещё интереснее. Несмотря на взаимодействие по ряду вопросов, в двусторонних отношениях присутствует достаточно чётко выраженная конфликтная повестка.
Во-первых, Турция является одним из основных поставщиков оружия ВСУ. Номенклатура поставляемых вооружений самая широкая — беспилотники (те самые «Байрактары»), бронеавтомобили, самоходные артиллерийские установки, РСЗО, различного рода боеприпасы.
Во-вторых, Эрдоган периодически ведёт себя непредсказуемо и заключённые с ним договорённости он явно склонен соблюдать лишь до тех пор, пока ему это выгодно. Наглядной иллюстрацией здесь послужило освобождение главарей «Азова» (деятельность организации запрещена в РФ), которые уже вовсю принимают участие в боевых действиях. Сбитый в 2016 году в небе над Сирией российский бомбардировщик тоже забывать не стоит.
Политические интересы России и Турции пересекаются в целом ряде регионов, в том числе на постсоветском пространстве. Наиболее ярко это проявляется в Закавказье, где Турция традиционно выступает как старший союзник Азербайджана. В 2020 году азербайджанские вооружённые силы одержали победу во Второй карабахской войне, добившись этого при серьёзной поддержке турецкой стороны. Тогда противостояние завершилось подписанием соглашения между Владимиром Путиным, Ильхамом Алиевым и Николом Пашиняном, по одному из пунктов которого на линии соприкосновения были размещены российские миротворцы.
Сегодня их стремятся оттуда вытеснить как азербайджанская, так и армянская сторона, фактически исполняя волю Запада, который намерен полностью выдавить Россию из Закавказья. В регионе наблюдается очередное обострение ситуации, грозящее перерасти в открытое военное противостояние, что является огромной угрозой для российских миротворцев, которые и так находятся в крайне тяжёлом положении. Это также в любом случае скажется на позициях Москвы к югу от Кавказского хребта. И Эрдоган может использовать возможность эскалации в Нагорном Карабахе в качестве своего козыря на переговорах.
Помимо этого, от Турции во многом зависит снабжение российской группировки в Сирии. Этот момент также усиливает позиции Анкары на переговорах с Москвой.
В общем, выстраивая диалог с Турцией, следует иметь в виду, что она является конкурентом России, стремящимся подвергнуть ревизии всё, что происходило между двумя странами на протяжении последних трёхсот лет.
Нынешняя политика «неоосманизма», как нетрудно догадаться уже по её названию, ставит своей целью пересборку Османской империи на новых основаниях с помощью средств, которые ныне принято обозначать терминами «мягкая сила» и «гибридная война». Однако Россия в своё время обрела статус могущественной мировой державы во многом как раз за счёт побед над Турцией. Именно многочисленные русско-турецкие конфликты стали одной из основных причин деградации и последующей гибели Османской Порты. Сегодня неоосманисты намерены это пересмотреть.
Помимо этого, на ситуацию влияют ведущиеся внутри Турции дискуссии по поводу её будущего. Турецкие эксперты отмечают, что после последних выборов Эрдоган взял курс на примирение с Западом, а новое правительство состоит из людей, так или иначе связанных с глобалистскими структурами. Связано это с тем, что в деле восстановления национальной экономики Анкара в первую очередь ставит на привлечение финансовой поддержки Запада.
Главным для России вопросом в этом случае, разумеется, становится цена этой поддержки. Известно, что ведущие западные страны оказывают на Анкару серьёзнейшее давление. Одним из основных факторов, придающих динамику российско-турецким отношениям, является то, что Эрдоган не только конкурирует с Россией, но и ведёт относительно независимую политику — по крайней мере, достаточно независимую для того, чтобы открыто возражать США и в диалоге с Москвой исходить прежде всего из турецких, а не из американских интересов.
Но в текущей ситуации при планировании дальнейшего развития диалога с Турцией нельзя, опять же, не учитывать риски, связанные с возможным возвращением Анкары к статусу обычного сателлита Вашингтона и Лондона. Тем более что строптивый Эрдоган, очевидно, после своего нынешнего президентского срока уйдёт на покой.
При этом, согласно мнению турецких политологов, внутри местного политического класса существует консенсус по поводу того, что особый характер отношений с Россией должен в любом случае быть сохранён. Турция в целом не настроена на конфронтацию с Россией. Но наличие множества конфликтных точек и устремлений гарантируют, что эти отношения всегда будут сопровождаться множеством противоречий, подчас весьма острых.
Но главным вопросом, который сегодня волнует Анкару, является всё же зерновая сделка. В СМИ фигурирует информация, согласно которой вероятность заключения новой договорённости в ходе нынешней встречи невелика, и что стороны, скорее всего, ограничатся тем, что поручат экспертам начать работу над параметрами нового соглашения. Насколько Турция в итоге сможет возместить выпавшие доходы, и насколько это будет выгодно России — вопрос пока открытый.