Их самолет навсегда вошел в штопор рядом с деревней Новоселово во Владимирской области.
Комиссия ЦК КПСС и Совета министров СССР рассмотрела три десятка версий того, что случилось, и не смогла установить причины гибели самолета и летчиков. И вряд ли кто узнает это точно — небо, космос, бог хранят свои тайны.
Когда до срока, когда вечно.
Однако указанная комиссия точно установила два удивительных факта из последних минут и секунд жизни этих двух удивительных людей.
Во-первых, эксперты установили, что самого момента столкновения с землей самолет оставался целым и невредимым, ни один из летчиков не пытался катапультироваться и оба находились в сознании, При этом Гагарин управлял самолетом в передней кабине, а в задней находился инструктор Серегин.
По одной из версий, конструкция самолета, на котором совершали свой тренировочный полет летчики, такова, что катапультироваться мог только один — если первым это сделал бы пилот, то тогда погиб бы инструктор, и наоборот, если бы спасся инструктор, то погиб бы пилот. И никто из них не захотел оставить товарища.
Во-вторых, они знали это и спасались вместе. Генерал-лейтенант авиации, заслуженный летчик-испытатель, Герой Советского Союза Степан Микоян вспоминал по итогам работы комиссии:
«Анализ показал, что в крови у Гагарина и Серегина не было алкоголя и что ни один из них не чувствовал страха — адреналина не было. Оба были в рабочем состоянии до момента гибели, Гагарин левой рукой держал ручку управления самолетом, ноги обоих были на педалях и давили на них»...
А Гагарин действительно был первым. Даже первым из первых, потому что совершил до него неизведанное в том, что человечеством вообще делалось впервые.
Таких людей в истории вообще единицы. Даже Америку открывали многие, хотя Христофор Колумб и носит звание первооткрывателя, вызывая усмешки древних викингов из Исландии или алеутов из Сибири, знающих морское дело на своих утлых лодчонках не хуже мореманов красивенных каравелл.
До Гагарина в Космос никто не выходил. Это была вотчина первых, Вселенная для человечества и Вселенная для пионеров из людей, которые увидели землю снаружи. Впервые. Это и сейчас представить трудно.
И он хотел и дальше быть первым. Он не мог без неба. Одного исторического полета ему, по общему мнению, с лихвой хватило, чтобы всю оставшуюся жизнь почивать на лаврах. И носить лавры, и ходить в них, отсвечивая и отражая лучи славы и всенародной любви.
Но он хотел летать и дальше, и выше. Он мечтал вновь отправиться в космос и стать первым человеком, чья нога ступит на поверхность Луны.
С 1964 года он, будучи замначальника Центра подготовки космонавтов и одновременно слушателем Военно-воздушной инженерной академии имени Жуковского, защитил диплом с отличием, добился направления на восстановление квалификации летчика-истребителя. Сложнейшей квалификации смелых и отчаянных людей.
Но не успел: в период с 13 по 22 марта 1968 года он совершил 18 полетов с инструктором общей продолжительностью всего 7 часов. По общему мнению, этого было чудовищно мало...
Проводя расследование той катастрофы, комиссия ЦК и Совмина работала девять месяцев, но материалы засекретила навсегда. Они и до сих пор хранятся в архивах.
А генерал Степан Микоян как-то сказал по этому поводу:
«За границей точные результаты нужны, чтобы выявить причины и не допустить их повторения. А у нас — чтобы наказать виновных. Эти самолеты больше не летают, и практического смысла это не имеет. Ну и если вдруг случится чудо и мы будем точно знать, от чего погибли Гагарин и Серегин, — это ничего не поменяет. И легче никому не станет».
А Господь Бог свою тайну, как мне кажется, уже рассказал людям. Стихами Анны Долгаревой, харьковско-луганско-донецко-московской поэтессы, военкора и волонтера на войне в Донбассе и спецвоенной операции (СВО) на Украине:
Бог говорит Гагарину: Юра, теперь ты в курсе:
нет никакого разложения с гнилостным вкусом,
нет внутри человека угасания никакого,
а только мороженое на площади на руках у папы,
нет никакого разложения с гнилостным вкусом,
нет внутри человека угасания никакого,
а только мороженое на площади на руках у папы,
запах травы да горячей железной подковы,
березовые сережки, еловые лапы,
только вот это мы носим в себе, Юра,
смотри, я по небу рассыпал красные звезды,
березовые сережки, еловые лапы,
только вот это мы носим в себе, Юра,
смотри, я по небу рассыпал красные звезды,
швырнул от Калининграда и до Амура,
исключительно для радости, Юра,
ты же всегда понимал, как все это просто.
исключительно для радости, Юра,
ты же всегда понимал, как все это просто.
Мы с тобой, Юра, потому-то здесь и болтаем
о том, что спрятано у человека внутри.
Никакого секрета у этого, никаких таин,
прямо как вернешься — так всем сразу и говори,
о том, что спрятано у человека внутри.
Никакого секрета у этого, никаких таин,
прямо как вернешься — так всем сразу и говори,
что не смерть, а яблонев цвет у человека в дыхании,
что человек — это дух небесный, а не шакалий,
так им и рассказывай, Юра, а про меня не надо.
И еще, когда будешь падать — не бойся падать...
что человек — это дух небесный, а не шакалий,
так им и рассказывай, Юра, а про меня не надо.
И еще, когда будешь падать — не бойся падать...
Это потрясающе! Я не читал ничего точнее и проникновеннее о космосе, хотя читал много. И внимал песням о том, каким он парнем был. И видел фильмы. И слушал покорителей космоса.
И скоро увижу кино, снятое на международной космической станции (МКС) такими же смелыми людьми, которые уже стали первыми в своем деле.
Но эти слова из разряда откровений, которые, как мне кажется, действительно даются свыше. Раз в сто лет. Чтобы помнили и понимали, что «человек — это дух небесный, а не шакалий».
А Гагарин, как мне кажется, знал. И потому не катапультировался, а, как показали данные комиссии ЦК и Совмина, до последнего жал на педали управления и рукояти руля. И то же самое делал Серегин.
Они ничего не боялись. И не боялись смерти. Гагарин погиб на доли секунды раньше, чем его товарищ. Первым. Так уж символично получилось. А мы просто должны помнить…