Путин во Владивостоке: повестка дня

1. Путин: «Ускользающее доминирование США в глобальной экономике и политике, и упрямое нежелание или даже неспособность западных элит увидеть и признать объективные факты. За последнее время во всей системе международных отношений произошли необратимые, тектонические изменения».

Разумеется, самые большие изменения произошли за последние полгода, а начались-то они давно. Собственно, этим вопросам была посвящена ещё Мюнхенская речь 2007 года.

В общем, изменения произошли, но международная инфраструктура осталась той же. В результате России приходится иметь дело с ОБСЕ и МАГАТЭ, а потом выражать неудовольствие положением дел.

Между тем ругать МАГАТЭ не за что. Рафаэль Гросси и так сделал больше, чем мог, приехав на ЗАЭС и не встав однозначно на сторону киевского режима.

Эффективная работа международных организаций возможна только в условиях консенсуса. Т. е. все участники понимают, что авария на АЭС — плохо и этого следует по возможности избегать. По крайней мере, никто не заинтересован в создании аварийной ситуации умышленно.

Но если одна из сторон — террористическая организация, которая видит в ядерном объекте только инструмент для совершения теракта, а другие участники эту организацию поддерживают и дают ей средства, позволяющие аварию устроить?

В таком случае консенсус, на котором базируется МАГАТЭ, отсутствует. Гросси говорит: станцию нельзя обстреливать. А ему отвечают: это не мы. Что он может сделать?

Пока что «необратимые, тектонические изменения» выглядят именно так — старые механизмы не работают, а новые ещё не созданы.

2. Путин: «Россия справляется с экономической, финансовой и технологической агрессией Запада. Я говорю именно об агрессии, по-другому это не назвать».

Собственно, об этом можно было с уверенность говорить ещё в 2014 году — тогда, в результате «крымских» санкций курс рубля существенно «просел». Правда, на потребительском рынке отразилось это сравнительно слабо — роста цен на большинство товарных групп всё же не было.

Тогда, однако, Владимир Владимирович об «агрессии» не говорил. С одной стороны, страна ещё не была готова к конфликту с Западом, с другой — оставалась надежда, что Запад возьмётся за ум и даст работать рыночным механизмам.

Теперь говорить об этом можно, но говорить мало — надо ведь и делать что-то.

Увы, правительство находится в плену либерально-рыночной парадигмы и занимается «макроэкономическим регулированием» (что бы это ни значило). Вот мнение председателя Совета Торгово-промышленной палаты о промышленному развитию и конкурентоспособности экономики Константина Бабкина: «Объективные условия по-прежнему толкают нас к построению независимой экономики, развитию своего реального сектора, производству комплектующих, к новой индустриализации. Но сделало ли правительство какие-то шаги в этом направлении? Нет, ничего не сделало — ни один налог не снижен, пошлины на экспорт металла не введены, он по-прежнему неоправданно дорогой внутри страны, Центробанк все так же ведёт безумную политику. И то, о чем мы говорили в ТПП, — о новой индустриализации и изменении вектора экономической политики, — к этому никакого интереса правительство также не проявило».

Разумеется, верить Бабкину на слово мы не обязаны — у него свой собственный, финансовый интерес. Но и игнорировать точку зрения промышленников не стоит.

Стоит вспомнить мнение самого Владимира Путина высказанное в прошлом году: «Существующая модель капитализма себя исчерпала». Президент говорил, разумеется, о глобальном капитализме, но это суждение можно отнести и к либеральным методам управления экономикой. Опять же, методы эти транснациональны, а Путин говорил о том, что «все наши шаги направлены на укрепление суверенитета».

3. Путин: «Достигнутый уровень промышленного развития Европы, качество жизни людей, социально-экономическая стабильность — всё это бросается в топку санкционной печи, расходуется по указке из Вашингтона во имя пресловутого "евроатлантического единства". А по факту приносится в жертву ради сохранения диктатуры США в мировых делах».

Расчёт России в это ситуации, очевидно, базируется на том, что в Европе сработает инстинкт самосохранения и она не захочет быть жертвой ради сохранения диктатуры США. Ожидания вполне рациональные, но люди поступают нерационально, и вероятность того, что Европа не захочет, невелика. Собственно, у неё не спрашивают. Возникает вопрос: а есть ли у России «план Б»? На случай, если европейские лидеры и дальше будут идти самоубийственным курсом, предначертанном в Вашингтоне?

4. Путин: «Обещали сделать все, чтобы обеспечить интересы развивающихся стран с точки зрения поставок продовольствия. И все об этом так и говорили. То, что мы видим, — это очередной наглый обман!.. Как были колонизаторами, так ими внутри и остались! Думают в первую очередь о своей шкуре, прикрываются интересами развивающихся стран, но все делают в своих интересах».

Разумеется, Россия пошла на заключение «зернового соглашения» из гуманистических побуждений, и разумеется, поведение Запада не стало неожиданностью для Москвы. Почему же российские руководители признают себя обманутыми? Это определённая дипломатическая стратегия.

Во-первых, идя на заключение соглашений, которые другая сторона не собирается выполнять, Россия оказывает давление на других участников переговоров. Например, невыполнение Украиной Минских соглашений служило способом давления на Германию и Францию. Сейчас Россия давит на Турцию. И есть основания надеяться, что это давление окажется более эффективным («может быть, стоит ограничить вывоз зерна с Украины, посоветуюсь об этом с Эрдоганом», — Путин).

Во-вторых, это ответ адептам секты «российской агрессии» — разве может быть агрессивной страна, руководство которой постоянно обманывают?

Ну а показаться слабым и глупым Путин не боится. Боятся пусть те, кому так покажется. Как пела во времена оны крымская группа «Ундервуд»: «Покуситесь на президента, у него тёплый взгляд и улыбка, но думать, что он не умеет стрелять, — большая ошибка».