Военкоры делают свою работу качественно, лишнего они не сболтнут. Но сейчас, благодаря тому, что у каждого есть смартфон и доступ в Телеграм, появляется масса людей, которые иногда откровенно вредят, откровенно работают на стороне врага, вбрасывая и панику, и недостоверные сведения. С этим надо бороться, считает бывший сотрудник Службы безопасности Украины, руководитель Центра расследований "УкрЛикс" Василий Прозоров.
Об этом он сказал в интервью изданию Украина.ру.
- Василий Николаевич, вопрос о выдворении экс-главы Запорожской АЭС Мурашова, который передавал Украине все сведения о станции, в том числе сведения, касающиеся безопасности. Об этом сообщил советник главы российского Энергоатома. Зачем мы выдворяем людей, которые обладают потенциально важной для нас информацией, не стоит ли в таких случаях применять другие меры?
– Реальные основания для выдворения, наверное, знает наше высшее руководство, мы можем только догадываться, в чем причина. Я думаю, какие-то закулисные договоренности, то есть, не повергать его жестким каким-то санкциям, имею в виду уголовное преследование – взамен на что-то там.
Просто помните последний обмен, и как все рвали волосы, как же так, мы отдаем этих "азовцев". Недавние новости с собрания стран-производителей, добывающих нефть, как-то показывают, что, наверное, договоренности были гораздо глубже, чем судьба этих нескольких отбросов, откровенных преступников из "Азова". Решения ОПЕК гораздо важнее и несут больше профита для нашей страны, чем будем говорить – какие-то пешки.
Думаю, что в истории с выдворением главы Запорожской АЭС, тоже, наверное, есть какие-то подковерные течения, подводные камни. Опять же, вполне может быть, что наша сторона играет, в глазах Запада достаточно гуманную позицию занимая - смотрите, мы не заинтересованы в каких-либо проблемах с атомными станциями.
26 августа 2022, 11:01
Василий Прозоров: Во главе спецслужб Украины стоят диверсанты, а не разведчикиПоэтому мы даже откровенных преступников или саботажников отдаем на территорию Украины. Может быть так, может быть, это такой шаг. Мы можем только догадываться… Эта операция (СВО – Ред.) уже столько раз показала, что все не так, как кажется на первый взгляд. Будем смотреть, что будет дальше.
– Тоже интересная версия. У нас четыре новых региона, четыре новые территории. Война идет фактически, боевые действия - война, СВО, как ни называй – на территории Российской Федерации, не только фактически на русских землях, но и юридически теперь. Насколько сложно обеспечивать безопасность на границах с территориями, которые прилегают к зоне боевых действий? Какие существуют угрозы? Таможня упразднена у нас, остаются только КПП. Можем ли мы задействовать какие-то методы и силы после юридического присоединения регионов к России?
– А нужно ли? Я понимаю, Погранслужба Российской Федерации, которая как стояла, так и будет пока стоять, пока временный режим будет действовать на этих территориях. Таможни не будет, да, хозяйственная деятельность будет осуществляться полностью в рамках единого экономического пространства России, но пограничные службы останутся. Это, в принципе, вполне обосновано. Когда была война на Кавказе, были блокпосты на всех территориях, прилегающих к району где шла контртеррористическая операция. Это обоснованные действия.
Думаю, придумывать что-то новое не стоит. Погранслужба достаточно хорошо натренирована, натаскана, и собачки, и инспектора, которые досматривают – поиск оружия, взрывчатки - и вычисляют людей, которые не совсем наши. Я думаю, они это умеют, и умеют хорошо.
Пограничники российские – к ним претензий вообще нет никаких по работе. Я думаю, они пусть все работают в этом режиме. Они останутся на Чонгаре, на границе с Донецкой и Луганской областями, и будут работать. Что-то ужесточать, придумывать какие-то новые варианты, думаю, не стоит.
– Про новые методы в работе непосредственно на территориях, потому что после присоединения к России у них более широкие юридические возможности?
– Быть Вангой - неблагодарное занятие, но, я считаю, что сейчас там будут создаваться временные подразделения, временные отделы, временные комендатуры, в том числе, подразделения ФСБ, МВД, Следственного комитета. Возможно, будет какое-то упрощенное судопроизводство по делам о терроризме, о шпионаже, о диверсиях.
И будут наверняка создаваться временные оперативные группы, совместные, то есть, скажем, куда будут входить оперативники ФСБ и МВД, возможно, военной разведки, с силовым обеспечением из подразделений Росгвардии, например. И они будут работать в тесной связке с военными следователями из Следственного комитета. И военные суды.
Это упростит работу в плане процессуальном, но мы же не можем ликвидировать всех террористов и диверсантов. Мы страна, в которой действуют юридически все права и обязанности для граждан, и даже задержанный диверсант имеет право на процессуальные какие-то действия.
Поэтому - их будут задерживать, но будет, я думаю, упрощенное какое-то судопроизводство. И вот эти временные оперативные подразделения – они какой-то период, лет пять, будут работать. Может, даже меньше, пока не закончится период активных боевых действий. А потом будут создаваться постоянно действующие территориальные подразделения МВД, ФСБ, прокуратуры. Это нормально.
– Близится зима, близятся холода. Что, кроме зимней формы, сейчас потребуется на фронте? Есть ли что-то неочевидное, в чем будут нуждаться бойцы? И помимо сезонных изменений - что надо улучшить? Большее количество беспилотников, связь, возможно, комплектация аптечек?
– Давайте так – уже надо сейчас задумываться о теплом термобелье, уже надо задумываться о теплой обуви, о теплых перчатках и головных уборах. Хоть это и территория южнее Москвы, но зимы бывают очень суровые, до минус 20, это вполне реальные температуры. Опять же - спальники, химические грелки, обогреватели для бойцов, которые лежат в секрете и у них нет возможности шевелиться – химическая грелка способна действительно обогревать достаточно длительное время.
Я помню по своей практике занятий горным туризмом и альпинизмом на больших высотах… Когда очень низкие температуры, до минус сорока – химические грелки, химические стельки в обувь, которые не позволяли замерзнуть ногам – это просто спасение. Обморожение – это такая штука, ее можно очень легко не заметить, а потом уже поздно, потом нужно уже чуть ли не хирургическое вмешательство.
Дальше, для позиций непосредственных, надо что-то думать по поводу буржуек. Идет зима, и соответственно, к буржуйкам нужно придумывать какие-то отличные экраны, которые не позволят видеть их в инфракрасном спектре с беспилотника. Потому что буржуйка в блиндаже, если она ничем не прикрыта – ее хорошо видно. Соответственно, надо думать о каких-то экранах.
Смазка нужна для оружия в условиях мороза, потому что обычная смазка при низких температурах будет загустевать, оружие может отказывать. Наше оружие достаточно неприхотливое, оно способно работать в этих условиях. Кстати, интересный момент – посмотрим, как хваленые западные образцы будут работать в условиях грязи, а потом морозов? Мне кажется, нас ждет много интересного.
Ну и, конечно, лекарственное обеспечение. Бойцы, находясь длительное время, несколько дней на открытом воздухе – это неминуемо простудные заболевания, это вирусные всякие вещи, за этим надо хорошо следить. И уже сейчас готовиться к тому, что может быть, будет не так много раненых зимой, но будет много просто заболевших.
Опять же, по своему опыту, я помню, зимой 2014-2015 года, когда я находился на той стороне в командировках, были некоторые подразделения украинских вооруженных сил, у которых до пятидесяти процентов личного состава находилось в госпиталях по причине простудных заболеваний. Лечились выдачей лошадиных доз чеснока и лука – но это тоже не выход.
Это такие самые простые вещи, которые сразу в голову приходят. Но об этом думать надо уже сейчас, потому что через месяц минусовые температуры станут реальностью.
– Как быть с ответственными за отсутствие необходимых вещей? Очень часто вскрываются проблемы, их оперативно решают, однако - кто-то отвечает за эти проблемы?
– Нам нужны показательные… "казни" нельзя говорить, но - показательные процессы. Пусть даже не ко всем виновным, но один-два-пять-десять человек нужно показательно "растерзать", надо посадить их. Пожизненное, наверное, не получится за это, но лет на десять-пятнадцать посадить показательно, в назидание другим.
Это не решит проблему в глобальном вопросе халатности, коррупции, некомпетентности, но это даст сильный психологический толчок для других, что надо оторвать задницу и пошевелиться, чтобы обеспечить бойцов всем нужным, а то, может быть, и к тебе завтра придут вежливые следователи Следственного комитета.
– Ничто так не мотивирует, как неотвратимость наказания.
– Абсолютно согласен.
– Здесь мы переходим к теме военной цензуры и информационной войны. Благодаря гражданскому обществу удалось ряд проблем вскрыть и купировать или ликвидировать окончательно. Однако сейчас некоторые стали говорит, что требуется цензура по образцу украинской. Там жесткие ограничения информирования о ситуации на фронте. Напротив, некоторые считают, что "созвездие наших военкоров" - это единственная отдушина и главное оружие в информационном противоборстве с Украиной и Западом. Интересует ваше мнение об этом вопросе.
– Я вам скажу сразу, те военкоры, которых вы назвали "созвездием", я их очень уважаю, почти всех их знаю лично, и я считаю, что их ограничивать нельзя. Это умные, опытные люди, прошедшие уже и Крым и рым, огонь и воду, и медные трубы. Они сами прекрасно знают, что можно давать, а что нельзя. Они уже столько видели того, что простым людям видеть нельзя, что на них уже клеймо ставить негде от подписок о неразглашении.
Поэтому их, я думаю, нельзя ограничивать. Они делают свою работу, делают ее качественно, и лишнего они не сболтнут. Другое дело, что сейчас, благодаря тому, что у каждого есть смартфон и доступ в Телеграм, появляется масса людей, которые иногда откровенно вредят, откровенно работают на стороне врага, вбрасывая и панику, и недостоверные сведения. С этим надо, конечно, бороться.
Но отделять зерна от плевел – это я не знаю даже, кто этим должен заниматься. Ну, наверное, да, какой-то орган, который будет осуществлять цензуру, он нужен. Но, опять же, на том же Западе есть такое понятие - "пул". Есть журналистский пул, который обеспечивается доступом ко всей важной информации, а всех остальных "рубят".
Думаю, пул, это "созвездие" - они должны работать, им должен быть дан зеленый свет, чтобы они освещали военные действия, как надо. А всех остальных надо, наверное, все-таки, как-то ограничивать. Но это, опять же, мое мнение, потому что идти по пути Украины нельзя… Я объясню, почему.
С февраля, когда началась операция, и по сегодняшний момент, мы все говорим, что Украина несет колоссальные потери. То есть, все равно - даже несмотря на то, что сейчас они наступают, это дается им ценой очень больших потерь, особенно на Южном фронте. Там действительно реально потери идут один к трем, как минимум. На Украине это замалчивается. И понимаете, этот вал накопившейся информации, которая замалчивается, о потерях… Они все по-прежнему считают, что у них потери минимальны. Но - десятки тысяч убитых уже.
То есть, общество, грубо говоря, глухо ропщет, но официально нигде об этом (о потерях – Ред.) не говорится. Вот когда эта волна прорвется – это будет очень сильный удар, страшный. И вот с этой точки зрения - я думаю, что украинская власть здесь допускает серьезную ошибку. Когда-то же этот нарыв лопнет, и он просто зальет все украинское медийное пространство. Поэтому идти по этому пути нельзя. Все равно надо какую-то отдушину информационную, правдивую оставлять.