Cнятый на его основе одноимённый фильм Ежи Гофмана привлёк в польские кинотеатры больше всего зрителей с 1989 года — свыше семи миллионов, доходы от его проката в Польше превысили 26 миллионов долларов, что больше, чем у «Титаника» и «Аватара».
Однако у Генрика Сенкевича есть и чисто колониальные сюжеты — к примеру, написанная в 1911 году повесть «В дебрях Африки» (пол. W pustyni i w puszczy). Она повествует о судьбе детей инженеров, строящих Суэцкий канал, похищенных арабскими повстанцами.
Четырнадцатилетний поляк Стас Тарковский и его лучшая подруга, восьмилетняя англичанка Нель Ровильсон, бегут из плена, в чём им помогает чернокожий раб Кали. Хотя Кали оказывается сыном вождя одного из местных племён и сам становится вождём после его смерти, он, привязавшись к детям, сопровождает их дальше, взяв в спутники ещё нескольких соплеменников. То есть Кали является классическим «хорошим негром», привычным для произведений того времени (при этом арабы и бедуины в массе своей изображены в книге исчадиями ада).
Эта повесть Сенкевича входит в базовый курс польской литературы для школьников, она изучается в четвёртом-шестом классах средней школы и до недавних времён никаких претензий не вызывала.
Однако после убийства американскими полицейскими чернокожего Джорджа Флойда всё изменилась. Катажина Фиолек, учительница польского языка из города Сохачев под Варшавой, 3 июня создала петицию на сайте Министерства образования Польши с требованием убрать повесть «В дебрях Африки» из школьной программы. «У Кали — лицо Джорджа Флойда», — написала учительница, апеллируя к министру образования Дариушу Пионтковскому.
«Это книга, которая, несмотря на многие свои замечательные черты, учит презрению, неуважению и чувству превосходства над каждым, кто не является белым христианином. Какова цель внушения ученикам идей, владевших миром сто шестьдесят лет назад?
На издательском рынке есть множество книг о приключениях детей, и не должны удерживать в программе «В дебрях Африки» наши сентиментальные чувства, которые искажают образ мира для будущих поколений», — написала Катажина Фиолек в своей петиции, утверждая, что учащиеся 4-6 классов, которым адресована книга, не готовы к критическому прочтению текста и сложно воспринимают проблемы колониальных завоеваний даже с помощью преподавателя.
Правда, после вала негативных комментариев и откровенных оскорблений учительница закрыла сбор подписей под своей петицией, хотя за три дня та набрала 1903 подписи из 2000, необходимых для рассмотрения.
Как написала журналистка портала Noizz.pl (входит в группу Ringier Axel Springer Polska), чернокожая Оливия Босомтве, «хотя изучение повести Генрика Сенкевича «В дебрях Африки» я помню, как сквозь туман, мне кажется, что, как маленькая чернокожая полька, я должна была сделать сверхусилия, чтобы отождествить себя со Стасом и Нель и воспринять стереотипное описание персонажей, у которых, как и у моего отца, была черная кожа».
Босомтве отмечает, что во всём мире активисты призывают к пересмотру того, что называют «привилегией белых», и к борьбе с расизмом, скрытым во взглядах и повседневных отношениях, однако в Польше эти лозунги не совпадают с лозунгами в западных странах.
«Нам нравится думать, что у нас нет такой проблемы с расизмом, потому что у Польши не было зарубежных колоний и мы не торговали рабами, поэтому наше участие в колониальных и постколониальных проблемах невелико. Между тем дело обстоит гораздо сложнее», — утверждает журналистка и напоминает полякам, что в межвоенной Польше получение колоний в Африке дискутировалось вполне серьёзно.
Перед Первой мировой войной в военно-морских флотах колониальных держав служили тысячи поляков. Некоторые дослужились до высоких офицерских чинов, и свою профессиональную квалификацию стремились использовать в возрождённом отечестве. Для большинства польских политиков межвоенного периода море было понятием далёким и туманным, а узкая полоса морского побережья, отданная Польше по Версальскому договору, не впечатляла. Однако некоторые осознавали, что будущее Польши, её хозяйственное развитие зависит от морской политики государства. Строительство Польши в качестве морской державы требовало формирования в обществе «морского сознания».
Ещё 1 октября 1918 года бывший контр-адмирал российского императорского флота Казимир Порембский основал «Общество на поприще развития судоходства «Польский флаг», затем переименованное в «Лигу польского судоходства». В 1924 году организация опять поменяла название и стала называться «Морская и речная лига», её целью была популяризацию морских проблем среди общества и действия на благо развития морского и речного флота Польши.
Именно на базе этой организации в 1930 году была создана «Морская и колониальная лига». Дело было не просто в смене названия, а в изменении курса — в программу организации были включены пункты о необходимости борьбы за обретение Польшей колоний. Руководил Лигой генерал Мариуш Заруский.
Практическая реализация программы организации заключалась в приобретении территорий для создания польских поселения (например, в Бразилии, Перу, Либерии).
В 1934 году Лига купила землю в бразильской провинции Парана и основала там посёлок для польских колонистов — Морская воля. «Морская и колониальная лига» также подписала с Либерией договор о хозяйственном и культурном сотрудничестве и о колонизации её территории. В 1930-х Лига вела сбор денег в Фонд морской обороны результатом чего, помимо прочего, была постройка подводной лодки «Орёл». Издавала ежемесячник «Море», посвященный проблемам развития судоходства, и ежеквартальный журнал «Морской и колониальный вопрос».
Требования польской колониальной экспансии в Африке нашли поддержку и у официального польского руководства.
12 января 1937 года, выступая перед бюджетной комиссией Сейма, министр иностранных дел Польши Юзеф Бек заявил, что «для Польши большое значение имеют вопросы эмиграции населения и получения сырья», и что её «больше не может удовлетворять прежняя система решения так называемых колониальных вопросов».
В частности, Польша добивалась передачи ей Мозамбика от Португалии и Мадагаскара от Франции — именно на этот остров позже планировалось выселить всех польских евреев, о чём посол Польши Липкий вёл переговоры с Гитлером в 1938 году.
Лозунг «Всех евреев на Мадагаскар!» на государственном уровне использовался в межвоенной Польше вполне официально. Больше того, на африканский остров даже выезжала польская комиссия, чтобы проверить, насколько он пригоден для осуществления этой затеи.
18 апреля 1938 года по всей Польше был с размахом отмечен «день колоний», превратившийся в демонстрацию с требованием заморских владений для Второй Речи Посполитой. По поручению правительства этой кампанией руководил генерал Соснковский, позже главнокомандующий вооружёнными силами Польши. Костёлы посвящали требованию колоний мессы, а в кинотеатрах демонстрировались фильмы колониальной тематики.
Хотя колониальные планы польского правительства вызывали в обществе неоднозначную реакцию, в 1939 году «Морская и колониальная лига» насчитывала почти 1 миллион членов.
Крест на польских колониальных планах поставила Вторая мировая война, в 1939 году «Морская и колониальная лига» прекратила своё существование.
Однако коммунистические власти Польши, которая благодаря Сталину получила огромное побережье на Балтике, уже в 1944 году восстановили деятельность организации под названием «Морская лига». С 1953-го она действовала как часть «Лиги друзей солдата», но уже в 1981-м опять стала независимой организацией. В 1983-м в Польше на государственном уровне отметили 65-летие создания Лиги, на здании её штаб-квартиры в городе Лодзь была установлена соответствующая мемориальная доска.
В 1999 года «Морская лига» была переименована в «Морскую и речную лигу», организация действует до сих пор, а в декабре 2018 года Сенат Польши даже провозгласил 2019-й Годом «Морской и речной лиги».
Колониальный дискурс с польского общества с годами ослаб, тем более что после Второй мировой Польша получила огромные территории, которые веками принадлежали Германии, и занималась «внутренней колонизацией».
Однако, с моей точки зрения, тот нездоровый фанатизм, с которым власти Польши занимаются «экспортом демократии» на Украину после 2004-го, а особенно после 2014 года, имеет в своей основе нереализованный комплекс «бремени белого человека». При этом, как отмечено выше, ранее входившие в состав Речи Посполитой (как до 1795, так и в 1918-1939) нынешние украинские земли в Польше колониями не считают, и перед потомками украинских крестьян, которые пребывали в положении рабов польских помещиков, становиться на колени не собираются.
При этом, как ни парадоксально, перед чернокожими рабами поляки «встали на колени» ещё тогда, когда это не было мейнстримом.
В 1802 году Наполеон добавил польский легион из около 5200 человек к силам, посланным на Гаити для борьбы с восстанием чернокожих рабов. После первых боёв и получения информации о том, что рабы освободили себя от своих французских хозяев, многие поляки решили присоединиться к восставшим в борьбе против французской армии.
Первый президент и впоследствии император Гаити Жан-Жак Дессалин называл поляков «белыми неграми Европы», что считалось тогда высокой честью и проявлением братского отношения к полякам.
Много лет спустя гаитянский диктатор Франсуа Дювалье также использовал эту концепцию в отношении живущих на острове поляков, хотя относился к ним иначе. В эпоху Дювалье польские поселения на Гаити — Казале и Фон-де-Бланк превратились в оплот коммунистической идеи, которую поддерживали многие молодые гаитянские интеллектуалы, боровшиеся с диктаторским режимом.
29 марта 1969 года в Казале противостояние молодёжи завершилось гибелью нескольких человек в результате расправы с помощью тонтон-макутов. Во время визита на Гаити в 1983 году папа римский Иоанн Павел II упомянул в своей речи об участии поляков в восстании рабов, приведшем к независимости страны.
Однако в нынешней Польше, где в стиле карго-культа устраивают коленопреклонение перед чернокожими на площадях больших городов, об этом эпизоде в истории польского народа почему-то предпочитают не вспоминать — видимо, ещё не окончательно утратили надежды на получение колоний.
По крайней мере, во время агрессии США и Великобритании против Ирака подразделение польского спецназа «Гром» было в первых рядах атакующих войск, и польские власти рассчитывали получить от оккупации Ирака экономическую выгоду.