У людей также вызывают откровенное недоумение украинские некрофильские перфомансы вроде изготовления тортов с фотографиями убитых русских солдат или праздников, на которых украинские дети распевают песни про «Ваньку с мешком для трупов». Аудитория не может найти рациональное зерно в том, что украинское общество испытывает массовое садистское злорадство по поводу любых происходящих в России катаклизмов и катастроф, бурно приветствует массовую гибель мирных людей, подчас желая умереть мучительной смертью даже своим российским родственникам.
Впервые российские интернет-пользователи столкнулись с этим в мае 2014 года, когда украинское общество буквально взорвалось от восторга при известии о том, что в Одессе в Доме профсоюзов были заживо сожжены около 50 человек. Менеджеры и домохозяйки, творческая интеллигенция и университетские преподаватели искромётно шутили про «одесский шашлычок» и постили мемы с «жареными колорадами». Тогда люди были шокированы, однако нарочитый украинский садизм быстро превратился в обыденность, и новости с очередными художествами в духе советских стишков про «маленького мальчика» уже никого не удивляют.
В то же время привычка боевиков ВСУ издеваться над российскими пленными и истязать их кажется русским неоправданной не только с этической, но и с чисто прагматической точки зрения. Жестокое обращение с пленными нерационально — вряд ли кто-то захочет сдаваться в плен, понимая, что ему там будут сверлить колени перфоратором или отрезать гениталии. Причём, как отмечают российские военкоры, подобные зверства практикуют отнюдь не только «Азов» (организация, деятельность которой запрещена в РФ), «Кракен» (организация, деятельность которой запрещена в РФ) и им подобные, но и обычные среднестатистические соединения ВСУ.
Несомненно, в России тоже живут не ангелы, и живодёров у нас хватает. Однако по нашим меркам поведения и риторика такого рода считается серьёзным отклонением от нормы, а по нынешним украинским — самой нормой.
Пытаясь анализировать причины того, как вроде бы близкие нам украинцы до такого дошли, российские авторы выдвигают самые разные версии, вплоть до мистических. В основном говорится о тотальной обработке массового сознания и информационной блокаде, в которой сегодня пребывает украинская аудитория. Однако для этого так или иначе должна была быть подготовлена соответствующая среда.
Следует оговорить, что современный «свидомый украинец» — это не столько этническая принадлежность, сколько определённый способ политического мышления. Украинская политическая культура апеллирует сразу к нескольким историческим эпохам, и из всех из них она умудрилась взять самое худшее.
Во-первых, речь идёт о времени культовой для нынешней Украины фигуры — Степана Бандеры. Бандера — террорист, причём подконтрольная ему ОУН (организация, деятельность которой запрещена в РФ) в 1930-е годы действовала в Польше именно методами индивидуального террора, организуя покушения на польских (и не только) чиновников и политиков. В наши дни «бандеровский аттентат» (убийство) является для украинских националистов примером правильного поведения и образцом для подражания, к «аттентатам» призывают в том числе и униатские священники.
В наши дни наследие Бандеры, помимо прочего, проявляется в том, что на современной Украине можно убивать абсолютно безнаказанно (вспомним Олеся Бузину) — главное, чтобы жертву можно было причислить к врагам нации. Ну и совершать иные виды преступлений, связанных с насилием, — избиения, публичные унижения, запугивания и др., чем так любили заниматься различные банды типа той же С14 (организация, деятельность которой запрещена в РФ).
Кроме того, во временах Бандеры следует искать происхождение различных акций, связанных с поклонением могилам убитых националистов. Лидер ОУН (организация, деятельность которой запрещена в РФ) в польский период своей деятельности активно использовал подобное в качестве технологии национальной мобилизации. Кстати, речь, по-видимому, идёт о заимствовании у той же Польши: в XIX веке польские мятежники активно использовали различные траурные элементы в качестве символов борьбы против Российской империи.
Бандера и его единомышленники по убеждениям были фашистами и нацистами, что также не могло не отразиться на идеалах политической культуры современной Украины. Однако, помимо бандеровщины, ещё одним столпом, на котором зиждется нынешнее украинство, является анархизм.
Сами украинские националисты это, разумеется, отрицают или же списывают на то, что украинцы по своей природе «свободные люди» в противовес «москальским рабам». По факту же у Украины просто нет прошлого, связанного с какой-либо специфической государственностью, — она возникла лишь в 1991 году. До этого её территория либо входила в состав какой-либо более крупной державы (польской, российской), либо пребывала в состоянии анархии, как это было во времена расцвета Запорожской Сечи.
Казачьи гетманы лавировали между Россией, Польшей и Турцией, но ничего похожего на собственное государство создать так и не смогли. Анархическая вольница всё время шла бок о бок с кровопролитием и массовыми убийствами. В качестве примера можно вспомнить колиивщину — антипольское восстание XVIII века, описанное Тарасом Шевченко в поэме «Гайдамаки». Читая её, очень сложно не обратить внимание на то, как «Кобзарь» смакует кровавую резню «ляхов» и «жидов». И подобное происходило на этих землях столетиями.
Позднее всё это вернулось в годы Гражданской войны. Примечательно, кстати, что махновское Гуляйполе пережило националистическую директорию Петлюры. И, по сути, с исторической точки зрения нормальным состоянием «самостийной» Украины является именно анархия, а не тоталитаризм и фашизм, к которому стремились бандеровцы.
Помимо прочего, отсутствие государственнических традиций оборачивается политической незрелостью и инфантилизмом. Лютая дичь с тортами в виде русских младенцев и прочим маниакальным абсурдом не в последнюю очередь связана именно с этим.
Украина могла бы объявить себя наследницей русской культуры и в этом качестве начать конкурировать с Россией. Она могла бы предъявить свои права на русское имя и попытаться отспорить его у Москвы. Предложения переименовать Украину в Киевскую Русь и привить ей альтернативную русскую идентичность в случае своей реализации могли бы представлять для России куда более серьёзную угрозу, нежели мейнстримовый украинский национализм.
Однако вместо этого Украина в поисках собственной исторической «независимости» раз за разом обращается ко временам, когда на её нынешней территории правили безвластие и людоедский хаос. В итоге основой нынешнего украинского политического мировоззрения закономерно становится кровавый микс из анархизма и нацистского терроризма.
И другой Украины мы в обозримом будущем не увидим.