День в истории. 4 ноября: родился маршал, который не прятал своего сына от мобилизации

Павел родился в селе Малый Выстороп, Лебединского уезда, Харьковской губернии (ныне Лебединский район Сумской области, Украина) в семье рабочего сахарного завода. Кроме него у родителей было ещё шестеро детей. Хоть Павел и был самым младшим, из-за своего бойкого характера заводилой в различных проказах и мероприятиях ребятни всегда становился он.

Из всех братьев и сестёр самые тёплые отношения у него сложились с сестрой Марфой. В 1945 году он помог вернуться домой из немецкого рабства её дочери, своей племяннице. Но всё это было ещё впереди, в героическом будущем, а пока Павел поступил в церковно-приходскую школу, куда отец направил его одного, надеясь таким образом усмирить озорной характер своего младшего сына.

По окончании школы её руководитель отвёл Павла в сельскую управу с рекомендацией: "Такой почерк, как у него, редко встретишь". В результате, паренька взяли работать писарем.

В 1907 году на сахарном заводе, где работал отец, произошёл несчастный случай, в результате которого Рыбалко-старший остался инвалидом. Над большой семьёй Павла нависла угроза голода, и он пошёл на завод горбатиться вместо родителя. Через пять лет в поисках лучшей жизни Павел переехал в Харьков, на Паровозостроительный завод работать там слесарем.

Вскоре началась Первая Мировая война, и его мобилизовали в Царскую армию, в сражавшуюся на Юго-Западном фронте 82-ю пехотную дивизию. Здесь, до 1916 года он успел принять участие в осаде Перемышля, наступательных операциях на Буковине и в Брусиловском прорыве.

В декабре 1916 года рядового Рыбалко отозвали с фронта в тыл и назначили под Тернополь в Збараж служить помощником мастера в мастерской по ремонту вальцовых мельниц Всероссийского земского союза. Здесь он прослужил вплоть до революции 1917 года.

После Октябрьского переворота Павел сразу же дезертировал и вернулся домой, но здесь его снова ждала война.

Уже в декабре Рыбалко стал помощником командира красногвардейского партизанского отряда, который вёл успешные действия сразу и против немецких оккупантов, и против войск гетмана Скоропадского и против петлюровцев. В боях под Ахтыркой Павел попал в немецкий плен, но после Ноябрьской революции в Германии обрёл свободу и вернулся домой.

С декабря 1918 года он служил в уездном комиссариате Лебединского района, а в марте 1919 года возглавил группу уездной ЧК, в составе которой участвовал в подавлении восстания атамана Григорьева.

В 1919 году Рыбалко вступил в ряды РКП(б), с июня его назначили командиром роты Лебединского стрелкового полка. Через три месяца он уже командовал полком – грамотных людей в то время в стране катастрофически не хватало, а потому карьеры некоторые из них, несмотря на юный возраст, делали головокружительные.

Осенью 1919 года в пылу кавалерийской атаки Павел не заметил железнодорожный рельс, о который споткнулась его лошадь. Красный конник вылетел из седла и получил тяжёлый ушиб печени, который беспокоил его до последних дней жизни.

Вернувшись в строй, в седло Рыбалко сесть уже больше не мог, а потому целиком отдал себя командирской карьере. С мая 1920 года он служил комиссаром 84-го кавалерийского полка 14-й кавалерийской дивизии 1-й Конной армии Семёна Михайловича Будённого, затем 1-й бригады той же дивизии.

Участвовал в разгроме войск Деникина на Кубани, в Северо-Кавказской операции, в прорыве польского фронта под Уманью, в боях с поляками на львовском направлении и под Замостьем, в боях с врангелевскими войсками в Северной Таврии, в зачистке территории Украины от отрядов Махно и прочих атаманов.

В 1921 году Павла отправили в среднюю Азию руководить сбором продовольствия для молодой республики, но вскоре, как заболевшего тифом, вернули в Москву на излечение.

В госпитале Павел познакомился с будущей супругой – сестрой милосердия Надеждой Денисовой, с которой затем прожил всю оставшуюся жизнь.

По возвращению в строй Павла назначили заместителем комиссара 83-го кавалерийского полка 14-й кавалерийской дивизии Северо-Кавказского военного округа. В августе 1929 года Рыбалко стал уже командиром и комиссаром 7-го кавалерийского Черниговского полка Червонного казачества 14-й дивизии.

В этот же период с сентября 1925 года по июль 1926 года он учился на Курсах усовершенствования высшего начальствующего состава (КУВНАС) при Военной академии РККА имени Фрунзе, а с мая 1931 года по апрель 1934-го года – на кавалерийском отделении её основного факультета. В промежутке между этими событиями, в 1930 году, закончил Стрелково-тактические курсы усовершенствования комсостава РККА "Выстрел" им. Коминтерна.

По окончании академии, учитывая аналитический склад ума Павла Семёновича, его откомандировали в распоряжение Разведывательного управления Штаба РККА и направили военным советником в Китай, где он находился по декабрь 1935 года на нелегальном положении.

Сотрудники консульства за неординарный ум Рыбалко, проявившийся в китайской провинции Синьцзян в борьбе с уйгурскими повстанцами Ма Чжунина, прозвали его "русским генералом китайской службы".

С этой командировкой Рыбалко был связан один забавный эпизод.

При отправке Павлу Семёновичу присвоили 3-сложный псевдоним Фу Дзи ***. Последним словом в псевдониме была фамилия, совершенно обычная для китайца, и оскорбительная для уха русского человека, так как состояла она из трёх букв, какие у нас обычно хулиганы пишут на заборах.

Позже, на встрече в Кремле Сталин спросил Рыбалко, какой у него в Китае был псевдоним. Павел Семёнович ответил. Верховный помолчал немного: "…М-да, непристойная фамилия для русского человека", ответил он… и продолжил разговор.

В декабре 1935 года находящегося под прикрытием Рыбалко узнал один из бывший белогвардейцев, проживавших в Синьцзяне и находившихся на службе у повстанцев, и ему пришлось срочно из страны уезжать.

После Китая красного командира направили в Польшу. Чем он там занимался доподлинно не известно, но по возвращении на Родину, в сентябре 1940 года, его назначили начальником кафедры тактики Высшей специальной школы Генерального Штаба РККА и одновременно проректором школы по научной работе. На этой должности в звании генерал-майора Павел Рыбалко и встретил 22 июня 1941 года.

С первых же дней войны Павел Семёнович стал засыпать начальство рапортами о отправке на фронт, но оно каждый раз оставляло их без внимания. Только в мае 1942 года, когда кадровый вопрос командного состава Красной Армии встал особенно остро, его просьбу наконец удовлетворили.

Под командование Рыбалко передали находившуюся на переформировании 3-ю танковую армию (ТА) – её сильно потрепали в Ржевско-Сычёвской операции, которую ещё называют операцией "Марс".

Здесь-то и раскрылся в полной мере командирский талант Павла Семёновича.

Получая на пополнение "зелёных", необстрелянных танкистов он издал приказ, по которому к каждому новоприбывшему приставлялся наставник из опытных бойцов. Для неопытных механиков-водителей (мехводов) генерал, не обращая внимания на возражения своих заместителей по технической части (зампотехов), принял обязательные, длительные, марши с огневой подготовкой.

Возражения возникали не на пустом месте – моторесурс у танков того времени был весьма ограничен, плюс – не хватало топлива. Но Рыбалко считал, что подготовка танкистов, это не тот вопрос, на котором следует экономить. Таким образом, к моменту вступления в бой части его армии оказались наиболее боеспособными.

Всё это время генералу не давали покоя мысли о его единственном сыне Вилене.

Следуя моде того времени, младший Рыбалко поступил в танковое училище и с первых дней войны воевал командиром танка. С начала 1942 года от него перестали приходить известия, вскоре его признали без вести пропавшим. Может быть, именно поэтому Павел Семёнович уделял боевой подготовке экипажей так много внимания и обращался к танкистам не иначе, как "сынки".

В армии все о его беде знали, сочувствовали и уважали за то, что генерал не стал прятать единственного сына за своей широкой спиной, а бросил в самое пекло войны.

Солдатская "молва" быстро разнесла весть о трагедии своего командира, песня "Нас извлекут из-под обломков" стала в 3-й ТА негласным гимном. Её слова о сгоревших танкистах для Рыбалко стали пророческими.

В извещении 1948 года сказано, что лейтенант Вилен Рыбалко сгорел в танке вместе с экипажем, прикрывая выходившие в 1942 году из Харьковского котла части. Сам генерал, используя свои каналы, узнал об этом ещё, когда наши войска освобождали Харьковщину.

Армия Рыбалко вступила в бой в январе 1943 года, приняв в составе Воронежского фронта участие в Острогожско-Россошанской наступательной операции.

Видя достигнутый ею высокий результат, Ставка стала использовать 3-ю ТА как "панацею" от всех бед. Она стала главным "козырем" в неудачной Харьковской наступательной операции, которая в процессе развития превратилась в оборонительную. В результате мощного вражеского контрнаступления, основную таранную силу которому придал свежий танковый эсэсовский корпус, в том числе вооружённый и новейшими тяжёлыми немецкими танками "тигр", пришлось оставить Харьков.

При бомбёжке города Рыбалко получил контузию – вражеская авиабомба угодила в дом в подвале которого находился его штаб. 3-я ТА частично попала в окружение, из которого с трудом вырвалась и понесла большие потери, особенно в технике. 16 апреля 1943 года её переименовали в 57-ю общевойсковую армию.

Командующий был с таким решением не согласен, и, несмотря на контузию, прибыл в Москву и представил Верховному свои доводы.

В результате 14 мая Сталин отдал распоряжение 3-ю ТА восстановить и присвоить ей звание гвардейской. В тот же день приказом Ставки генерал-лейтенанта Рыбалко назначили командующим 3-й Гвардейской танковой армией (гв. ТА). Опять перед ним поставили задачу восстановления боеспособности армии, с которой он уже не расставался до конца войны.

В октябре 1943 года 3-я гв. ТА форсировала Днепр и сконцентрировалась на Букринском плацдарме, готовясь освободить Киев. Однако из-за того, что враг успел подтянуть сюда свои войска и хорошо закрепиться, командование срочно "на коленке" изменило план. Атаковать Киев теперь предстояло не южнее его, а севернее.

В ночь на 26 октября соединения армии стали скрытно переправляться обратно на левый берег, ночными маршами по прибрежным лесным зарослям танки и прочая техника перемещались на несколько десятков километров севернее, после чего также скрытно по ночам переправлялись на Лютежский плацдарм.

Через 8 дней вся армия сконцентрировалась на новом месте. Всё это время благодаря макетам танков и действующим радиостанциям создавалась видимость, что танки Рыбалко остаются на прежних позициях.

Удар с Лютежского плацдарма армия нанесла утром 3 ноября.

По инициативе Павла Семёновича его танкисты применили "психологическую" атаку, танки пошли в бой в предрассветном тумане с включёнными фарами под аккомпанемент сирен противовоздушной обороны. Не ожидавшие такого натиска немцы оставили свои рубежи и побежали.

Танкист 3-й гв. ТА Муса Гайсина вспоминал:

Только однажды, уже в самом конце войны при штурме Праги, Павел Семёнович пересел… на "Студебеккер".

Встретив окончание войны в Чехословакии, Рыбалко продолжал командовать 3-й гв. ТА, которая вошла в состав Группы советских оккупационных войск в Германии. Во второй половине 1945 года её переформировали в 3-ю гв. механизированную армию. 1 июня того же года Павлу Семёновичу присвоили воинское звание маршала бронетанковых войск.

С апреля 1946 года в течение года он занимал должность первого заместителя командующего бронетанковыми и механизированными войсками Советской Армии, а затем сам стал командующим. В феврале 1946 года его избрали депутатом Верховного Совета СССР второго созыва по особому избирательному округу (Центральная группа войск СССР). Однако долго побыть депутатом ему было не суждено.

Умер прославленный маршал от болезни почек 28 августа 1948 года. Похоронили его в Москве на Новодевичьем кладбище.

Официального извещения о гибели единственного сына он так и не дождался.