Об этом он рассказал в интервью изданию Украина.ру.
Ранее в Минобороны сообщили, что российские войска перешли в наступление на Авдеевском и Марьинском направлениях. Военкоры на местах уточняют, что успех нашей армии на этом направлении однозначно вынудит ВСУ выделить часть резервов, которые предполагалось использовать в наступлении в районе Угледара.
— Михаил Борисович, какая перед нами стоит задача-минимум, чтобы реализовать этот план?
— Если говорить об Авдеевке, то наша задача минимум — выйти к дороге от Орловки. Сейчас это единственная дорога, снабжающая авдеевский укрепрайон ВСУ. Если мы возьмем ее под плотный огневой контроль с выделением достаточного количества боеприпасов, чтобы полностью ее перекрыть, мы сможем работать с противником так же, как и во время освобождения Артемовска.
Украина будет вынуждена для сохранения этого укрепрайона постоянно идти в атаку, чтобы отодвинуть наши войска на прежние позиции, а мы будем перемалывать постоянно наступающие силы противника. Спровоцировать их на это будет достаточно просто.
Освобождение западных окраин Марьинки — задача, которая решается уже давно. Потому что это дает нам возможность дальнейшего продвижения вглубь обороны противника. А это уже создаст угрозу для ВСУ на Угледарском направлении.
Да, там есть целая сеть населенных пунктов, переходящих один в другой. Но в конечном итоге мы выйдем к Курахово, которое еще с 2014 года было глубоким тылом, через который ВСУ осуществляли снабжение.
Раз уж мы не наступаем, то это наша задача локального масштаба, которую мы обязаны решить.
— Почему в Мариьнке у нас не получается вариант с Артемовском? Противник сидит только на западных окраинах, дороги простреливается, но резервы в город ВСУ все равно подтягивают. Почему нельзя оттуда физически их выбомбить?
— Потому что у нас недостаточно боеприпасов для огневого контроля этих дорог. Даже в Артемовске мы видели, что дорога простреливается, было много битой техники, а в случае Марьинки воздействие артиллерии и авиации не столь велико, сколько могло было быть.
Я читал в сводках Минобороны, что на Артемовском направлении максимальное количество выходов самолетов в сутки было 17 раз. Авиация работала не только по дорогам. Следовательно, поражение этих дорог с воздуха в день длилось максимум полчаса. То же самое относится к ствольной артиллерии и минометов.
Что такое миномет? Это простые пороха и обычные боеприпасы с дальностью до 10 км. Большое количество мин позволяет перекрыть эти дороги. Но почему-то их тоже не хватает. Хотя в 1942 году мы делали больше 112 тысяч только 82-мм минометов. По сравнению с 1941 годом их производство выросло в 10 раз. СВО длится уже 15 месяцев. Если мы могли их делать столько же в годы Великой Отечественной войны, когда ситуация в стране была неизмеримо хуже, то я не понимаю, почему мы не можем восполнить эти запасы сейчас.
— А недостаточную работу нашей авиации вы с чем связываете? Бомб недостаточно? Или ПВО врага слишком сильное?
— С опасениями потерять боевую авиацию. У нас ее гораздо больше, чем используется на фронте. Да, ПВО у Украины существует, но в основном это тактические ПЗРК, которые работают на высотах не более 4,5 км. Так что работать с больших высот и с большей дальности могут и бомбардировщики.
Потери в авиации у нас будут. И не надо относиться к ВКС как к священной корове. Если мы не будем задействовать этот ресурс, мы будем нести большие потери на земле. Почему мы не пользуемся многократным преимуществом в воздухе, которое у нас есть? Понятно, что мы бьем по тылам. Но нам нужна и фронтовая авиация, которая должна работать гораздо более интенсивно. Учитывая, что ПВО противника мы выбиваем достаточно активно.
Еще мы не используем Черноморский флот. Он есть, но его как бы нет. Да, он ведет ракетные обстрелы и охраняет газопроводы, но в боевых действиях на побережье, которое контролирует противник, он не участвует.
То, чем занимался крейсер «Москва», — было радиолокационное обеспеченье. Корабль такого класса точно не должен был этим заниматься. Мы его потеряли зря.
Таким образом, если у нас не принимаются решения по задействованию Черноморского флота и авиации, отдуваться приходится сухопутным войскам. Чтобы выдавить ВСУ из той же Марьинки, нам нужен достаточно мощный ракетно-бомбовый удар. Иначе противник так и будет перебрасывать туда пушечное мясо. Даже если мы возьмем Марьинку, ВСУ будут перебрасывать резервы в Курахово и так далее.
Это будет продолжаться до тех пор, пока Россия не начнет стратегическую наступательную операцию. Нужно вынудить противника отходить без боя просто потому, что иначе он окажется в окружении. Наверняка у нас есть множество планов таких операций. Ответ на вопрос, почему они не реализуются, мы не получим никогда. Это большая военная тайна.
Но если мы их не проводим, чтобы не масштабировать боевые действия, мы никогда не выполним задачу по денацификации и демилитаризации Украины. Мы не уничтожим киевский режим и его вооруженные силы.
— Хотел уточнить по поводу Черноморского флота. Вы в идеале от него что хотели бы? Чтобы он заблокировал побережье? Или чтобы он проводил сложные десантные операции в Одессе и Николаеве?
— Штурмовать Одессу и Николаев в лоб с моря сейчас вообще бесполезно. Время для этого упущено. Высадить десант на западе Одесской области у границы с Приднестровьем можно было бы в начале СВО. Но тогда не надо было уходить с правого берега Днепра.
Честно говоря, для меня так и остался необъяснимым наш уход из Херсона. Мы лишились великолепного плацдарма, который без форсирования Днепра позволял развивать наступление в любом направлении. Сейчас уже проводить операции силами одного флота невозможно.
Шанс на это может появиться только в том случае, если будет принято решение о стратегической наступательной операции, когда противник будет так или иначе ослаблять свою оборону.
Но надо понимать, что у Украины появляется все больше противокорабельных ракет. Она будет еще сильнее насыщать оборону побережья. И если раньше у противника не было морских беспилотников, то теперь они у него есть. Риски для флота многократно возрастают. Чем дольше мы будем тянуть с такой операцией, тем больше их будет.
Черноморский флот мог бы заблокировать побережье. Но для этого нужно политическое решение и отмена зерновой сделки. Потому что сейчас в порты Одессы заходят танкера с горючим, которым снабжается украинская армия. Да, ВС РФ уничтожают эти склады с горючим, но танкер везет гораздо больше топлива, чем есть в 10 баках в хранилище. Если бы флот решил эти задачи, это существенно осложнило бы жизнь киевскому режиму.
Не надо дожидаться, что на Украине закончатся продукты или электричество. Полгода ударов по энергетике показали, что это было бесполезно. Свет пропадал у населения, которое становилось еще более озлобленным. А армия и военные предприятия страдали в последнюю очередь. Их можно физически уничтожить, но отрезать от электроснабжения нельзя. Эта мощная резервируемая система, которая создавалась в советские времена как раз в расчете на военные действия.
Поэтому надо бить по транспортной инфраструктуре и по логистике. Мы пробовали это делать, но почему-то быстро отказалось. У нас нет массированного удара по железнодорожным путям. Есть точечные удары в Славянске или Краматорске, но это капля в море. Мосты через Днепр не уничтожаются. Если мы их взорвем, противнику будет трудно снабжать 500 тысячную группировку на Левобережье. Это стратегическая задача, которую нужно решать перед началом наступления.
Мы же помним, что рельсовая война партизан была спланированной операцией, которая нанесла серьезный ущерб Вермахту в 1943—1944 годах.
Повторюсь, резервы у нас большие. Почему они не используются — вопрос риторический.
— Почему вы думаете, что массированные удары по транспортной инфраструктуре нам что-то дадут? Мы даже две дороги в Артемовск полностью перекрыть не смогли.
— Потому что воздействовать на две дороги в Артемовск нужно все время. А если уничтожить мост, то на его восстановление уйдет достаточно много времени.
Наша авиация должна уничтожать железнодорожные пути на перегонах. Это безопасно, потому что невозможно на тысячах километров поставить установки ПВО. Причем необязательно использовать 1,5 тонные боеприпасы. Мы просто подорвем пути и их нужно будет менять. Придет ремонтный поезд — разбомбим ремонтный поезд.
Да, это масштабная ежедневная работа. Но у нас есть опыт такой работы, когда мы воздействовали по энергетике Украины. Взорвал пути — через сутки взорвал их снова. Они их просто не будут успевать восстанавливать.
То же самое с мостами. Понятно, что мост через Запорожскую ГЭС мы трогать не будем. Но мы можем уничтожать все остальное.
— Почему вы думаете, что у большой Украины не хватит сил и ресурсов, чтобы это все восстановить?
— Восстанавливать они будут. Но если мы уничтожим мост, на его восстановление уйдут месяцы. Если он будет постоянно подвергаться огневому воздействию — тем более.
Антоновский мост в Херсоне постоянно обстреливался «Хаймарсами». ВСУ там продемонстрировали системную работу. Невзирая ни на что, они клали туда пакет за пакетом до тех пор, пока движение по нему почти полностью не прекратилось. А у нас ресурсов гораздо больше. У нас, в отличие от «Хаймарсов», есть гораздо более мощные ракеты и авиабомбы. Несколько точных ударов по мостам выведут его из строя надолго.
Это получалось и в Великую Отечественную. Тем более что тогда средства доставки и средства поражения были гораздо менее точными и менее мощными.
Да, железную дорогу они восстанавливать будут. Но поезд, в отличие от грузовика, не сможет объехать поврежденный участок. Он будет стоять и ждать, пока его починят. Будем бить по одному месту, завтра — по другому, послезавтра — по третьему.
Мы не сможем уничтожить количество боеприпасов, который привезет один эшелон. Потому что они сразу развозятся по мелким складам. Но мы можем сделать так, чтобы они не доезжали.
— Почему вы думаете, что мы не сможем одержать победу без крупной наступательной операции? Думаете, мы не сможем перемолоть живую силу противника, даже если на это уйдет пять лет?
— Потому что у Украины есть многомилионные людские ресурсы.
Более того, сейчас за пределами страны идет активная вербовка ее сторонников. Человека ставят перед выбором: либо ты лишаешься всех своих активов, потому что не сможешь выплачивать кредиты, либо ты идешь убивать русских и вопрос с твоими долгами закрывается. Там создается материальная заинтересованность в наемничестве, а таким способом вербовать людей можно долго.
С нами реально воюют страны с населением в 1,5 млрд человек. Запад всегда может найти пушечное мясо среди деклассированных элементов. Да, они будут воевать хуже, но они будут воевать.
Снабжать Украину оружием тоже можно бесконечно долго. США будут это только приветствовать. Их схема понятна. Они вынуждают Европу отправлять со складов и из армий свое оружие на Украину, а взамен они будут покупать американское оружие и боеприпасы. Да, им тоже нужно время для перехода на военные рельсы, но они смогут производить больше боеприпасов, танков и самолетов. Потенциал Запада очень большой.
Кроме того, на подконтрольной Киеву территории проживает 10 млн мужчин призывного возраста. Да, там проводится насильственная мобилизация, но там есть ресурс, который режим Зеленского еще не использует. Там есть несколько миллионов человек, которые обслуживают власть. Я подбирал статистику, что в 116 клубах Киева за ночь мобилизовали 100 человек. Пока эту прослойку не используют, но ее ресурсы не исчерпали.
Украина в конце декабря поставила задачу до начала весеннего наступления поставить в строй 100 тысяч человек. Они собрали максимум 70 тысяч. Часть из них перемолотили в Артемовске. Даже во время наступления на фланги они за сутки потеряли 1500 человек (американские оценки). Но даже если мы (по сводкам Минобороны) уничтожаем по 16 тысяч боевиков ВСУ за месяц, то это все равно очень мало. Такими темпами мобилизационного ресурса Украины хватит на десятки лет.
Да, они будут жить хуже. Но я жил на довоенной Украине. Я видел, что жизнь населения постоянно ухудшалось, но население терпело. Если сначала во всех городах были массовые социальные протесты, то после первого Майдана это сошло на нет, а после Евромайдана об этом вообще речи не шло, потому что тебя бы расстреляли за измену родине.
Да и «фольскштурм» никто не отменял. Закончатся взрослые мужики — будут брать 14-летних пацанов. Никто их жалеть не будет. США понимают, что контролировать Украину они не смогут. Им все равно придется уйти. Но перед своим уходом они хотят оставить там выжженную землю без населения.
А если война будет длится годами, то на Украине будут появляться все больше людей, которые нас ненавидят. Это объективный процесс, потому что люди будут все чаще терять родных и близких. Не говоря уже о том, сколько ребят окончило школу при киевском режиме. Прошло девять лет. А что такое школьники, которые живут годами в этом информационном потоке? Они не будут вникать, почему на самом деле началась война. Они пойдут воевать, потому что все воюют.
Вспомните, как Булгаков описывал жизнь Киева времен Гражданской войны. Там восемь раз менялась власть. Люди смотрели, какой флаг развевается, обходили трупы и шли по своим делам. Человек приспосабливается к самым ужасающим условиям существования. Поэтому война на истощение совершенно бессмысленная.
— В прошлый раз мы обсуждали, что ВС РФ все же начнут бить по транспортной инфраструктуре Украины, если противник перейдет в широкомасштабное наступление. Насколько масштабным оно должно быть, чтобы это случилось?
— Мне кажется, было бы разумно нанести такие удары как раз перед таким наступлением, чтобы лишить ВСУ не столько техники, а топлива и боеприпасов, которых для проведения наступательных операций нужно колоссальное количество.
Это может быть наступление масштаба событий в Харьковской области или под Херсоном, когда бойня у Давыдова Брода продолжалась несколько недель. Там перемалывалось колоссальное количество вооруженных сил противника, но мы по непонятным мне причинам решили все это прекратить и отойти.
Такого рода наступательной операции было бы достаточно, чтобы в корне поменять стратегию оборонительных боев. Мы же не освободили даже ДНР. Продвигаясь такими темпами, мы несколько лет будем ее освобождать, а проблему это не решит. Удары по Москве показали, что для противника никаких красных линий нет.
Даже если граница установится по Днепру, будут страдать другие города, которые мы будем контролировать. Свести все к ситуации после 2015 года до СВО? Так Донецк как обстреливали, так и будут обстреливать. Пока на какой-либо территории Украины будет существовать нацистский режим, нам покоя не будет. Это полностью устраивает наших американских нетоварищей.
Нам это не надо. Когда мы возьмем под контроль территорию Украины, мы сможем с кем-то о чем-то договариваться. Это нанесет серьезный имиджевый удар по США и докажет странам, которые сидят на двух стульях, что Россия достаточно сильна, умеет защищать свои интересы, поэтому с русскими можно иметь дело.
Это даст в том числе колоссальный экономический эффект. С нами не будут бояться работать. Тем более американцы тоже не всесильные. Их система далеко не безупречна и не так плотно держит за горло весь мир. Турция — член НАТО, но она вынуждена с нами сотрудничать.
Следовательно, нам нужно закончить СВО там, где мы встретимся с войсками НАТО. Та же Польша не откажется поделить кусок Украины. Они же не забыли про Кресы Сходни. И соответствующая законодательная база там уже создана. Волынская резня признана геноцидом польского народа. И зайдя на эту территорию, они с националистами быстро разберутся. Они с ними не будут как мы сюсюкать. В этом отношении поляки люди бескомпромиссные и жесткие.
Резюмирую. Когда между ВС РФ и войсками НАТО не останется никаких прослоек, выбор будет очень простой. Или ядерная война, или сидите тихо. И процесс, который сейчас идет на Украине, — начало передела всей карты мира, а не только Европы.