Данилу - всего 23 года. Донбасский татарин из Горловки. Очень молодо выглядит. Смотришь на его лицо, и диву даешься - почти мальчик. Голос же - как будто разговариваешь со школьником. А он успел покомандовать взрослыми опытными мужиками во время штурмов вражеских опорников рядом с населенным пунктом Невельское, что под Донецком.
Его мировоззрение сформировала война в Донбассе. Ушел в ополчение его отчим, погиб в 2015 году. Воюет до сих пор родной дядя.
На войну Данил ушел только в 2022 году, когда началась СВО, окончив Донецкое общевойсковое командное училище им. Александра Захарченко.
Спрашиваю: почему такой позывной - Гудвин? Отвечает, что любил в детстве читать "Волшебника Изумрудного города", но его сослуживцы позывной трактуют как "Хорошая Победа" (так переводится с английского Good Win).
- Гудвин, бои за Авдеевку идут уже почти полтора года. Она до сих пор не взята. Почему? В чем трудность взятия Авдеевки?
- Наверное, я вас не удивлю. Проблема в том, что это действительно хорошо оборудованные позиции ВСУ. Они действительно за долгое время успели хорошо окопаться.
Когда смотришь с того же беспилотника на позиции ВСУ, сразу видно блиндажи, ходы сообщения и окопы. Когда первый штурм у нас успешно прошел, мы захватили их позиции, увидели там практически бункер. Посреди поля выкопан бункер с железной дверью. Там они спокойно могли переждать любой артобстрел.
Единственное, чем можно было выбить их спокойно – это "Солнцепек". А с этим – проблема. Лично я один раз в живую видел, как он работает.
Все остальное время действуют обычные 80-е и 120-е минометы, иногда "Рапира". У нас слабовата артподдержка была. Не то, что прям плохая, но на уровень хуже.
- Почему первый штурм прошел успешно? Что стало залогом успеха?
- Наш успех заключался в том, что моя группа продвигалась по посадке, а ВСУ не предполагали, что мы там. Они думали, что мы слева от них, а справа от них были наши союзники.
Постепенно, на протяжении пяти дней, мы прошли полтора километра. Окапывались каждый день по чуть-чуть. И вот в день штурма союзники, которые были справа от позиций ВСУ, хорошо сработали – отвлекли все внимание на свой фланг. Украинцы просто думали, что это очередная попытка прорваться, а тут мы зашли первыми.
Еще хорошо было для нас, что у противника были трехсотые.
- А сколько их было там?
- Мы взяли тогда где-то 13 пленных и еще с десяток убитыми.
- А что там было на позициях? Бункер, окопы, опорник какой-то?
- Да, там был средний опорный пункт. Не то, что бы бункер, но там были хорошие блиндажи. Кстати, через какое-то время, когда мы там уже были, ВСУ раздолбали их артиллерией.
Когда мы зашли, у них были раненые после артобстрела. Первые, кто попался нам, были три санитара. Их мы взяли в плен в первую очередь.
Заходили мы двумя группами. Я - старший своей группы, и такой же лейтенант как и я, тоже выпускник Донецкого училища, старший другой группы.
- Сколько вас человек было?
- Две группы по семь человек. Всего 14. Заходили постепенно. Моя группа выдвинулась вперед, а его группа пошла в сторону, как ответвление. Моя группа всего лишь двоих задвухсотила, а остальных успешно взяли в плен.
Группа моего товарища (около восьми человек) отделение противника благополучно положила.
Весь штурм прошел без ранений, за исключением того, что у нас один огнеметчик пострадал. Ему пуля в ногу прилетела. Так что в день штурма воинский фарт был на нашей стороне – ни одного двухсотого с нашей стороны не было. Просто сработал эффект неожиданности.
- Как ваши союзники справа на фланге отвлекали? Они что, стреляли по ним?
- Они начали шквальный огонь. Возможно, они по своей посадке тоже начали движение.
Те украинцы, которые бились с нашими лоб в лоб, видимо, передали своему командованию, что их штурмуют. И все остальные всушники пошли в поддержку. В этот момент мы и заскочили к ним на позиции.
У нас был квадрокоптер. Ротный у нас тоже был грамотный человек – вовремя дал нам команду и сориентировал.
- Что там они отвлечены, и вы заскочили куда, в окоп или в блиндаж?
- Прямо в окопы. Там была система окопов, опорный пункт был.
- А мин там не было? Не заминировано было?
- Была пара растяжек по лесополосе где-то за 100-200 метров до их позиций. И прямо на самих позициях были большие "монки" - мины направленного действия. Эти мины большие. Но украинцы, видимо, за счет того, что они нас либо не увидели, либо поздно заметили, не успели сделать так, чтоб мины сдетонировали.
Мы же эти мины заметили уже после того, как успешно взяли опорный пункт. Началось движение назад-вперед, опять группы менялись, мы их только потом заметили через время.
- А как вы их брали в плен?
- Первыми, как я уже сказал, взяли санитаров. Они этого не ожидали. Первым, кто нам попался, был санитар, а двое его коллег несли носилки. Видимо, шли за раненым.
Затем ВСУ начали контратаку на захваченные нами позиции. Их БМП вела за собой группу в десять человек. Получилось так, что один мой солдат остался немного впереди. Он был одет в однотонные штаны и черную футболку. У него не было пиксельной формы. Он как "сепаратист из ополчения" был одет.
Украинская БМП подъехала, украинская группа заныривает в окопы. Первые четыре человека или пять. Украинцы: "Что? Где?"… Думали, что мой боец был для них свой.
Мы им крикнули: "Бросайте оружие!". Пятеро всушников пленили, остальные из их группы, которые не успели запрыгнуть на БМП, просто убежали.
- Почему БМП не подбили – не было с собой гранатомета?
- Гранатомет был, но он был на другом направлении, и пока сориентировались, БМП группу завела и уехала. Они не думали, что мы так далеко прошли.
Они думали, что мы в начале всех их позиций. А мы уже около 70 метров впереди – сами их позиции заняли. БМП даже не ожидала, не стреляла по нам. Просто группу завела, развернулась и уехала.
- Эти позиции сейчас за нами или их расколотили?
- Они расколочены. Но за них мы давно прошли. Наши позиции – уже вблизи населенного пункта Невельское.
- Как работает "Солнцепек", почему им легко брать позиции противника?
- "Солнцепек" за счет термобарического удара выжигает. Если хорошо была отработана позиция, там лежали бы обгорелые двухсотые и мы бы туда спокойно зашли.
- Правильно понимаю, если бы у нас было бы достаточное количество "Солнцепеков", мы бы щелкали украинские позиции как орехи?
- Да.
- Почему же их нет?
- Я не знаю. Видимо, хотят командиры, которые повыше, доказать свое превосходство в управлении, что они могут только одной пехотой брать вражеские позиции.
- Как вы получили ранение?
- Это случилось в лесополосе тоже под Невельским. Надо было брать следующий опорный пункт ВСУ. Там у украинцев было много ходов сообщения и траншей, но не было блиндажей. Было всего лишь пара пулеметных точек и "лисьих нор".
В основном штурмы происходят днем или рано утром. В этот раз на штурм пошли поздно вечером в сумерках. Было почти темно. Тогда тоже сработал эффект неожиданности.
Мы зашли другими группами. Нас тоже было около 15 человек. На украинских позициях было буквально 3-4 человека. Троих мы убили, а один успел убежать.
ВСУ целую ночь пытались нас выбить, провели две ночные контратаки. Затем они подвезли БМП или БТР и пробовали нас выбить.
Занятые нами украинские траншеи были по грудь – там не было укрытий. Сидишь в траншее, смотришь как вражеский беспилотник летает над тобой на высоте 100-120 метров. Его сбить невозможно, потому что он высоко, а он все прекрасно видит, кто где находится.
Минометная подготовка у ВСУ – относительно хорошая. Помню, примерно в 6 утра начался обстрел. У другой группы – два трехсотых. Ребята подбегают ко мне, я начинаю оказывать медицинскую помощь, но в этот момент в нашу сторону начинают лететь гранаты.
Украинцы подошли к нашим позициям. Их беспилотник в это время висел над нами на высоте в 50-60 м. Это классическая схема. Когда мы заходим на вражескую позицию, наш беспилотник тоже низко висит, чтобы конкретно корректировать наши действия.
Я говорю: "Сбиваем беспилотник". Только его сбили – сразу в нас полетели гранаты. Украинцы, подойдя к нам вплотную, начали ими нас забрасывать.
Наш пулеметчик нас прикрывал, но его, видимо, с помощью гранатомета сняли. После чего они сразу на нас пошли.
Мы решили немного отойти с позиций, потому что у нас там не было перспектив. В момент отхода начали сыпаться наши бойцы, появились трехсотые. Я одного подхватил, начал его тащить, и в этот момент получил ранение в ногу, в правое бедро. Перебило кость.
Я сразу упал возле него, отполз метров пять, кричу ему: "Давай ко мне, назад!", а его, видимо, ранило в позвоночник. Он даже пошевелиться не мог. Он поднял голову, и так машет мне: нет, я не могу.
После этого я отходил одним из последних. Кто-то тоже у нас благополучно успел отойти. Часть группы, конечно, задвухсотилось. Получается, я последний отползал.
ВСУ уже, видимо, заняли эти же окопы. По радиостанции передаю, что я ранен, начинайте крыть оставленные нами позиции с минометов, там наших нет.
Минометы начали работать. Как-то я смог отползти под огнем. На оставленные позиции зашла группа, где были снайпер и пулеметчик. Они поняли, что в том месте, где я находился, кто-то еще не добит, и они пытались высечь всю местность огнем.
Я ползу, а пули ложатся буквально метр от земли – косят траву и ветки. У украинцев, скорее всего, был или пулемет с оптическим прицелом, или классическая группа – пулемет-снайпер. Снайпер корректировал, пулемет работал.
Отполз я около ста метров. Благо то, что они били по самой посадке, а я полз слева. Почти по голому полю, вот это меня спасло.
- Вы до сих пор в госпитале лежите?
- Да, до сих пор. У меня аппарат Илизарова стоит, еще кость не срослась до конца.
- А сколько еще лежать?
- Еще где-то месяц, как говорят врачи.
- А после этого комиссуют – или дальше будете служить?
- Я проходил комиссию с настроем, что я не хочу комиссоваться, просто продлите мне лечение. Мне пока продлевали. Сейчас, как я понимаю, когда аппарат снимут – у меня должна быть повторная комиссия. Там я тоже буду стоять на той позиции, чтоб продолжить службу в армии.
- Что сейчас в эти дни под Авдеевкой происходит? Продвигаемся?
- С трудом. Где-то мы заняли их позиции, они их опять отбили. Мы гоняем друг друга как в пинг-понге или в футболе.
- Чтобы взять Авдеевку, какие нужны силы, какое оружие?
- Те же "Солнцепеки" и авиация. Причем не просто так, чтобы один раз издалека они пару нурсов (Неуправляемая авиационная ракета - ред.) запустили. Мол, неважно, попало-не попало, главное, чтобы самолет не сбили. Не надо делать вид, что у нас авиация работает.
- А авиация тогда хорошо работала?
- Буквально за сутки – один-два вылета. Авиация в ЛНР, когда я там был в прошлом году, работала в разы лучше. Там за счет, в том числе и авиации, очень хорошо продвигались.
- А почему у других получалось брать населенные пункты… с трудом, но их брали, а у наших Авдеевку не получается?
- Скорее всего, дело в наличии командиров с реальным боевым опытом. Не тех штабных, которые в свое время ходили не на службу, а на работу. Работа и служба - это разные вещи, различие которых некоторые не понимают.
Например, сын какого-нибудь генерала всю службу в штабе просидел. Возможно, он знает штабные азы. Это прекрасно. Но опыта боевого у него нет.
Сейчас опытные и полезные командиры – это грамотные ротные и комбаты. От комбата тоже многое зависит. Все, что выше комбата – это в основном штабные люди.
Я когда начинал службу, у меня был очень опытный комбат, кадровый офицер. Он когда закончил училище, попал, куда-то в Закавказье, где был военный конфликт. Он не рассказывал, и никто не расспрашивал.
Это неприметный мужичок. Не тот, который бьет себя кулаком в грудь и говорит, как он танки грыз как "Барбарис". Он спокойный, без всего этого пижонства.
Даже если комбат просто приезжает на боевые позиции и дает указания, смотрит, не где-то там из подвала с десяти километров на карте, а в живую оценивает обстановку, он этим элементарный действием поднимает боевой дух бойцов. Нет такого "У меня на картах все хорошо, почему вы не можете продвинуться".
А то, что не всегда наша контрбатарейная стрельба срабатывает, чтобы подавить те же вражеские минометы или танки, – ответственность командира.
- Вы как боевой офицер, как считаете, что необходимо для Победы, чего не хватает? Вы сказали, опытных командиров, чего еще?
- Мне кажется, подготовка личного состава тоже очень хорошую роль играет. Возьмем те же видео с началом мобилизации в России, где показывалось, как резервисты проходят обучение на полигонах: где-то их выбросили на неделю-две в поле, а потом повезли на передок. Это неправильно.
Должны быть опытные инструктора, которые расскажут, как должно быть в книгах, а потом - как бывает в реальной жизни. Мне кажется, что любой наш местный ополченец, который воюет с 2014 года, расскажет им гораздо больше, чем небоевой офицер.
Понятно, что теория тоже важна. Но ее явно недостаточно. Я не говорю, что я супербоевик или комбат. Но я могу прийти к пополнению и рассказать на конкретных примерах из моей практики, как надо вести бой.
И когда я впервые пришел в своё подразделение, личный состав мне подсказывал. Бойцы с уважением говорят: командир, смотри, вот можем сделать так. Я к ним прислушивался. На первых этапах это было очень полезно.
Я не рубился, за то, что, например, в книге написано идти колонной. Так мы в начале СВО тоже колоннами заходили, а ВСУ их просто разматывали. Надо работать на победу и побыстрей всё заканчивать.