От дезинтеграции к грабежу: эволюция антироссийских санкций
За 9 лет с начала гражданской войны украинский санкционный режим претерпел ряд трансформаций. Если санкции со стороны США рассматривают прежде всего как инструмент наказания за неодобряемое Вашингтоном деяние, а также средство профилактики, то украинские санкции несколько сложнее.
В 2014 году — на начальном этапе гражданской войны — украинские санкции против России были весьма ограниченными и избирательными — вводить их на фоне отсутствия понимания по перспективам развития ситуации в ЛНР и ДНР было боязно. Санкции ввели за Крым, заблокировали большую часть российских СМИ и телеканалов, а заодно присоединились к европейским и американским ограничениям. Плюс приняли закон «О санкциях», который создал правовую базу для последующего ужесточения санкционного режима.
В 2015 году произошло сразу два важных события, которые повлияли на санкционный режим. Сперва на фронте произошла резкая активизация, а затем было подписано второе минское соглашение, после чего активность боевых действий резко снизилась, то есть для киевской власти стало очевидно, что конфликт надолго и связи с Россией нужно разрывать, снижая собственную зависимость.
От количества к качеству
В сентябре 2015 года Пётр Порошенко ввёл санкции против 388 физических и 105 юридических лиц. Санкционный лист оказался смешанным: в него включили как граждан России, так и граждан Украины, в частности глав ЛНР и ДНР. Последние восприняли это как признание собственных заслуг, но Киев, по сути, счёл, что гражданство для него значения не имеет — для попадания в список важен факт деятельности в интересах России.
Важным ударом было введение запрета на полёты между Россией и Украиной, который вступил в силу в конце октября 2015 года. После наступил период относительного затишья — в санкционный лист добавлялись новые фамилии и компании, но количество не переходило в качество.
В октябре 2016 года санкции ввели против российских платёжных систем, в марте 2017 года — против российских банков, что ограничило денежные переводы между странами, а в мае 2017 года под запрет попали российские социальные сети и IТ-компании. В целом вплоть до окончания президентского срока Петра Порошенко главной целью украинских санкций было клеймление противников (их выводили за рамки закона), а также разрыв медийных и экономических связей с Россией.
Владимир Зеленский вывел санкции на качественно новый уровень.
Во-первых, в санкционные списки стали вносить уже не просто граждан Украины, открыто перешедших на сторону России и республик Донбасса, но и вполне системных украинских политиков.
Этот шаг стал очередным переходом санкций из количества в качество, а ограничительные меры превратились в инструмент для пресечения любой несанкционированной Банковой и США политической деятельности на территории Украины. Именно этот момент — невозможность вести легальную политическую борьбу, а значит, и добиться каких-либо перемен мирным и институциональным путём — наверняка стал одним из факторов, способствовавших началу СВО как единственного способа решить нерешаемую украинскую проблему.
Во-вторых, с началом СВО санкции превратились из инструмента разрыва связей и пресечения оппозиционной деятельности в средство заработка.
Если при Петре Порошенко, созданное для либерализации визового режима с ЕС, Агентство по поиску и менеджменту активов (АРМА) использовалось для сведения политических счётов с представителями украинской домайданной власти, то при Зеленском АРМА стало главным инструментом отъёма собственности российских физических и юридических лиц на Украине.
Активы отняли — именно отняли, а не заморозили — у всех, до кого в принципе смогли дотянуться. Попутно — помимо крупных и лакомых кусков — не брезговали и тем, что помельче: вагонами с удобрениями, грузовиками и зерноуборочными комбайнами. И если при Порошенко киевская власть перестала различать представителей народных республик и граждан России, то с началом СВО она перестала разбираться, кто перед ней — русский или белорус. Всё логично: отношения с Россией обнулены, в Киеве верят в скорую и неизбежную победу, а раз так, то можно всё — победителей не судят.
Помимо прямых антироссийских санкций, введённых против физических лиц с российским гражданством или компаний с российской регистрацией, есть ещё одна разновидность санкций.
Чёрная метка на заказ: санкции против западного бизнеса
Реноме жертвы агрессии дало киевской власти в глазах доноров Украины моральное право решать, кому и на каких условиях можно работать в России.
Если активы российских граждан и компаний отнимает АРМА, то Национальное антикоррупционное бюро (НАПК) — такая же антиконституционная и созданная в первые постмайданные годы надстройка западной инфраструктуры внешнего управления — ведёт свой реестр «международных спонсоров войны». В данный реестр вносятся нарушители объявленной Западом после начала СВО политики корпоративных бойкотов России вне зависимости от того, в какой стране зарегистрирована компания.
Формально попадание в реестр не должно на что-либо влиять — у Киева нет рычагов влияния на транснациональные компании помимо создания проблем для них на своём национальном рынке. Но в действительности всё несколько сложнее.
Внесение в список приводит к автоматическому попаданию в базу данных World-Check, которую ведёт компания Refinitiv — американо-британский поставщик данных о финансовых рынках — входящая в состав Лондонской фондовой биржи. Базу World-Check инвесторы из недружественных стран используют для проверки рискованности вложений, а наличие там компании сигнализирует о том, что с ней лучше не сотрудничать.
Китайским компаниям — в реестре Geely и Xiaomi — от внесения в список «международных спонсоров войны» ни холодно ни жарко — на Украину приходится минимум продаж, а их акции не размещены на западных биржах (акции продаются на Гонконгской бирже), но своё возмущение их менеджеры по данному поводу высказали. А вот компании из стран-доноров Киева оказываются в двусмысленном положении, так как им приходится:
1. Оправдываться и давать обещания уйти из России, даже если в действительности таких планов нет;
2. Сталкиваться с повышенным вниманием к своей деятельности со стороны американской и европейской бюрократии;
3. Гасить медийные скандалы и компенсировать репутационные убытки;
4. Испытывать проблемы на других рынках;
5. Сталкиваться с возможными проблемами при привлечении инвестиций через биржи.
За примерами далеко ходить не нужно — их более чем достаточно.
Американская Mondelez International после внесения в реестр столкнулась с бойкотом своей продукции в Норвегии и Швеции — к корпоративному бойкоту Mondelez присоединились авиакомпании SAS и Norwegian Air, железнодорожная группа SJ, сеть отелей Strawberry, розничная сеть Elkjop, судоходная группа Fjord Line, Норвежская футбольная ассоциация и другие. На этом фоне Mondelez, владеющая фабриками в Швеции и Норвегии, обратилась к правительству Норвегии с просьбой защитить свой бизнес. Компании-участники бойкота отказ от закупок у Mondelez объясняют именно решением Киева, а тот, в свою очередь, внёс Mondelez в реестр за уплату по итогам 2022 года 61 млн долларов налогов в России.
Австрийскую банковскую группу Raiffeisen Bank International (RBI) внесли в реестр в марте 2023 года «за продолжение работы банка в России и официальное признание ДНР и ЛНР через свое представительство в РФ». В понимании украинской власти RBI должна была бросить весь бизнес в России (генерирует свыше половины прибыли банковской группы) и уйти из России, громко хлопнув дверью.
В апреле реестр пополнила венгерская банковская группа ОТР, которой вменили «предоставление льготных условий кредитования российских военных». Гендиректор группы Шандор Чани отметил, что группа оказалась «под огромным давлением» с украинской стороны. И это несмотря на потерю российской «дочкой» ОТР половины прибыли по итогам 2022 года и выводом из России в Венгрию почти всех предоставленных за прошлые годы денег. Заодно Киев решил заработать денег на OTP и RBI — банки стали лидерами (41,2 и 27,7 млн гривен соответственно) по начисленных Нацбанком Украины штрафам.
Но если австрийцы молчат и терпят, пытаясь остаться в России, то Будапешт занял активную позицию по отношению к своему банку: глава МИД Венгрии неоднократно заявлял, что его страна будет блокировать предоставление Украине военной помощи со стороны ЕС на сумму порядка 500 млн евро до тех пор, пока OTP не вычеркнут из реестра спонсоров войны.
Особенно активно достаётся от Украины французскому бизнесу.
Украинские ретейлеры не продают консервы и замороженные овощи Bonduelle после того, как её обвинили в помощи российской армии. При этом в России у Bonduelle три завода и по итогам 2022 года выручка компании превысила рекордный показатель 2021 года.
Внесён в список DIY-ретейлер Leroy Merlin — на компанию ADEO, входящая в состав французской непубличной компании Ассоциация семьи Мюлье. Давление на собственников со стороны французского правительства вынудило семью Мюлье передать управление российскими гипермаркетами «Леруа Мерлен» локальному менеджменту. А вот «Ашан» пока держится и из России не уходит.
В общем, реестр «международных спонсоров войны» не просто очередная база, а украино-британо-американский инструмент сведения экономических счётов через фондовую биржу. Поэтому не стоит удивляться тому, что «ярлыки» НАПК приклеивает весьма избирательно и для неё есть неприкосновенные структуры — в её деятельности коммерции больше, чем политики.
Ограничения после разрешения: санкции против третьих стран
Впрочем, есть ещё и чисто политическое измерение украинских санкций, когда в качестве цели ставится не грабёж (как в случае с Россией) и не сведение счётов (как с реестром «спонсоров войны»).
Яркие примеры — санкции против Ирана и Грузии.
Отношение между Киевом и Тегераном уже давно не являются безоблачными, а после того как ВВС ИРИ сбили украинский Boeing 737, они и вовсе стали скверными. После начала СВО Иран сблизился с Россией и стал поставщиком продукции семейства гераневых, что сперва обернулось для Тегерана нападками со стороны украинских политиков, а затем и санкциями.
Соответствующее постановление внёс в Верховную раду Владимир Зеленский, а 328 депутатов утвердили его в конце мая, введя санкции против Ирана на 50 лет. Следствием введения санкций станет сворачивание торговли с Ираном. Ирану от этих санкций ни холодно ни жарко — товарооборот двух стран в 2018 году не превышал 0,5 млрд долларов и торговали стороны преимущественно сельскохозяйственной продукцией, заместить которую не составит труда с учётом активизации сотрудничества с Россией.
С Грузией ситуация похожая, но там причиной ссоры стало нежелание Тбилиси вводить санкции против России, а также отказ выдавать Киеву Михаила Саакашвили. Украина ввела блокирующие санкции в отношении грузинской авиакомпании Georgian Airways и ее главы Тамаза Гаияшвили.
Эксперт по санкциям и генеральный директор Российского совета по международным делам (РСМД) Иван Тимофеев этот случай называет проявлением эффекта смещения в социальной психологии, когда фрустрация не может найти выход в отношениях с более сильным и выплескивается на более слабого.
Залезть в головы украинских чиновников не представляется возможным, но что в случае с Ираном, что в случае с Грузией Киев решился вводить санкции лишь после того, как ЕС ввёл санкции (санкции против Ирана за поддержку России ЕС ввёл в середине декабря 2022 года) или же пригрозил их введением (как в случае с Грузией за восстановление авиасообщения с Россией). Проще говоря, и тут Киев проявил несамостоятельность, дождавшись момента, когда его действия вызовут либо одобрение со стороны старших «товарищей», либо как минимум безразличие. Да и «пинает» Украина тех, кто точно не ответит.
Выводы
Санкционный режим против России эволюционировал от клеймления неугодных, перешедших на сторону народных республик, до сведения счётов с оппозицией с помощью санкций, что и стало одной из причин начала СВО — в Москве осознали невозможность решить украинский вопрос невоенным путём. После киевская власть превратила санкции в инструмент мародёрства и стала обогащаться за счёт конфискации собственности у российского и белорусского бизнеса.
Санкции против западного бизнеса также отдают мародёрством, но осуществляется оно посредством приклеивания ярлыков через «дочку» Лондонской фондовой биржи, а сливки снимают локальные компании и спекулянты. При этом опротестовать такое расклеивание ярлыков решилась лишь Венгрия.
Санкции против третьих стран — Ирана и Грузии — показывают крайнюю несамостоятельность Киева: санкции ввели лишь после одобрения из США и ЕС и они во многом и правда напоминают эффект смещения как попытку выместить злобу на том, кто точно не ответит.