Они появлялись и раньше. Издевательства украинских нацистов над военнопленными, расстрелы, сожжения живьём фиксировались на камеру с первых дней СВО. Более того, первые подобного рода ролики (повешения, сожжения, расстрелы и т. д.) появились в Интернете ещё в 2014 году. Тогда жертвами украинских нацистов были так называемые сепаратисты — люди, не принявшие государственный переворот и оказавшие ему сопротивление.
Но есть существенная разница.
В 2014 году официальная украинская пропаганда твердила, что все подобного рода ролики — фэйк, призванный скомпрометировать «светлые идеи майдана». В феврале-мае 2022 года, помимо попыток выдать военные преступления ВСУ, собственноручно запечатлённые украинскими военнослужащими, за фейки, украинские власти также, в тех случаях, когда факт совершения преступления отрицать было невозможно, ссылались на «эксцесс исполнителя», на то, что это единичные случаи, в некоторых случаях даже обещали провести расследования (хоть и не провели). Кроме того, официальные представители украинской власти публично взывали к своим военным с просьбой не фиксировать военные преступления на камеру или хотя бы не выкладывать их в Интернет, объясняя, что таким образом те подрывают доверие и сочувствие к Украине в мире.
Сейчас всё коренным образом изменилось. Ролики появляются один за другим. На них зафиксированы расстрелы и пытки российских военнослужащих, бессудные расстрелы и пытки гражданских лиц, обвиняемых в сотрудничестве с российскими властями (в основном «вина» состоит в том, что они брали российскую гуманитарную помощь). При этом последний раз украинские власти пытались отрицать причастность ВСУ к военным преступлениям пару месяцев назад (в начале октября), когда появился ролик нациста Жорина, на котором зафиксированы результаты расстрела украинцами мирных жителей Купянска.
Впрочем, уже тогда Геращенко (советник министра внутренних дел Украины) публично заявлял: «На коллаборационистов объявлена охота, и их жизнь не охраняется законом. Наши спецслужбы уничтожают их, расстреливая, как свиней».
В дальнейшем от официального Киева не прозвучало ни слова осуждения, ни обещания провести расследование военных преступлений и преступлений против человечности, совершаемых ВСУ и спецслужбами Украины. Только украинский МИД осудил европейцев, возмутившихся преступлениями ВСУ после того, как информация о них достигла такого масштаба, что игнорировать её стало просто невозможно.
Мы совершенно очевидно имеем дело с новой информационной стратегией украинских властей. Самые чудовищные преступления режима не скрываются, как раньше, но, наоборот, подчёркиваются. С чем может быть связана такая перемена информационной политики киевского режима?
Первой напрашивается мысль, что в условиях, когда на фронте появилось значительное количество мобилизованных россиян, киевские власти пытаются вызвать панику среди их родственников, толкнуть последних на протесты, дестабилизировать обстановку в России. Такая задача, безусловно, стоит, но является ли одна главной причиной внезапной информационной открытости Украины в части совершения военных преступлений и преступлений против человечности её военнослужащими? Ведь раньше Украина уже пыталась давить на родственников российских военных. Звонили с мобильных телефонов убитых их жёнам, детям и матерям. Глумились. Звонили по добытым базам телефонов российских военнослужащих, врали родственникам, что их сын/муж/брат в плену или убит и т. д.
Если уж такой подход оказался неэффективным, то понятно, что зверства на камеру вызовут только озлобление и желание отомстить убийцам. Более того, издевательства над мирными жителями Харьковщины и Херсонщины явно не могут служить деморализующим фактором для родственников российских военных. Наоборот, это убеждает, что страна действительно борется с абсолютным злом, с инфернальным режимом.
Поэтому представляется, что главная задача новой информационной стратегии Украины — повязать весь народ, и в первую очередь военных, кровью.
Украина на начало ноября по данным МО РФ безвозвратно потеряла свыше семидесяти тысяч военнослужащих. Это примерно совпадает с данными американских экспертов, которые оценивают общие потери на Восточном фронте в более, чем сто тысяч безвозвратных и более трёхсот тысяч общих потерь ВСУ, украинских спецслужб и воюющих за киевский режим иностранных наёмников.
На момент начала спецоперации в составе ВСУ и в резерве первой очереди числилось свыше пятисот тысяч человек, имеющих боевой опыт, в основном участников так называемых АТО и ООС в Донбассе. На самом деле через войну в Донбассе прошло значительно большее количество граждан Украины, но кто-то погиб, кто-то спился, кто-то самоубился после увольнения в запас, кто-то стал инвалидом. Поэтому общее количество имеющих боевой опыт военнослужащих и резервистов хоть и превысило полмиллиона, но оказалось меньше первоначально ожидаемого.
Данные о потерях ВСУ свидетельствуют, что даже с учётом возвращённых в строй раненых (а их процент невысок как по причине характера ранений, так и потому, что многие используют ранение для того, чтобы больше не возвращаться в строй) ВСУ потеряли около половины первоначально имевшегося кадрового состава и подготовленных резервистов с опытом боевых действий.
Данные о потерях ВСУ свидетельствуют, что даже с учётом возвращённых в строй раненых (а их процент невысок как по причине характера ранений, так и потому, что многие используют ранение для того, чтобы больше не возвращаться в строй) ВСУ потеряли около половины первоначально имевшегося кадрового состава и подготовленных резервистов с опытом боевых действий.
В последние волны мобилизации в армию набирают низкокачественный и абсолютно немотивированный контингент. Это люди без опыта участия в боевых действиях, многие вовсе не служившие, ранее имевшие отсрочку от службы по болезни (как правило, купленную в том же военкомате (теперь он называется «Центр комплектации и социальной поддержки», но суть дела от этого не меняется), служить, тем более воевать не желающие. Набор в ВСУ идёт преимущественно в областях Юго-Востока. Из Киева и Западной Украины набирают значительно меньше.
Силы если не подготовленных, то как минимум мотивированных бойцов режимом Зеленского исчерпаны. Киевская власть ещё имеет возможность поддерживать на прежнем уровне численность своих боевых подразделений, но качество пополнения резко снизилось. Желавшие воевать до последнего в значительной мере выбиты, а те, кто остался предпочитают дезертирство и сдачу в плен. Даже по ситуации на линии фронта в Донбассе, где после многих месяцев упорной обороны вдруг один за другим стали падать опорные пункты и узлы обороны украинских войск, видно, что сопротивление ВСУ существенно ослабло.
Между тем, США поставили перед Зеленским задачу сдержать зимнее наступление российской армии, обескровить ВС РФ в оборонительных боях и тем создать предпосылки для большей податливости Москвы предлагаемому США формату мирного соглашения. Напомню, Америке надо развязать себе руки в Европе для борьбы с Китаем, но так, чтобы Россия осталась связанной на Западе и не могла серьёзно помочь своему союзнику.
Для выполнения задачи, поставленной США, необходимо заставить имеющийся низкокачественный материал, поступивший в ВСУ в качестве пополнения, воевать до последнего. Как это сделать?
Думаю, что идея была американской (режиссура — это по их части). Впрочем, это не важно. Заполонившие Интернет ролики зверских расправ ВСУ над мирными гражданами и российскими военными должны вызвать и вызовут ответную реакцию. Украинских солдат будут значительно реже брать в плен. Ведь в горячке боя никто не разберётся (да и разбираться не будет), застрелил ли боец уже поднявшего руки врага или ещё оказывающего сопротивление. Это зачастую известно только самому стрелявшему. Да и засевшему в каком-нибудь подвале противнику можно долго и нудно предлагать сдаться, а можно просто забросать гранатами и пойти дальше. И попытку сдаться вражеского солдата, предварительно расстрелявшего в наших весь свой боезапас можно «не заметить».
И никакая власть, никакие её увещевания здесь ничего не сделают. Чувство мести за погибших товарищей — одна из главных движущих и мотивирующих бойца сил. Демонстративное же убийство противником гражданских и безоружных (сдавшихся) вызывает закономерное озверение.
Так что внезапная украинская «открытость» по части военных преступлений и преступлений против человечности, совершаемых ВСУ, содержит не очень тонкий, но рабочий психологический расчёт. ВС РФ будут гораздо менее склонны брать представителей ВСУ в плен. Украинские военные для них окончательно превратятся в таких же нацистов, как те же «азовцы» и прочие представители нацбатов.
Таким образом, мобилизованных в последнюю волну граждан Украины, не желающих и не умеющих воевать, Киев лишает возможности сдаться. Их ставят между двух огней: отступишь с позиции — расстреляют собственные нацисты, попытаешься сдаться — велик риск, что озверевшие от выложенных в Интернет роликов с пытками и расстрелами их товарищей русские солдаты твою попытку «не заметят». Единственный шанс выжить — стоять до конца.
Надо сказать честно, что этот механизм будет работать. У бойцов на фронте не будет ни времени, ни сил, ни желания выяснять, кто и в какой мере нацист, а кого в ВСУ вчера в селе на танцах поймали. Убийства украинцами пленных и гражданских, издевательства над ними приняли массовый характер. Тот же Херсон превращён ВСУ в огромный концлагерь для оставшегося в нём населения. Носящий форму ВСУ рискует не меньше (пожалуй, больше), чем в конце Великой Отечественной войны рисковал носивший форму СС (неважно, был ли он простым солдатом, поваром, водителем, связистом или офицером, служил в боевой части или в зондеркоманде).
С моей точки зрения, единственный способ если не предотвратить (этого уже не предотвратишь) эксцессы, в результате которых у украинских военных резко сократится возможность сдаться в плен, то снизить их эффект — разбрасывать над их позициями листовки, поясняющие, что в связи с массовыми преступлениями, совершаемыми ВСУ в отношении гражданского населения и российский военных, наиболее безопасный способ сдачи в плен — коллективный, по предварительной договорённости.
Когда сдаётся целое подразделение, тем более сдаётся без боя, сделать вид, что капитуляцию «не заметили» практически невозможно. Да и озлобления, того, что бывает в горячке боя, в такой момент нет. Поэтому гарантия выживания практически стопроцентная (разве что свои же украинцы накроют сдавшихся артогнём).
Кроме того, солдатам ВСУ надо объяснять при помощи литовок и радиотрансляции на их позиции, что продолжая сопротивление, они становятся соучастниками военных преступлений и преступлений против человечности, которые не имеют срока давности и преследуются экстерриториально. Каждый украинский солдат должен понимать, что приказ расстрелять мирных жителей или пленных он может получить в любой момент. Откажется — собственные нацисты расстреляют его самого, выполнит — станет военным преступником.
Не знаю, удастся ли таким образом убедить украинцев массово сдаваться в плен, но по крайней мере уверенность командования ВСУ в своих подчинённых подорвать удастся. Украинцам придётся больше сил выделять в заградотряды, снимая их непосредственно с фронта. Разделение же ВСУ на тех, кто сидит в окопах на переднем крае и тех, кто готовится стрелять им в спину, будет способствовать нарастанию внутренних противоречий.
Всё это не будет способствовать усилению сопротивления ВСУ, а чем слабее сопротивление, тем ниже наши потери.
Всё это не будет способствовать усилению сопротивления ВСУ, а чем слабее сопротивление, тем ниже наши потери.
Никогда не надо бороться с тем, что не можешь изменить. Надо менять условия игры так, чтобы преимущество, которое надеется получить противник, становилось его слабостью.