Андрей Бакланов: Передача Крыма Украине в 1954 году воспринималась как праздник, а обернулось войной

Идиллия празднования трехсотлетия воссоединения Украины с Россией длилась недолго, до указа Хрущева о реабилитации бандеровцев. После этого начались процессы, которые и привели всех нас к нынешним трагическим событиям, считает заместитель председателя Ассоциации российских дипломатов Андрей Бакланов.

Об этом он сказал в интервью изданию Украина.ру.

— Да. Сейчас очень много и на Украине, и у нас размышляют люди, которые знают это уже по каким-то вторичным материалам, по архивам и так далее. Вы знаете, никакие рассказы и никакие архивы не могут передать реальной обстановки, ситуации, ощущения людей, какими они были вот в те годы.

1954 год — это год исключительный для судьбы Украины, это самый, наверное, счастливый год Украины. Это год, когда лучше всего и эффективнее всего осуществлялась советская концепция дружбы народов в применении к Украине.

И так совпало, что в этот год, когда праздновали воссоединение, трехсотлетие воссоединения Украины и России — и вы знаете, праздновали как один народ. То есть воссоединение вроде бы двух народов, но праздновали как один народ. Хорошо это помню, при мне всё было, а папа ездил, он представлял Ровенскую область в Верховном Совете Украины, и я тоже его сопровождал, в Киев мы ездили из Ровно.

Там было торжественное заседание ЦК Компартии Украины, Верховного Совета, правительства, посвящённое трёхсотлетию воссоединения. Много было и других встреч, мероприятий.

И вы знаете, ощущение было, конечно, такой определенной безмятежности. То есть войну мы выиграли к пятьдесят четвертому году; за год примерно до этого завершилась очень сложная и во многом трагическая операция по удалению бандеровцев с территории Западной Украины, всех их пересажали практически.

Те, кто были, он притаились и не рыпались, контроль был полный. При этом выяснилось, что основная масса населения очень хорошая и очень настроена позитивно друг к другу, вне зависимости от того, кто к какой коренной национальности принадлежал.

Я учился в это время в ровенской школе номер пять. У нас, конечно, в этом плане все учащиеся были представители чего-то единого... Сейчас иногда говорят про советский народ, что это фикция. Это говорят или вруны, или наши враги, или люди, которые повторяют глупость какую-то. То, что было у нас в классе — это были дети общности, которую можно было назвать единой общностью советского народа.

Были, конечно, какие-то скрытые пружины, оставались разные точки зрения. В целом обстановка послевоенная плюс обстановка успешной борьбы с бандеровцами привела к тому, что 1954 год был очень-очень такой благоприятный, успешный. Очень много было торжеств, мероприятий, концертов, посвящённых трехсотлетию (воссоединения Украины с Россией. — Ред.). Очень жалко, что это всё всего год просуществовало, и в пятьдесят пятом вся эта идиллия динамичнейшим образом начала разрушаться.

Начала она разрушаться с очень странного решения, принятого, я так понимаю, по инициативе Никиты Сергеевича Хрущёва о том, что все эти бандеровцы, которых с таким трудом усадили в места заключения, чтобы их выпустили. Был документ специальный, который полностью их реабилитировал, и по приезду их были такие сцены… о которых люди просто рассказывали, обращались когда в Компартию, они обращались к отцу моему как к депутату.

Рассказывали: когда забирали вот этих бандеровцев, они когда уходили, — а они такие были знаете, такие крепкие, боевитые ребята, — они говорили: «Мы ещё вернёмся, Мыкола». Председателю колхоза один говорил: «Я еще вернусь, я тебе дам две недели, чтобы ты забрал свои шмотки и уваливал». И что получилось? Тогда решили, что человек просто бравирует перед тем, как их заберут в тюрьму. Потом они вернулись — и действительно стала раскладка такая, как они говорили.

Они стали брать инициативу, и постепенно это закончилось всем тем, что мы имеем сегодня. Идиллия в 1954 году, трехсотлетие — это наивысшая точка благоприятных процессов, которые были. От них мы перешли к негативному развитию сценария, реализацию которого мы видим в трагической обстановке, в которой находимся.

— Во-первых, (Крым Украине. — Ред.) искусственно передали, я помню, как это было. В основном вот тогда говорили, среди начальства называли причины чисто такого, я бы сказал финансово-экономического подхода. Там политикой никакой не пахло и не пахло народами России и Украины.

Говорили о том, как распрямить пути управления народным хозяйством, потому что это через Украину шло. Чисто технократически рассматривали. Наверное, была недооценка каких-то политических факторов. Вообще, об этом этом не очень много рассуждали потому, что население это не очень-то заинтересовало.

Но потом, уже после того, как произошли негативные события, возвращение Крыма в Россию стало единственным путем сохранения идентичности, единственным путем сохранения всего того, что там имели.

Поэтому я это воспринял как историческую правду. Исторически оправданное событие, слава богу, что это получилось при минимальных жертвах, что это было умело, разумно организовано. Это хорошо.

— Я думаю, что сегодняшние оценки носят односторонний характер. Они плохо представляют ситуацию в то время. В чём заключалась в то время цель присоединения? Все понимали, что это несколько носит искусственный характер.

Цель была разумная, как казалось в то время. Это присоединение областей, которые были на границе и имели такую пограничную идентичность, для того чтобы балансировать украинский национализм, который базировался на западе и имел корешки в средней Украине. То есть это делалось для баланса. И в какой-то мере если берем состав Верховного Совета и так далее, даже Партию регионов в последние годы, эта вещь срабатывала, но не до конца.

Потом схема «выстрелила», но уже в той ситуации, когда к рычагам власти на Украине пришли националисты. Если бы этого не произошло, может быть, был бы и другой сценарий. Украина упустила свой исторический шанс.

— В отношении бандеровцев — ну, это условное название жестко националистической части Украины, в особенности Западной Украины. Бандеровцы как течение — условно говоря, оно состоит из двух взаимодополняющих составляющих.

Первая — это определённая часть [людей из числа] хорошо подготовленной львовской и некоторых городов Западной Украины интеллигенции. Настроены так, я бы сказал, по-настоящему националистически, на самых жестких, неправильных, что ли, тенденциях.

И вторая — часть населения Западной Украины. Незначительная в численном отношении она была, но очень боевитая, очень хорошо сплочённая. И имевшая всегда какие-то подозрительные связи с другими странами. Сперва с Польшей, потом Германией и Польшей, потом в основном с Канадой и Соединёнными Штатами Америки, — это потому, что много было украинцев, которые выезжали, ещё до революции даже. И они через этих людей имели выходы на спецслужбы, их подпитывали во многих отношениях.

Вот эта незначительная часть населения Западной Украины сумела действовать сплоченно, и постепенно, в том числе пользуясь ошибками Москвы и Киева, она узурпировала там власть.

Что касается «западенцев», так называемых, хочу сказать, что в тот период, когда я там был, это были замечательные люди, это труженики. Там работа очень сложная, потому что они в основном выращивали в сельском хозяйстве сахарную свеклу, это очень тяжёлый труд. Но они такие были бесхитростные, простые люди, и, честно говоря, вот эти бандеровцы ими довольно легко манипулировали, запугивали и так далее.

То есть основная масса — она вынуждена была по соотношению сил приспособиться и пойти… Но сейчас уже родилось новое поколение, которое росло в обстановке абсолютно нездорового националистического угара. Поэтому, к сожалению, вот те украинцы, с которыми я вместе учился в классе, их внуки не похожи (на них. — Ред.). Это уже исковерканное поколение вот этой вот пропагандой — националистической, фашистской фактически пропаганды.

Это огромная трагедия Украины, и вообще общая наша трагедия.

— Вообще, исконные бандеровцы, производства двадцатых-тридцатых годов, они не замахивались на всю Украину. Традиционно они хотели создания собственного государства на довольно обширных территориях Западной Украины, но дальше Житомира их амбиции не распространялись.

Я думаю, что эта нынешняя раскладка, когда эти люди пришли к власти повсеместно, — это прямое влияние Запада, который смог вслед за деньгами, вслед за оружием - навязать и свои подходы, что, дескать, раз у вас так получается бодро и весело на Западной Украине, стремитесь дальше, а почему нет? Они устремились. И, к сожалению, это у них получилось.

— Дипломатия и военно-силовые методы, их как-то противопоставляют друг другу, и это неправильно. Это две стороны взаимосвязаны очень тесно в осуществлении той или иной государственной линии. В нормальном течении обстоятельств, как правило, превалирует дипломатическая оперативная линия, без силового какого-то компонента — это тогда, когда дела развиваются нормально.

Но когда дела развиваются не нормально, или когда мы имеем дело с врагом, который перешел определенные грани, тогда более жестко должны подключаться силовые компоненты.

Как правило, что получается? Из самых добрых побуждений стараются силовые компоненты или угрозы их применения дотянуть до самого конца, и в результате получается еще хуже.

Был такой министр обороны Польши Сикорский. Он нас не любил. С точки зрения военного дела он был выдающийся военный, и у него очень хорошо было прописана, с теоретической точки зрения, вот эта вещь, о которой мы сейчас говорим: соотношение силового фактора и тех, кто борется за мир. Он говорил, что войны случаются из-за активных действий двух совершенно разных людских компонентов.

Первый компонент — это те, кого мы называем поджигатели войны: военные, промышленники, которые заинтересованы. И второй компонент, из-за которого случаются войны — это все псевдомиротворцы. Это те, кто говорят: «Да не надо, да ладно, давайте попробуем ещё поговорить, давайте ещё». И они притормаживают понимание вовремя того, что это опасно, что что-то нужно делать и в силовом плане, — и доводят дело до очень трагических последствий.

Мы, кстати говоря, в истории в этих феноменах не разобрались. Например, Испания до войны. Иосиф Виссарионович Сталин, вроде бы считают, что он очень такой был всегда боевитый, очень жесткий, но он по Испании дал слабинку. В Испании мы играли в прятки, посылали людей, переименовали Иванов в Хуанов, не противостояли жестко Франции, Италии, некоторым другим странам. В результате получили поражение. И Гитлер, и его сторонники в Европе, обнаглев, пошли потом на нас войной.

Если мы профилактировали бы более жёстко, так, как сделали на Востоке — озеро Хасан в противостоянии Японии отпрофилактировали. Если бы мы сделали, может быть, то же самое и на Западе, то по-другому, более бы благоприятно сложилась ситуация. То же самое и с Китаем. В 1969 году мы очень жестко отпрофилактировали тогдашнее руководство, выступив на Даманском, обрушив всю силу нашей армии.

Об этом никто не будет вспоминать, но сами китайцы говорили, что оздоровление обстановки в самом Китае началось с того, что после острова Даманского они стали активно «задвигать» вот эту линию, этих людей, которые стремились к войне с Советским Союзом.

Поэтому дипломатия должна время от времени осознавать необходимость применения силовых методов. А вот так благостно — так не бывает.

— Я думаю, что главное успехи нашей дипломатии заключаются в том, что мы образовали фронт, который называет справедливо большинство Земли. В настоящее время оно с пониманием относится к происходящему, и мы фактически сейчас быстрыми темпами создаем альтернативу Западному подходу.

Я думаю, что в украинских событиях этим людям довольно трудно разобраться, потому что даже у нас многие довольно туманно это все представляют.

Я даже смотрю по обсуждению, которое у нас идёт иногда публично. Оно имеет такой наивный характер, люди мало представляют, как это было на самом деле. Что мы хотим тогда от народов других стран, которые вообще предысторию никак не знают?

Но если брать крупно — идет формирование того, что мы называем «новый международный, политический, экономический, финансовый порядок». Порядок, основанный на правильных принципах, когда один другому не подставляет подножку, не делает санкции. Его формирование сейчас идёт полным ходом, и мы находимся в авангарде этой работы. И мы будем эту работу продолжать.

* Деятельность организации запрещена в Российской Федерации.