После окончания Второй мировой войны Польша оказалась в новых геополитических условиях. Страна лишилась восточных земель, — Вильнюс, Львов и Гродно теперь были частью Советского Союза, но получила «возвращённые земли» (ziemie odzyskane), — бывшие восточные территории Германии, которые с тех пор стали Западной Польшей.
14 февраля, 08:33История
«Концлагеря перешли под управление новых хозяев». Как Польша окончательно решила немецкий вопросУ нас сложилось впечатление, что когда Владимир Путин напоминает о неприглядных страницах истории Польши, вроде пакта Пилсудского-Гитлера, профессиональные украинцы обижаются, кажется, даже больше самих поляков… Это легко понять: для поляков такие воспоминания ничего не меняют – это их страна. А украинцы ощущают, что продешевили при выборе хозяина…Большая часть польской эмиграции не могла примириться с такой ситуацией. Для этого поколения, рожденного во время раздела польских земель между Российской, Австро-Венгерской и Германской империями, независимость Польши, полученная в 1918-м и удержанная в польско-советской войне, была делом всей их жизни. Поэтому произошедшее после Второй Мировой они однозначно считали ничем иным, как советской оккупацией.
Следовательно, вопрос возвращения «Восточных территорий», или Восточных Кресов (от польского Kresy Wschodnie) для этого поколения поляков был очевидным и не подлежал сомнению. Ведь большая часть польской эмиграции либо происходила, либо жила до войны именно на тех самых Кресах, и для них вопрос возвращения этих земель в состав Польши был не только политическим, но и личным — вопросом возвращения домой.
К этому поколению относился и Ежи Гедройц.
Он родился в 1906 году в Минске, где провёл первые десять лет своей жизни. Потом Гедройц три года учился в гимназии в Москве, а в 1919-м вместе с родителями переехал в Варшаву — столицу Второй Речи Посполитой, которая на тот момент только год, как получила независимость. По окончании гимназии Гедройц поступил в Варшавский университет, где изучал право и историю.
Уже в студенческие годы Ежи впервые приобщился к редакторской деятельности в нескольких молодежных журналах. Именно тогда он заинтересовался украинским вопросом.
Как вспоминал коллега Гедройца по журналу «Сверхдержавная мысль» («Myśl Mocarstwowa») Мечислав Прушиньский, это издание было резко против концепции национального государства, продвигаемой польскими национал-демократами.
«Мы выступали за государство многих народов и религий, в соответствии с традициями Ягеллонской Польши. Воодушевляла нас идея прометеизма Пилсудского, которую он не смог осуществить в 1920 году, — создание союзных с Польшей самостоятельных республик: Украины, Литвы, Белоруссии, Грузии, Кавказа, — что могло бы ослабить или даже ликвидировать Российскую империю» — писал Прушиньский.
В 1928 году Ежи Гедройц поступает на государственную службу: сначала работает в пресс-службе Совета министров, потом становится пресс-секретарём Министерства сельского хозяйства, где в 1930-м получает пост секретаря министра.
В том же году по просьбе МИД Польши он запускает журнал «Восток» (Wschód), и в рамках подготовки к этому налаживает контакты с украинскими деятелями Польши того времени, в том числе с Дмитрием Донцовым. Этот журнал позже редактировал Владимир Бончковский, а сам Гедройц с 1931 по 1939 годы был редактором журнала «Бунт молодых» (Bunt Młodych), который в 1937-м сменил название на «Политика» (Polityka).
В те годы Ежи Гедройц был сторонником независимости Украины — но лишь на восток от Збруча, считая, что на востоке тогдашней Польши достаточно автономии для украинцев.
Он верил в возможность создания стабильной многонациональной Польши — впрочем, политика правительств Второй Речи Посполитой в этом направлении была лишена системности и единой идеи. Это вызвало резкую критику Гедройца, который вместе с единомышленниками даже готовился выдвигать независимый список на выборы Сейма, запланированные на 1940 год, и идти на них под лозунгами автономии для Восточной Малопольши (Львовская, Ивано-Франковская и Тернопольская области).
Эти планы перечеркнула начавшаяся Вторая мировая война.
В сентябре 1939-го Ежи Гедройц как государственный служащий (к тому времени он служил в Министерстве промышленности и торговли Польши) был эвакуирован в Румынию, где стал секретарем посла Польши. В следующем году, после заключения Румынией союза с нацистской Германией, Гедройц уехал в Турцию, после чего в Палестине присоединился к Карпатской стрелковой бригаде.
Гедройц участвовал в Ливийской кампании и боях в Тобруке, позже работал в бюро пропаганды армии генерала Андерса, где познакомился со многими будущими сотрудниками журнала Kultura, в том числе с Юлиушем Мерошевским.
После войны Гедройц оказался в Риме, где при поддержке генерала Андерса основал польский Литературный институт, в рамках деятельности которого 1 июня 1947 года был опубликован первый номер журнала Kultura.
Гедройц видел это издание средой «свободной и разумной мысли, которая поможет построить свободный польский дом, свободное духовное польское, европейское и человеческое пространство», и очень скоро разошёлся во взглядах с Андерсом. Поэтому Литературный институт и редакция журнала Kultura переехали в Париж, где он и издавался до 2000 года, до самой смерти его бессменного редактора.
Ежи Гедройц не боялся бросать вызов не только отдельным личностям, но и устоявшимся мнениям.
Можно понять шок польской эмиграции, когда в 1952 года на страницах «Культуры», которая была к тому времени уже авторитетным и популярным изданием, появилось письмо ксендза Маевского, в котором он, в частности, написал:
«Так как мы, поляки, имеем право на Вроцлав, Щецин, Гданьск, так литовцы справедливо хотят вернуть Вильно, а украинцы — Львов. Исторические доводы показывают, что эти города никогда не были на самом деле польскими (…) Литовцы никогда не забудут о Вильно, и до тех пор не будет согласия между нами, пока не отдадим им Вильно. С другой стороны, украинцы не простят нам Львов».
При этом необходимость отказаться от Восточных Кресов Маевский обосновывал весьма специфично:
«Когда дойдет до третьей мировой войны и до потенциального поражения Советской России, наши аппетиты на Львов и Вильно должны окончательно исчезнуть. Пусть литовцы, которые переживают судьбу еще худшую, чем мы, тешатся своим Вильно, а во Львове пусть развевается сине-желтое знамя.
Мы обратим внимание на Вроцлав, Гданьск, Щецин, и будем строить Польшу на её собственной территории. Тогда наверняка наши соседи с востока и севера обрадуют нас доверием. При сотрудничестве с Украиной и Литвой, Федерация центрально-восточной Европы станет реальностью».
Это письмо спровоцировало лавину писем-протестов в адрес редакции «Культуры».
По мнению многих польских эмигрантов, Гедройц посмел тиражировать чуть ли не предательские идеи. В следующем году в одном из номеров «Культуры» от имени всей редакции был опубликован ответ на протесты, в котором было сказано:
«Польша может восстановить и удержать независимое существование только в рамках всей федерализированной Европы. Мы утверждаем, что право участия в будущем европейском федеративном союзе имеют не только нации, имевшие независимые государства в 1939 года, но и украинцы и белорусы. Учитывая угрозу российского империализма, нынешнюю и будущую, возникновение независимой Украины и ее участие в европейском федеративном союзе является для Польши вопросом первоочередного значения».
Судя по стилю, ответ писал лично Ежи Гедройц.
С тех пор на страницах «Культуры» происходило переосмысление польской восточной политики и, в частности, польско-украинских отношений.
В 1973 году там вышла статья Юлиуша Мерошевского под названием «Польская Ostpolitik», в которой он призывает смотреть на Советский Союз не как на монолит, а как на множество так же, как Польша, порабощенных народов. Мерошевский писал:
«Если мы утверждаем, что Советский Союз не может позволить себе никакой либерализации, поскольку распадется вследствие этого, очевидно, что любые разговоры с СССР не могут привести к улучшению ситуации в Польше. Если та — мы должны объединять наши усилия и надежды с теми народами, которые, как и поляки, борются за независимость, хотя и знают, что не договорятся о независимости с советской властью».
Он утверждал, что в такой ситуации необходимым условием борьбы за независимость Польше является объединение усилий с украинцами. А поскольку идея возвращения Львова Польше разделяет эти два народа — значит, она вредит борьбе за независимость как Польши, так и Украины.
Юлиуш Мерошевский развил свои идеи в статье от 1974 года под названием «Русский польский комплекс и пространство УЛБ», где признал, что исторически как империя Польша проиграла России. Следовательно, нужно выбирать другую стратегию возвращения независимости и развития Польши и Восточной Европы в целом.
Мерошевский предложил термин УЛБ, то есть пространство, на котором расположены Украина, Литва и Беларусь. Он подчеркнул, что это пространство всегда было ключевой территорией для польско-российских отношений по очень простой причине: кто владел этим пространством — тот и был империей, а оппонент был сателлитом.
Потому Мерошевский предложил сделать всё возможное, чтобы Россия перестала владеть пространством УЛБ, и раз уж Польша проиграла как империя, то ей надо, отказавшись от имперских амбиций, признать и поддержать независимость Украины, Литвы и Белоруссии.
Собственно, эти статьи и стали основой «Концепции УЛБ», или, как её заслуженно называют, «Доктрины Гедройца» — поскольку Мерошевский в процессе подготовки текстов консультировался с редактором «Культуры».
Сам же Гедройц считал идею УЛБ самым большим наследием в жизни Юлиуша Мерошевского. Она стала квинтэссенцией мыслей Гедройца о независимой Украине, о которой он думал ещё до Второй мировой, и ради которой рисковал, публикуя письмо ксендза Маевского.
Эта идея укоренилась в сознании польской интеллигенции, а после 1990 года стала основой восточной политики Польши, которая считала поддержку независимости Украины, Литвы и Беларуси ключевым польским интересом на востоке.
Правда, тут стоит обратить внимание на один нюанс.
Как отмечает руководитель Польского геополитического общества доктор Лешек Сыкульский, у «доктрины Гедройца» есть и другая сторона. По мнению польского философа, в случае, если на Украине придут к власти националистические и шовинистические силы, стоящие на позициях Бандеры, Шухевича и ОУН*, которые начнут поддавать сомнению существующие границы или отрицать геноцид поляков на Волыни и т.п., Польша не должна поддерживать такое украинское государство.
В этом случае, писал Гедройц, природным, пусть и тактическим, союзником Польши будет Россия — как противовес украинскому национализму.
Однако после 2014 года, несмотря на официальную героизацию на Украине нацистских коллаборационистов, причастных к массовым убийствам поляков, в Варшаве окончательно забыли упомянутые предупреждения Ежи Гедройца.
Там окончательно уверовали, что Польша будет играть для всей Украины (а не только для территорий, некогда входивших в состав Речи Посполитой) роль «старшей сестры», в свою очередь реализующей интересы «Большого Брата» с Запада.
А последние заявления президентов Польши («между нашими странами больше не будет этой границы») и Украины («будет принят закон об особых правах граждан Польши на территории Украины») свидетельствуют о том, что отброшен и главный тезис «доктрины Гедройца» — о независимой Украине как гарантии независимости Польши в границах 1945 года.
Причём отброшен он в двух плоскостях: с одной стороны, в Варшаве явно планируют передвинуть границы Польши на Восток, и уже не до Збруча, а до Киева. А с другой — польские элиты даже не обсуждают никакой реальной независимости самой Польши, которая превратилась в марионетку Великобритании и США.